ENGАлексей Соловьев — венчурный инвестор
Почти половина российских стартапов, поднявших инвестиции, получили их от частных непрофильных инвесторов. Это данные исследования «Стартап Барометр», проведенного нынешней весной при поддержке ФРИИ и компании EY. В опросе принимали участие только основатели новых бизнесов. У 27% опрошенных инвестор — это бизнес-ангел. Венчурные фонды входят в бизнес только в 23% проектов. О чем могут говорить эти цифры? Что они означают для рынка?
Для начала давайте разберемся с тем, кто такие непрофильные инвесторы. Это частные лица или структуры, создаваемые преуспевающими в своем бизнесе людьми, которые заработали много денег, имеют богатый опыт классических инвестиций и управления бизнесами и обращают свои взоры на альтернативные инвестиции, в частности их венчурный сегмент. Многие из них при этом предпочитает инвестировать в высокотехнологичный сектор (тем более что поддержку инноваций активно пропагандирует государство). На первый взгляд, ничего противоестественного в этом нет. Желание людей, располагающих капиталом, найти новые способы его вложений, вполне понятно и обоснованно. Да и для венчурного рынка дополнительный капитал — хороший стимул развития. Плюсы очевидны для всех: стартапы получают нужные для развития средства (то же исследование показало, что основной проблемой молодых бизнесов является нехватка денег — так ответили 47% респондентов), бизнес находит новые способы приумножить свои капиталы, венчурный рынок растет. Надо ли искать подвох?
На мой взгляд, есть по меньшей мере три причины для беспокойства.
Причина первая: ситуация явно не «вписывается» в классический сценарий, характерный для развитых венчурных рынков (США, Израиль, Западная Европа и т.д. ). Там подавляющее большинство стартапов финансируется профильными структурами. Непрофильные инвесторы, безусловно, также участвуют в венчурном бизнесе, но они вкладывают деньги не напрямую в проекты, а передают их в управление в профессиональные фонды. Лучшие мировые практики отрабатываются годами. Обычно их использование сокращает количество собственных шишек и неудач и ускоряет развитие. Но наши хайнеты (High Net Worth Individual) пока еще не готовы к работе по такой модели. Большинство желающих попробовать свои силы в венчуре предпочитают инвестировать, минуя институциональные механизмы, то есть не через фонды, а самостоятельно. Происходит это по ряду причин: отчасти в силу иллюзии простоты (имея весомый опыт традиционных инвестиций, многие считают, что его легко экстраполировать на венчурный сегмент), а также из-за традиционного российского недоверия, тем более что выбор проектов для вложений фонд оставляет за собой. Играет роль и желание сэкономить (как минимум 2-3% от общего объема инвестиций ежегодно придется вкладывать в инфраструктуру фонда — офис, зарплаты и т.д. ). То есть спрос со стороны реального сектора рынка на участие в венчурном бизнесе есть, а адекватного предложения, которое смогло бы удовлетворить этот спрос, нет.
Причина вторая: очевидно, что действующие в России венчурные структуры не справляются с ситуацией. В России работают десятки фондов, сотни бизнес-ангелов, ежегодно наращивают активность ФРИИ, «Сколково» и другие институты развития, создаются новые корпоративные фонды, а в результате отечественные стартапы находят деньги «на стороне». И если еще несколько лет тому назад, когда венчурный рынок только набирал обороты, ситуация выглядела более или менее оправданной, то сегодня она скорее вызывает вопросы: почему такой большой процент проектов не «вписывается» в официальную венчурную инфраструктуру? Не могут или не хотят? Думаю, скорее, первое — не могут. Большинство профессиональных игроков рынка обычно ищут зрелые проекты, доказавшие свой потенциал реальными бизнес-результатами. В стартапы ранних стадий вкладывается весьма ограниченное количество структур (например, ФРИИ), так как проверить жизнеспособность компании и оценить ее перспективы на этом этапе достаточно сложно, далеко не каждый фонд умеет и хочет это делать. Венчурные инвесторы минимизируют риски и обходят такие компании стороной. Или берут на «радар» и внимательно наблюдают за их ростом, выстраивают отношения, чтобы в нужный момент совершить выгодную сделку.
И как в таких условиях молодым бизнесам дорасти до этого самого нужного момента? Не достучавшись до официальных венчурных структур, они идут к непрофильным инвесторам. Как складываются их отношения в дальнейшем?
Посмотрим еще раз на результаты «Стартап Барометра»: только 42% основателей бизнесов сохранили после привлечения инвесторов долю в компании в объеме от 76% до 100%. 29% владеют от 51% до 75% собственного бизнеса, 18% — от 26% до 50%, и 11% — менее 25%. То есть суммарно треть рынка не имеет контрольного пакета в своем бизнесе. При этом почти у половины профинансированных стартапов (47%) объем привлеченных средств не превышает $300 000. Такой расклад вполне объясним с учетом статуса инвестора: не располагая отработанными, проверенными механизмами отбора проектов и контроля их развития, непрофильные игроки стремятся вложить мало, а получить много, тем самым снижая собственные риски. И это третья причина для беспокойства. Как показывает практика, чем меньше доля основателя бизнеса, тем слабее его мотивация в дальнейшем выращивать большую, заметную, соответствующую уровню интереса стратегов компанию, а значит, и шансы на успех бизнеса. Зачем надрываться, чтобы обогатить инвестора?
Более того, часто позиция самих инвесторов по отношению к бизнесу сводит шансы на успех к нулю. Как правило, непрофильный инвестор, будучи новичком на венчурном рынке, вкладывает некоторое количество средств и смотрит на результат. Он не готов ждать 5 или 7 лет (средний жизненный цикл венчурного фонда), он хочет получить отдачу достаточно быстро, что вполне соответствует модели его основного бизнеса, но в случае со стартапом не работает. Ожидать 100% ROI по итогам первого года сложно и маловероятно. Стремление быстро зафиксировать свою доходность и выйти из сделки не приносит ожидаемого результата ни одному из участников, более того — может серьезно затормозить дальнейшее развитие бизнеса молодой компании.
Но выбирать не приходится. Какие бы аргументы «почему нет» мы ни приводили, фактом является то, что основной финансовой силой для российских стартапов ранних стадий продолжают оставаться не создаваемые целенаправленно для их поддержки структуры (будь то коммерческие фонды или организации с государственным участием), а реальный сектор бизнеса. Возможно, для нас, профессиональных инвесторов, это повод задуматься о внесении определенных корректив в наши венчурные стратегии. «Стартап Барометр» не просто зафиксировал состояние индустрии инноваций в нашей стране, он обнаружил ее пробелы и обозначил возможности, в частности создания новых венчурных продуктов, которые могли бы:
- заполнить нишу финансирования инновационных проектов на ранних стадиях;
- сделать участие непрофильных игроков в венчурном процессе более выгодным и удобным для всех участников рынка.
