ENGНачиная с XVI века в истории человечества можно наблюдать так называемые «революционные волны», когда сразу целые каскады революционных событий происходят близко друг к другу по времени, а часто и в соседних странах. Так, по крайней мере, утверждается в книге, написанной группой российских ученых (Розов Н. С., Пустовойт Ю. А., Филиппов С. И., Цыганков В. В. Революционные волны в ритмах глобальной модернизации. М.: URSS. 2019). Об основных положениях теории революционных волн, а также о том, как ее можно применить к сегодняшнему дню, мы беседуем с одним из соавторов и научным редактором книги, доктором филос. наук, главным научным сотрудником Института философии и права Сибирского отделения РАН (Новосибирск), заведующим кафедрой социальной философии и политологии Новосибирского государственного университета, профессором Николаем Розовым.
Считая волны
— Итак, Николай Сергеевич, что же такое «революционные волны»?
— Это серии близких во времени революционных событий, которые происходят в различных (нередко соседних) обществах, служат причинами друг для друга или имеют общие причины. Основные их типы выделяются по характеристикам этих причинных связей. Волны-цепочки включают домино-волны (эмоциональное заражение), наведенные волны (импорт и экспорт революционных технологий, обмен «эмиссарами» и «паломниками») и полемогенные (вызванные большими международными войнами). Существуют еще идейные волны, где есть преемственность целей, лозунгов, идеологий, но между революциями могут быть большие временные дистанции. Наконец, есть структурные волны, вызванные общими причинами, например развитием мировой экономики, техническим прогрессом, урбанизацией или сходными процессами государственного развития.
— Какие наиболее значимые примеры революционных волн можно назвать?
— Вы можете их выбрать на свой вкус из списков, приводимых в нашей книге. Признанный авторитет в исследовании революций Дж. Голдстоун выделял шесть революционных волн, начиная с антимонархических революций в США, Франции и Нидерландах в конце XVIII века и заканчивая антикоммунистическими революциями 1989–1991 годов. В этот список попали идейные волны революций, притом что некоторые из них явно имеют цепную природу: наведенные, домино-волны, полемогенные или сочетающие эти связи. Российский ученый Сергей Вадимович Цирель предлагает свой альтернативный список, он не включает атлантические революции, коммунистические революции 1945–1970-х гг., арабские националистические революции, исламские революции, зато добавляет шесть других волн, например знаменитую «Арабскую весну» 2011 года. Американский историк Колин Бек дает еще более полный перечень таких волн, начиная отсчет уже с XVI в., включая в них кальвинистские революции, фашистские перевороты и антифашистские движения 1920–1940-х годов. Наконец, мы дополнили список еще девятью волнами революций, включив и Реформацию, и то, что мы назвали Евразийской крестьянской войной, охватившей Московское царство и Османскую империю между 1595 и 1608 годами. Итак, получился общий список из 26 пунктов, он вполне может претендовать на генеральную совокупность — полный перечень явлений, попадающих в класс «революционные волны».
Найти связь
— Но почему мы не можем считать, что близость определенных революций по времени — простое совпадение?
— Волны выделяются по выявленным связям, среди которых мы различаем эмоциональное заражение (общественная реакция на чужие революции очень живая и обычно представлена во множестве источников), «наведение», оно же «инспирирование» или «подрыв основ» (передача литературы, обучение практикам протеста, мобилизации, агитации, практикам революционного насилия и проч.), включенность в общую большую войну (где все процессы и события тесно связаны), наконец — структурные причины, но это уже требует теоретического анализа и более сложной аргументации.
— Какая, например, связь между произошедшими в 1910-х годах революциями в Китае, Мексике и России? Они происходили в очень далеких друг от друга государствах.
— Тут связей много, но разной силы и интенсивности. Первая красная волна революций после Русской революции 1905 г. включала революцию младотурков в Османской империи (1908 г.), Мексиканскую революцию (начавшуюся в 1910 г.), Синьхайскую революцию в Китае (с 1911 г.). Ну а революция 1917 г. в России стала донором для целой «красной волны», она же здесь «полемогенная» (обусловленная войной). Приведу лучше фрагмент книги, посвященный этой теме. При этом не надо ограничивать анализ только «успешными» революциями. Волна включает в себя революционные события с провалами, уступками и замирением, сложными перипетиями удач и поражений, захватов и освобождений. По итогам Первой мировой войны произошла не только Русская революция, включающая в себя Февральскую революцию и захват власти большевиками. Последовали революционные и военные события в Финляндии, Курляндии, Лифляндии, Эстляндии, Украине, Бессарабии, Закавказье, Туркестане; большевизация одних провинций и отделение других, Ноябрьская революция в Германии и ее подавление, Венгерская революция и ее подавление — и так далее, и так далее. В Китае же революционные события (вместе с японской оккупацией и гражданскими войнами) продолжались до 1949 г., причем события в России с 1917 г. оказывали на Китай огромное идейное влияние, потом уже СССР стал помогать китайским коммунистам, прежде всего в военно-техническом плане.
Майдан и Сорос
— Встраивается ли в теорию волн украинский Майдан?
— По всем признакам современного понимания революций в феврале 2014 г. на Украине произошла именно революция, а вовсе не переворот. «Оранжевый» Майдан 2004 г. включал низовую мобилизацию и был успешен, поскольку добился перевыборов. Здесь некоторые элементы революции были, но трудно говорить о реальной угрозе свержения верховной власти, поскольку такой цели у протестующих не было. Конечно же, оба Майдана встраиваются в волну «цветных революций» на постсоветском пространстве (Грузия и Кыргызстан — неоднократно; Молдова, Армения и Украина). Некоторые идейные и даже организационные связи есть с революционными событиями на Балканах и с «Арабской весной» 2011 г. На наших пропагандистских сайтах часто вывешивают картинку «кулак Сороса» с понятной интерпретацией — сходные эмблемы с изображением кулака у разных революций якобы свидетельствуют об одном и том же спонсоре.
Насколько здесь сильны были связи «наведения» (инструктирования со стороны международных и/или американских организаций) и насколько сильна прямая преемственность идей, лозунгов, символов между революционными организациями — вопрос эмпирических исследований. Однако связь представляется вполне очевидной. Вообще-то, рука с повернутым от себя сжатым кулаком — рабочее приветствие германских рабочих с конца XIX века. Потом символ был взят на вооружение немецкими коммунистами — политической и боевой организацией («Рот Фронт» — Rote Front 1924–1933 гг.).
Даже если международные или американские организации, поддерживающие демократические, антиавторитарные движения в разных странах, действительно «экспортируют» данный символ, то воспринимается он с такой готовностью точно под влиянием давних и весьма авторитетных революционных традиций.
— Продолжая тему «кулака Сороса». Вообще, в какой мере и смысле можно говорить о «рукотворности», «неестественности», «искусственности» революций?
— Мера разная, но в процентах (навскидку, вполне безответственно, притом что никто никогда это точно не вычислит) — не более 10–15%. Для того чтобы вообще началась революция (не говоря уж о ее успехе), должны «дозреть» ее главные факторы, о которых в современной теории революций уже достигнуто примерное согласие:
- делегитимация власти и режима как морально (религиозно) порочных, несправедливых и неоправданно жестоких;
- слабость и неэффективность правительства;
- наличие и влиятельность политической альтернативы (с харизматичным лидером, привлекательными лозунгами и дееспособной организацией), воспринимаемой как сильная и справедливая;
- раскол элит, то есть появление контрэлиты с политическими требованиями и амбициями;
- разложение принудительной коалиции — падение лояльности силовых структур;
- резкое ухудшение экономической ситуации или нарушение ожиданий;
- наличие масс недовольных, достаточно отчаянных для смелых открытых выступлений («горючий материал»);
- готовые структуры или образцы организации и мобилизации протеста.
Внешнее целенаправленное «наведение», как, например, СССР поддерживал (квази)коммунистические революции в Китае, на Кубе, во Вьетнаме, в нескольких странах Африки, в арабском мире, дает эффект только при определенном уровне «дозревания» пусть не всех, но большей части вышеперечисленных факторов. А вот Ноябрьскую революцию в Германии 1918 г. не удалось довершить, как мечтали об этом тов. В. И. Ленин и тов. Л. Д. Троцкий. Несмотря на падение своей империи и провальные поражения в Мировой войне, германское общество сумело тогда противостоять коммунистическому радикализму, хотя позже — в начале 1930-х гг. — сдалось, даже с энтузиазмом, фашистскому радикализму.
Загадки «тихой гавани»
— Может ли революционная волна проявлять свое действие мирно, без стрельбы?
— Тут надо вести уже речь не о волнах, а об отдельных революциях в волне. Волна антикоммунистических революций 1989–1991 гг. (включая Августовскую революцию 1991 г. в СССР) была преимущественно мирной — «бархатной». Однако в Румынии пролилась кровь, был расстрелян лидер, причем без суда и следствия. Но это произошло не из-за характеристик волны, а вследствие сильных напряжений и подспудных острых конфликтов в самой Румынии.
— Однако на фоне революционных волн XIX и XXI вв. Россия часто выглядела как «тихая гавань». Почему?
— Хороший вопрос, на который вряд ли можно дать краткий, тем более исчерпывающий ответ. Судя по всему, главную роль сыграли следующие факторы: важная роль Российской империи в коалиции, победившей наполеоновскую Францию, почти господствующая роль империи в «Священном союзе», что автоматически поднимало престиж и легитимность власти, государства, самодержавия. Важные реформы, либерализующие экономику, принятые еще при Екатерине II, дали положительный долговременный эффект как минимум на половину, а то и на 2/3 столетия. Умелая дипломатическая политика Николая I в 1830–1840-х гг. (например, в поддержке греческого восстания против турков) также способствовала престижу власти и внутренней политической стабильности. Попытка восстания декабристов, как и Польское восстание, были жестоко и вполне эффективно подавлены, причем расправа над поляками — при поддержке российской общественности, даже со стороны ранее свободолюбивого «нашего всего» — А. С. Пушкина. Положительную роль для стабильности сыграло принятие Свода законов империи — под руководством талантливейшего М. Сперанского (причем многие идеи декабристов — кроме конституционных — были восприняты и в приемлемом для самодержавия духе модифицированы, использованы). Роль «жандарма Европы» (в том числе подавление революции в Венгрии по просьбе Вены) укрепляла внутреннюю стабильность.
В то же время внешне надежная «заморозка» 1830–1840-х гг. скрывала внутреннее гниение, коррупцию, что проявилось в неожиданном провале в Крымской войне. Великие реформы 1861 г. хоть и не решили главных проблем, но все же восстановили стабильность еще на несколько десятилетий. Потом последовали мощное военное расширение Империи в Средней Азии, реформы С. Витте и бурное развитие российского капитализма. При всем этом говорить о совсем уж «тихой гавани» неправильно. Кроме декабристского и Польского восстаний, следует вспомнить о террористах-народовольцах и цареубийстве, о подъеме национальных движений (на той же Украине, восставали также казахи, чеченцы, дагестанцы), о десятках крестьянских волнений (например, «картофельные бунты»), о растущем революционном настрое разночинной интеллигенции (вспомним роман Н. Чернышевского «Что делать»). Все это бурление сдерживалось легитимностью царской власти, консерватизмом вполне эгоистичного и недальновидного дворянства и замкнутостью вполне средневекового по своему духовному развитию крестьянства — подавляющего большинства населения империи. Как мы знаем, все эти «скрепы» проржавели, поползли уже к концу столетия (Рижский бунт 1899 г.) и с жутким грохотом распались в XX веке. Но зрела ведь «Красная Смута» — в XIX в.!
В ожидании будущих революций
— Что, на ваш взгляд, может спровоцировать следующую революционную волну и где она может произойти?
— С ходу на такие вопросы смогла бы ответить только Ванга или кто сегодня ее замещает в роли главного прорицателя? Для научных предсказаний необходимы два компонента: надежно проверенные теории, из которых можно вывести эмпирические гипотезы, и большой объем разнообразных данных (не только статистических!) о положении в разных странах. Теория есть — см. выше перечень факторов. «На глазок» каждый может оценить, где, в какой стране и в какой степени «дозрели» эти факторы.
Волна же пойдет после первой яркой и успешной революции (какими были революции в Тунисе и Египте, начавшие «Арабскую весну») по обычным руслам — это ближайшие соседи и геокультурные, геополитические, геоэкономические партнеры, прежде всего сателлиты (духовно и политически зависимые общества).
Сбор и сравнение таких данных — отдельная и очень масштабная исследовательская работа. В этом направлении сейчас движутся группы Дж. Голдстоуна, А. В. Коротаева, П. В. Турчина. Все они — приверженцы структурно-демографической теории, согласно которой главным фактором нестабильности является «перепроизводство элиты», что ослабляет государство (см. первые пять в моем списке из восьми пунктов) и ведет к обнищанию широких слоев населения (см. последние три пункта).
Если говорить, опять же, безответственно и навскидку, «крупными мазками», вряд ли я скажу тут что-то неожиданное: Центральная Африка, Южная Азия, центр Южной Америки — вот наиболее уязвимые для революций и революционных волн регионы. Демократические страны за редкими исключениями (та же Веймарская республика к началу 1930-х гг.) застрахованы от революций и переворотов регулярными запланированными «кризисами-обновлениями» — через открытые и честные выборы. Зачем свергать власть, если есть реальная возможность ее сменить на выборах? Понятно, что ни один авторитарный режим, пусть и с «выборами», в той или иной степени жульническими, с не особо эффективным государством и серьезными внутриэлитными конфликтами, не застрахован от революции, в том числе на постсоветском пространстве (например, в тех же Молдове, Кыргызстане, не исключено, что и в Белоруссии). Но одиночная революция отнюдь не обязательно ведет за собой волну. Например, недавняя вполне полноценная, причем завидно мирная, цивилизованная, революция в Армении не привела к волне. Почему? Просто потому что в соседних странах факторы далеко не «дозрели» (хотя на Грузию было произведено довольно сильное впечатление, что позже проявилось в уличных протестах в Тбилиси). Ну и духовно, политически зависимых сателлитов у маленькой и экономически довольно слабой Армении нет.
Так или иначе, в перспективе на бурно начавшийся XXI век можно с уверенностью подтвердить тезисы, завершающие нашу книгу: из-за растущей связанности современных обществ, обилия авторитарных режимов и накопления напряжений волны революций отнюдь не прекратились и будут возникать в будущем, поэтому изучение их причин и динамики — одна из наиболее актуальных задач современной макросоциологии.
Список революционных волн:
- 1514–1555 гг. — Антифеодальные бюргерские мятежи и войны, или Первая Реформация (Венгрия, Словения, Испания, Виттенберг, Швейцария, Фландрия, Богемия);
- 1566–1609 гг. — Первая Кальвинистская, или Вторая Реформация (Франция, Нидерланды);
- 1595–1608 гг. — Евразийские крестьянские войны (Османская империя, Московия);
- 1618–1630 гг. — Вторая Кальвинистская, пересекается с Тридцатилетней войной (Франция, Швейцария);
- 1648–1650 гг. — Славянские бунты (Украина, Польша, Московия);
- 1703–1709 гг. — Антиимперские восточнославянские восстания (Венгрия, Россия);
- 1776–1794 гг. — Атлантические революции, движимые антимонархическими настроениями (США, Нидерланды, Франция);
- 1810–1813(15) гг. — Освободительная война в Латинской Америке;
- 1821–1831 гг. — Греческая война за независимость (Греция, Молдавия, Крит);
- 1830–1831 гг. — Малая волна революций и восстаний в Европе;
- 1848–1850 гг. — Европейские революции, движимые либерализмом («Европейская весна»);
- 1950–1970 гг. — Антиколониальные революции, движимые национализмом;
- 1861–1878 гг. — Американские освободительные восстания и войны (США, Доминикана, Куба);
- 1875–1878 гг. — Балканский кризис (Босния, Герцеговина, Болгария, Фессалия, Крит);
- 1905–1911 гг. — Первая красная волна, начавшая с русской революции 1905 г.;
- 1917–1920 гг. — Вторая красная волна (во время и после Первой мировой войны);
- 1926–1945 гг. — Фашистские перевороты и антифашистские движения (Португалия, Испания, Югославия, Франция).
- 1930–1940 гг. — Латиноамериканские восстания и путчи (Бразилия, Перу, Куба);
- 1945–1979 гг. — Коммунистические революции (страны Восточной Европы, Китай, Куба, Вьетнам и другие развивающиеся страны);
- 1952–1969 гг. — Арабские националистические революции на Ближнем Востоке и в Северной Африке;
- 1968 г. — волна молодежных протестов;
- 1979–1989 гг. — Исламские революции (Иран, Судан, Афганистан);
- 1989–1991 гг. — Антикоммунистические революции (страны Восточной Европы и СССР);
- 2000–2009 гг. — «Цветные революции» (Сербия, Грузия, Украина, Ливан, Беларусь, Мьянма, Молдова, Иран);
- 2011 г. — Арабская весна;
- 2011–2012 гг. — движение «Оккупай» и «Болотные» протесты (США, Испания, Канада, Израиль, Португалия, Греция, Австралия, Великобритания, Россия);
- 2013–2014 гг. — восстания против гибридных режимов (волна «Центрального коллапса» Таиланд, Украина, Босния, Венесуэла, Турция, Тунис, Египет).
Беседовал Константин Фрумкин
