ENG

Перейти в Дзен
Интервью, Это интересно

Евгений Князев: На рынке труда переизбыток артистов

Как чувствует себя сегодня выпускник театрального вуза на рынке труда? Насколько амбициозность актеров способствует кадровому «уплотнению» сценических профессий в столице? По какому принципу оптимально финансировать творческие учебные заведения? Эти и другие темы в беседе с «Инвест-Форсайтом» затронул «Мессинг отечественного кино», известный актер и театральный педагог, ректор Театрального института им. Щукина, народный артист РФ Евгений Князев.

Москва — не резиновая

— Евгений Владимирович, знаменитое театральное училище имени Щукина, с которое с недавних пор обрело статус института, традиционно удерживает пальму первенства востребованности и популярности своих выпускников. За счет чего, как вы считаете, этого удаётся достигать? И в чем проявляется конкуренция между театральными школами, готовящими артистов к профессиональной сцене? 

— Да, хотелось бы, чтобы наш институт оставался и впредь в числе лидирующих среди театральных вузов страны, во-первых, по внутреннему своему состоянию, а также по тому, как нас оценивают. И по тому, как мы работаем, этими позициями мы действительно, на мой взгляд, обладаем устойчиво. Моя амбициозная задача как ректора (у которого, кстати, заканчивается третий срок) состоит в том, что я в настоящее время иду на свои четвертые выборы. Но вы удивитесь: претендентов на это место, соперников — нет. Я, честно говоря, не знаю, почему… То ли в самом деле должность «расстрельная», то ли еще что. В любом случае, 15 лет руководства «Щукой», согласитесь, — огромный срок, и сейчас выходить на четвертый срок для меня значит так или иначе снова погружаться в вопросы трудоустройства наших выпускников и взаимоотношений с другими театральными вузами, прежде всего московскими.

Что касается соперничества, конкуренции, как вы говорите, с коллегами. Его не было раньше; его, по сути, нет и теперь. Как они гордятся своими лучшими выпускниками, так и мы гордимся. Проблема заключается в том, что когда случились 90-е годы, то наша специальность (артиста драмы и кино) стала необычайно востребована. А произошло это чисто механически, так как тогда рождались новые, самые разнообразные студии и театры, и с начала 2000-х годов снималось множество сериалов на вновь открывающихся телеканалах.

Но молодые люди, приезжающие в Москву, свои самолюбивые намерения не всегда способны реализовать — даже при наличии кратно увеличившегося числа каналов с сериалами. Отчасти это объясняется тем, что молодые люди после окончания театрального института во что бы то ни стало одержимы стремлением остаться в том городе, куда приехали подчас за тысячу верст и где проучились пять лет.

— Это провинциальная иллюзия, которая ломает карьеру молодому артисту?

— Нет, почему же, это вполне хорошая амбициозность; но, с другой стороны, все мы сразу же вспоминаем поговорку «Москва не резиновая», и, безусловно, обеспечить рабочими местами именно здесь всех дипломированных актеров просто невозможно. Да, наши студенты с нашей помощью имеют достаточно высокий процент удач при трудоустройстве в театры столицы. Что за этим стоит? Мне, конечно, приятно слышать на съемочных площадках или встречах с режиссерами, что ребята хорошо обучены — наверное, по-иному и быть не может, потому что у нас традиционно серьезная теоретическая и практическая база в обучении актерскому ремеслу. Но нельзя не замечать совершенно очевидных изъянов в профессиональной подготовке нашей творческой смены. Те многочисленные институты или курсы, где также открылись отделения, готовящие специальностям, аналогичным нашим, увы, нередко чудовищно девальвируют понятие российского театрального образования. Никто не спорит: и из этих курсов могут выйти способные и успешные в профессии люди, как, например, актриса Ирина Рахманова, с которой мы снимались в фильме «Блиндаж». Но, по моему убеждению, это всё-таки исключение из правил. Меня же просто оскорбляет, что на театральном образовании стали тупо зарабатывать деньги, придерживаясь негласного принципа «берем всех подряд, кто сможет оплатить хотя бы немножко». Как следствие, на фоне того, что Щукинский институт постоянно проводит невероятные по сложности отборы — у нас конкурс от момента подачи заявления до консультаций и первого прослушивания достигает 300 и более человек на место — у ряда абитуриентов и у их активных родителей при выборе возникает соблазн разом решить свои проблемы за счет многочисленных параллельных платных курсов. Для этого нужно всего лишь заплатить необходимую сумму за предстоящее обучение. Далее, такие курсы разрастаются до непомерно большой, до 50 человек, численности обучающихся. Тут уже отодвигается на второй и третий планы само содержание образования, а приоритетным оказывается единственное — то, что с обучаемых собирают деньги.

Но это заблуждение, что, окончив такой скороспелый вуз, молодой человек или девушка будет в дальнейшем с неизменным успехом сниматься в кино и сверкать на обложках глянцевых журналов.

Система Станиславского в подушевом финансировании 

— Концепция профильного образования, как я понимаю с ваших слов, нуждается по меньшей мере в уточнении?

— Да, она ныне втиснута в формат «образовательной услуги», и наш институт вместе с другими государственными театральными вузами, и всевозможные коммерческие новообразования одинаково входят как раз в этот стандарт «услуги»; лично мне это не очень нравится. Но мы находимся, как говорится, в предложенных обстоятельствах. Показываем, как работала и продолжает работать система Станиславского, что такое танец для будущего актера и вообще ритмика, что такое сценические движение и речь, что такое фехтование, убеждаем своих воспитанников, насколько архиважно иметь подготовку по общеобразовательным дисциплинам. Раньше (взять хотя бы тот период, когда я учился) если кто-то не успевал по актерскому мастерству или общим предметам, его отчисляли. Но при этом никогда не стояло такой задачи, чтобы место, данное от учебного заведения, должен был кто-то сразу же занять. А сейчас у нас действует подушевое финансирование, и мы, исходя из этого, ставшее свободным место студента должны немедленно заместить. На учившихся прежде студентов то правило действовало — они всё время знали, что могут отчислить. А теперь и отчислить-то трудно…

— Речь о тех, кто учится на бюджете?

— Конечно.

— Не говоря уже о «платниках», которые ведут себя в вузах порой неоднозначно?

— Нет-нет, у нас все — и бюджетники, и те, кто на платном отделении, — ведут себя прилично. Тут проблема в другом: к нам поступает молодежь — разная с психологической точки зрения. Большая часть приходит сразу со школьной скамьи, они не приспособлены еще в нужных объемах и качестве учится, читать, они дети еще… А поскольку сегодня эксперты всё чаще говорят, что пубертатный период в европейских странах «постарел», удлинился, то скоро, видимо, и в 25 лет молодой человек будет считаться еще подростком. А уж что касается подготовки по такой специальности, как режиссер, требующей не просто физической, но, я бы сказал, социальной, личностной зрелости, то тут требования выше многократно. Я уже привык, исходя из своего опыта работы с молодежью, считать нормальным, когда мы с коллегами как-то умудряемся достаточно быстро делать из существа, условно говоря, «хомо сапиенс, ползающего на коленках», человека «хомо сапиенс прямостоящего». Иногда сам диву даюсь, каким образом этот молодой человек, который совсем недавно едва ли мог собственную правую руку от своей же левой отличить или подбросить мяч и поймать его — насколько виртуозно он сейчас делает движения на сцене. Мы им сами приводим подобные примеры, стараясь одновременно внушить, что это удаётся не всем, а только тем, кто пытается в процессе учебы в институте поменять собственную психологию. В институте есть замечательный педагог по сценическому движению Андрей Борисович Дрознин, который часто признаётся, что боится к студентам на первом курсе лезть со своими методиками и рекомендациями, потому что они от неопытности, занимаясь своим телом, сломают руку или ногу.

— Есть у сегодняшней «Щуки» какая-то сверхзадача?

— Несомненно, есть и остаётся той же, каковой была в советское время и сложные девяностые годы: чтобы мы, по результатам всех наших стараний, работали на всю страну, чтобы к нам приезжали учиться со всех её концов, вне зависимости от материального положения абитуриентов. Для нас, театральных педагогов, принципиальное значение имеет то, чтобы наш студент за время учебы максимально напитывался столицей, и не только своим профилем — театром и кино. Важно, чтобы они неустанно «варились» в среде искусства, чтобы с ним они имели возможность соприкасаться, что называется, без посредников — с той же Третьяковской галереей, с Пушкинским музеем. Чтобы они вот эту «выжимку» могли потом привезти с собой в регион и преподнести своим землякам. Я знаю: на периферии, в губернских городах, гордятся, что их земляки учились, например, в Школе-студии МХАТ, в ГИТИСе, в нашем Щукинском — это факт. Правда, в последнее время он начал затмеваться тем, что в процессе обмена кадрами стал резче обозначаться барьер: наши ребята-выпускники реже едут в провинцию. Да их и не берут в нестоличные театры.

— Почему?

— На местах, по схемам упрощенного порядка получения лицензий, также стали появляться учебные заведения или курсы, выпускающие по своим программам артистов. В результате применительно к нашему театральному «цеху» повторяется то, что произошло с рядом модных и престижных в начале 90-х профессий несколько лет назад: на рынке труда возник их переизбыток.

— По вашему мнению, из-за чего проистекает кадровая перенасыщенность?

— Замечу, раньше она была характерна больше для Москвы, а теперь стала головной болью и для коллег в провинции. Обусловлено это бездумным дублированием в системе образования, когда кому-то оказывается разрешено выписывать дипломы, получая за это деньги, порой немалые. Качество образования при этом, как и перспективы реального трудоустройства тех, кого выучили, всех мало волнует. Мы же на себе вовсю почувствовали пагубность этого разрастания — по аналогии с тем, когда был констатирован переизбыток дипломированных экономистов и юристов в стране. Помните, дело доходило до того, что даже в некоторых техникумах, средних учебных заведениях, открывали специальность «юриспруденция». Со специальностью «журналистика», кстати, похожие вещи…

Театр с пультом: как наладить диалог жанров

— Инновации — как технические, так и творческие — в какой мере преображают ваш учебный процесс?

— У нас успешно работают мультимедийные классы с соответствующим оборудованием. Всё это помогает раскрыть потенциал учебного театра Щукинского института. Раньше, когда нужно было прибегнуть к видеоряду на лекции или семинарском занятии, мы использовали слайды, и, признаться, с их обеспечением проблема была нешуточная. Сейчас педагогу достаточно нажать кнопку, предварительно захватив с собой необходимые диски или запастись выходом в интернет. Преподаватели в качестве иллюстративного материала снабжают студентов ссылками в YouTube — это и спектакли или кинокартины прошлых лет, и совсем свежие записи. В плане общеэстетического развития мы отмечаем несомненные преимущества подобной интерактивности, когда наши педагоги со своими разъяснениями предоставляют на занятиях будущим артистам такую возможность — «побродить» по музею Прадо в Испании или по Лувру, к примеру. Первый прецедент такого заочного образования мы продемонстрировали для студентов Иркутского театрального института: наши педагоги по общеобразовательным предметам, высчитав предварительно разницу во времени с сибирским регионом, садились перед экраном, включалась прямая связь, и они читали лекцию для иркутян. Примерно то же практикуется и для студентов-щукинцев — если, допустим, тот или иной преподаватель заболел или по иным причинам не смог прибыть в институт, он читает лекцию или просто общается со студентами по скайпу.

— Затратность технических нововведений насколько, по вашей оценке, дает о себе знать? 

— Министерство культуры РФ, к ведомству которого мы принадлежим, закладывает в свои сметы эти расходы. Нам, в общем-то, жаловаться на недостатки финансирования не приходится — хотя, понятно, говорить, что мы шикуем, было бы излишне.

— Вернемся к соотношению бюджетного и коммерческого направлений в работе. Как находите между ними баланс?

— Мы набираем две трети состава «бюджетных» студентов, оставшаяся треть — коммерческое отделение. Баланс стремимся выстраивать на исключении какой-либо дискриминации, будь то к бюджетникам или поступающим на платной основе. Если студент может позволить себе сказать, что я, мол, оплатил вам семестр или весь курс, поэтому, будьте любезны, ставьте мне оценку или зачет — подобное у нас в принципе немыслимо. Такой также будет отчислен, как и всякий другой неуспевающий. Я как ректор не буду хвататься, как за какую-то соломинку, за человека, который не желает учиться профессии. Даже если он приносит мне доход.

— О запрете на участие в киносъемках театральных студентов вам наверняка хорошо известно из истории родного вам Вахтанговского театра: на молодых за это подчас набрасывались старшие товарищи по сцене. Сейчас такие конфликты случаются?

— В той реакции была доля своего рода позёрства. Педагоги как бы запрещали, но в то же время, если их умело попросить и если они получали солидное письмо с киностудии, конечно, отпускали на съемки… Снимались и Марианна Вертинская, и Василий Лановой (которого отчислили якобы за то, что согласился сниматься в роли Павки Корчагина без разрешения руководства училища). Его выгнали, но когда вышел тот фильм Алова и Наумова по роману Островского, то посмотревший картину тогдашний наш ректор Борис Захава дал подчиненным негласное указание: «Ищите способ вернуть этого талантливого юношу в стены театрального училища имени Щукина». Поэтому если ко мне придут, допустим, Сергей Урсуляк или Вадим Абдрашитов, или Карен Шахназаров, и кто-то из них скажет, что хотел бы снимать кого-то из второго и третьего курсов, то, конечно, как я смогу не разрешить? У нас есть такой достойный пример — если брать последние годы — как раз со второго курса «Щуки» буквально ворвалась в кинематограф Светлана Ходченкова, снявшаяся в фильме «Ищите женщину» Станислава Говорухина. И мы пошли ей навстречу — потом она играла так много, что даже не смогла выполнить наши учебные программы. И ей пришлось спустя более десяти лет фактически восстанавливаться у нас в институте и в укороченном формате (как-никак, ей, уже имеющей практический опыт актрисы, мы делали скидки) защищать диплом. Так же рано — правда, уже с дипломом — начала сниматься наша воспитанница Ольга Будина. Марина Александрова свои третий и четвертый курсы провела на съемках. Поэтому вопрос вовсе не в «фатальном несовмещении» театра и кинематографа, которое нередко отзывается на карьере молодых актеров. Диалог культур, диалог разных жанров всегда полезен, если за дело берутся по-настоящему талантливые люди.

Беседовал Алексей Голяков

Следите за нашими новостями в удобном формате
Перейти в Дзен

Предыдущая статьяСледующая статья