ENG

Перейти в Дзен
Интервью, Это интересно

Юрий Кара: «Прорывной проект для кино — всего $3 млрд»

Режиссер Юрий Кара не нуждается в особых представлениях, поскольку снимает фильмы самых разных жанров. И потому наверняка его мысли и предложения на тему, как сделать так, чтобы российское кино по-настоящему развивалось во всем его разнообразии, а не числилось в отчетах, будут интересны и потенциальным инвесторам, и его коллегам по цеху, да и всем остальным, кто любит и ценит отечественное киноискусство. 

© РИА Новости / Евгений Одиноков

Видоизменение цензуры

— Вы дебютировали еще в СССР. Впоследствии, как и большинство коллег по творческому цеху, испытали на себе все реалии становления рыночных взаимоотношений в киноиндустрии. Когда, по вашему ощущению, режиссеру было легче находить материальные ресурсы для съемок: в советский период или после него? 

— Поиск денег в кино везде происходит тяжело, и это не только наш, исключительно российский, а мировой опыт. И американцы жалуются на недостаток денег — в своих, правда, измерениях: к концу своей жизни автор «Гражданина Кейна», двукратный обладатель «Оскара» Орсон Уэллс признался, что 97 процентов времени потратил на добычу денег для фильмов. Создатели знаменитого «Человека дождя» с Дастином Хоффманом упорно убеждали студии профинансировать фильм 11 лет.

Что касается меня, в кино я вообще пришел «со стороны». Обычный парень из Донецка, папа — не автор государственного гимна, не член ЦК; в общем, кому-то было попроще… Первую мою работу, по большому счету, никто не финансировал — это была ВГИКовская работа, которая и не должна была выйти на большой экран: «Завтра была война» по повести Бориса Васильева. А до того была и вовсе снятая за свой счет короткометражка «Двое на скамейке» по известной пьесе Александра Гельмана. Замечу, что играли студенты; и, на мой взгляд, лучше, чем звездные исполнители МХАТа Табаков и Доронина, уже тогда находившиеся в возрасте, не совсем убедительном для формата «двое на скамейке»… Это был в полном смысле студенческий фильм, денег мне давали на 20 минут, но мы умудрились продлить ленту — 1 час 10 минут.

Нельзя однозначно решить дилемму; непросто было и в советское время; столь же непросто, но с иным содержанием, сейчас. Прекращение идеологической цензуры не принесло моментального раскрепощения художнику — она практически сразу сменилась цензурой денежной. Многие начали быстро соображать: а недурно было бы обнаружить у себя родственников или приятелей в какой-нибудь нефтеперерабатыващей компании. Но, разумеется, заботы оказались неведомы тем, кто сам стал своего рода олигархом от кино.

— Вы имеете в виду четко очерченный круг состоятельных людей, не допускающих в свою среду посторонних?

— Практически да. В принципе, можно говорить о новых монополистах как в киноиндустрии, так и в кинематографе: 8 компаний были выбраны и назначены на роль «олигархов от кино», до последнего времени им государство давало в год по 10 млн долларов. С началом кризиса, впрочем, ассигнования были подкорректированы.

И в кино нужна антимонопольная служба 

— Кто эти несколько человек, по вашим данным? Продюсеры или режиссеры?

— Выступают они как продюсеры: Никита Михалков, Федор Бондарчук, Константин Эрнст, Александр Роднянский; Валерий Тодоровский, который первоначально тоже должен был войти в этот круг, отказался… Сначала была продекларирована ротация на получение госфинансирования — по той простой причине, что у нас в России вообще-то не восемь, извините, кинокомпаний, а гораздо больше. Но в итоге получилось, как у автора, по чьим произведениям я не раз снимал свои картины, Фазиля Искандера: «У короля были приближенные, допущенные к столу». Эта фраза из его «Кроликов и удавов», я еще при жизни писателя планировал, кстати, снять фильм по повести; а до того снял, если помните, две картины, в основе которых лежала его проза, — «Воры в законе» и «Пиры Валтасара или Ночь со Сталиным». Так вот, когда я находился даже в числе доверенных лиц Владимира Путина, мне с трудом удалось пробиться к президенту с вопросом: как быть другим кинематографистам, когда не берется во внимание то, что было бы разумным материально поддерживать отдельные проекты, а не давать деньги скопом «избранным»? Этот посыл, согласитесь, совершенно обоснован: даже у такого классика, как Фрэнсис Форд Коппола, одна картина может быть очень удачной, а последующая — вовсе нет. То есть надо ориентироваться на конкретную сделанную работу, не на имя. Владимир Владимирович подал мне мысль: а вы с ними по известному принципу субподряда попробуйте посотрудничать.

 — Вняли совету президента? 

— Попытался. Обращался со своим последним проектом ко всем из этой группы. Никто не откликнулся. Хотя я точно знаю, когда в 2017 году в Фонде кино проходил питчинг, у двух мейджоров вообще не было никаких достойных проектов. Тем не менее, от денег (и весьма немалых) они, как нетрудно предположить, не отказались, на деле продолжив никого из «посторонних» не подпускать к своему пирогу и не помышляя о какой-либо ротации. Любопытно также мнение главы государства о самом Фонде кино. По его словам, он интересовался темой. И ответственные люди ему говорили не раз, что «Фонд кино — это хорошо». Мне ничего не оставалось, как сказать: «Владимир Владимирович, вы, наверное, спрашивали об этом у тех, кто как раз и получает эти деньги». Так что неудивительно, что за последние пять лет я, например, неоднократно подавал проекты на конкурс в Министерство культуры, но ни от Владимира Мединского, ни от его сотрудников положительного ответа так и не получил.

 — Можете кратко охарактеризовать эти проекты?

— «Атомный проект». Ещё — фильм о нашем выдающемся конструкторе Королёве.

Выходом из монополистического тупика в кино не может послужить создание собственных авторских студий, как это сделали, допустим, ваши коллеги Вадим Абдрашитов, Алексей Учитель («АРК-фильм» и «Рок» соответственно)?

 — И у меня есть аналогичная студия — «Мастер».

 — Название, как догадываюсь, родилось уже после долгожданного выхода на экран «Мастер и Маргариты»?  

— Да, после. Но эти режиссеры — как и я — сталкиваются с одной и той же проблемой: частник или очень плохо идет с инвестициями в кино, или не идет совсем. Потому создание студий в плане финансового обеспечения съемок мало что решает. Кроме того, не забывайте — частники, естественно, просчитывают риски; чего стоит факт, когда за весь уходящий год в РФ окупился только один фильм, и это киносказка «Последний богатырь». Хорошая, качественная картина. Правда, с фильмом — точнее, его российской принадлежностью — получается курьёз, который было бы поучительно учесть тем, кто выдвигает новые картины на всевозможные отечественные кинопремии. Мало кто успел заметить в титрах: производство — Disney, прокатчик, опять же, Disney (смеется). Простите, какая это российская картина? Ну, россияне там, пожалуй: Баба-Яга да Кощей… А так, чисто американская продукция. И сделанная, и продвинутая не нами, но на нашей территории; у нас ведь и студия, и отдельный телеканал «Дисней» работают. Одну из причин того, что плохо окупаются фильмы в прокате, вижу в том, что у нас катастрофически мало — по современным мировым стандартам — кинотеатров: 2,5 тыс. на всю страну. В СССР было 25 тыс. кинозалов, в США сейчас — 45 тыс. В Союзе кинематографистов, исходя из этого, правомерно ставят задачу — надо дотянуть до планки в 20 тыс. минимум. Я, когда приступил к космической теме, общался со специалистами, они меня заверили, что готовы предоставить кинематографистам спутник, через который можно было бы передавать сигнал, в результате чего, во-первых, исключалось бы пиратство (когда один кинотеатр получает копию и потом через своих друзей его распространяет). Копия была бы в электронном виде, зашифрована, никто бы её не украл. А во-вторых, развозить эти копии от Калининграда до Владивостока самолетом или каким-либо другим транспортом очень дорого. Эту идею я озвучил на встрече деятелей культуры с президентом, она была принята с полным пониманием, но дальше одобрения дело не сдвинулось. Пока же нам предложено довольствоваться следующей мерой — федеральный Минкульт сейчас начал помогать переоборудованию старых кинозалов. 500 залов в год — примерно такой план. Контраргумент у меня здесь чисто арифметический: если 20 тыс. разделить на 500, 40 лет нарисуется! То есть этим расчетом нашей киноотрасли, по сути, выносится едва ли не приговор. А нужно её наладить не когда-то в светлом будущем — для ныне живущих и зрителей, и самих участников кинопроцесса. Безусловно, обратное противоречит правам и интересам людей, просто здравому смыслу. И потому, с моей точки зрения, никуда не деться от прорывного проекта — чтобы привести в должное техническое состояние все старые клубы и кинотеатры по стране, необходимо изыскать порядка $3 млрд. Да, сумма внушительная. Но замечу: в 2017 году Минфин всё плакался, что мост через Керченский пролив стоил $3,3 млрд. И тут же (как следует из данных, опубликованных Минфином Соединенных Штатов), российские вложения в американские гособлигации за март 2017 года возросли на $13,5 млрд, про которые совершенно неизвестно: вернутся ли они обратно в страну и в каком значении. До этого еще $108 миллионов пошли от Минфина тому же адресату.

Так что деньги в стране есть; пара миллиардов, на самом деле, не такая уж фатальная величина — а подобные вложения кардинально перезагрузили бы всю отрасль. И тогда кино в экономическом плане заимело бы возвратный механизм; я уверен — в него бы пошли частные инвестиции, которые ощутимо сняли б финансовую нагрузку с государства.

Еще один важный социальный аспект, о котором президент не устает говорить, — обеспечение притока новых рабочих мест. В любом случае, все эти меры должны продумываться и осуществляться в комплексе. Если же рассматривать вопрос обеспечения национальных приоритетов в культуре, то с помощью киноспутника можно было бы отладить регулирование: что показывать, на какой художественный контент ориентироваться, каких придерживаться пропорций в демонстрации российских и иностранных фильмов. Плюс это дало бы возможность зарабатывать: брать за иностранную лицензию взнос, как французы берут с проката голливудских фильмов, хотя шли разговоры, чтобы взимать сразу $5 млн с одного разрешительного удостоверения.

Но подчеркну: все предложения остаются пока, увы, благими пожеланиями. Кинодеятелей, близких к Путину, их положение вполне устраивает; они зарабатывают деньги на кинопроизводстве, получая те из бюджета, абсолютно не беспокоясь о том, как их фильм пройдет в прокате.

Космос как рентген компетентности 

— Перед тем как прийти в творческую профессию, вы окончили МИСиС, стали кандидатом физико-математических наук, поработали на заводе радиоинженером у себя на малой родине в Донецке. Насколько обращение к космической тематике через проект по роману Чингиза Айтматова «Тавро Кассандры» было продиктовано вашей технической «закваской»? 

— Ну, моя техническая специальность, судя по всему, продиктовала мне другое: научиться острее смотреть на характер кадровой политики, которая проводится в государстве. И на её соответствующие плоды… Сама же она с недавних пор предусматривает руководство отраслями экономики через так называемых менеджеров. Но не все же они, эти менеджеры, такие удачливые, как Шойгу, верно? Вы сами видите, в какой степени руководство той же культурой (и другими сферами) «эффективно». И то, что «на космос» назначили человека, который фактически развалил ВАЗ, — насколько может удивлять, что теперь один за другим у нас падают запускаемые спутники?.. Он может быть хорошим человеком, семьянином, но в день его назначения все учёные смеялись: как он может управлять этой сложнейшей сферой, он в ней просто некомпетентен?

— Кроме как в том, как оприходовать поступаемые средства?

— Да нет, оприходовал там его предшественник, который тоже к космосу имел по своей специализации отдаленное отношение, а позднее угодил на некоторое время под следствие. Но вскоре, как ни в чем не бывало, стал благополучно являться на всевозможные светские приемы… Так что здесь примерно тот же живописный ряд, как и упомянутые олигархи от кино, кого, по большому счету, ничто не интересует в вверенной управления сфере, кроме собственного обогащения.

Да, я действительно хотел снимать на станции «Мир» — пока её не затопили. И это должно было стать первой художественной постановкой, снятой в невесомости, на околоземной орбите. У меня в то время просил консультацию автор «Титаника» и «Аватара» Джеймс Кэмерон (храню письмо от него, где он назвал меня «famous Russian film director Yuri Kara»).

— Вы как режиссер тоже должны были лететь?

— Нет, в Звездном городке располагался полный дубль станции «Мир», мы тщательно отработали в нем все приемы предстоящих столь необычных съемок, отрепетировали все возможные мизансцены, были подготовлены два, помимо актера Владимира Стеклова, сотрудника съемочной группы, которые вместе с ним полетели бы на орбиту. Один из космонавтов-бортинженеров должен был выступить оператором. Но, как видите, не случилось. Не хватило нам всего-то 3 млн долларов. Для Стеклова изготовлено было только одно кресло на 1,5 млн долларов, а вы же знаете, какие там перегрузки; кресло нужно делать персональное, с точным учетом индивидуальных физиологических особенностей.

— Госкорпорация «Российское космическое агентство» как ведущий партнер проекта позже не высказывала предложений его завершить? 

— С теми руководителями, которые ныне возглавляют агентство, прогресса с незавершенным нашим делом, думаю, не будет. Но двигаться, как говорится, всё равно надо, космическая тема меня вряд ли оставит в покое. Мне как-то позвонил Алексей Архипович Леонов — было большой честью — и сказал, что было бы очень своевременно снять фильм про жизнь и деятельность Сергея Павловича Королёва. По признанию Леонова, они со старыми друзьями, коллегами-космонавтами, долго думали, кто мог бы снять. Пересмотрели мои работы, сошлись на мнении-пожелании, чтобы именно я приступил к проекту. Мне удалось с тех пор снять два фильма о Королёве — «Королёв» и «Главный», но есть материал и для третьего.

Мастер и волокита 

— От кого доставалось больше неприятностей: от продюсеров или правонаследников литературного материала (как было на примере «Мастера и Маргариты»)? И насколько часто в вашей творческой биографии финансы пели романсы?  

— Ну, если взять период выхода моей второй крупной ленты «Воры в законе», она тогда стала своего рода рекордсменом: по формуле на 1 рубль вложений прокатчики получали 100 рублей прибыли. Так что в то время финансы если что и пели, то вполне оптимистичное. Гонорар мой как постановщика составил тогда 100 тыс. рублей (это в ценах 1988 года). Я на них приобрел квартиру в Москве: тогда, конечно, это были деньги… Но, должен сказать, какой-либо стройности и должной справедливости в оплате труда — причем даже куда более известных на тот момент режиссеров в нашей стране — не было выстроено. Нет её и сейчас… Я разговаривал с актрисой Ниной Гребешковой, вдовой нашего знаменитого комедиографа Леонида Гайдая, и она поведала, что за всю свою жизнь он заработал, в исчислении на момент обесценивания всех наших сберкнижек в январе 1992 года, всего 45 тыс. рублей, и что Гайдай при этом считал себя «богатым человеком, обеспеченным на всю оставшуюся жизнь». Как раз в то время, как помните, пришел Гайдар; и сбережения что Гайдая, что мои советские сто тысяч — мгновенно потеряли в весе.

По «Мастеру…» же скажу так: мы вообще работали из любви. К искусству, к Булгакову. У меня как старшего в съемочной группе была самая большая зарплата, 30 долларов в месяц. Когда закончили в конце 1993 года, произошел развал проката, продюсеры хватались за голову, что же делать, и им буквально на помощь, можно сказать, приезжали именитые люди из США, в том числе небезызвестный Харви Вайнштейн, который, кстати, очень хотел купить нашу картину. Но молодые и амбициозные продюсеры запросили в 10 раз больше, чем предлагали американцы. А тут новая напасть — до мая 1994 года закон об авторском праве гарантировал 15-годичный срок. И когда мы снимали, литературная основа представляла собой общенародное достояние (отсчет времени мог идти либо со смерти автора, либо от момента первой публикации). В нашем же случае это был 1966 год, когда в журнале «Москва» впервые печатались главы романа. А фильм мы начали снимать в 1990 году, спустя 10 лет от момента, как роман Булгакова стал неоспоримым public domain. И только мы закончили, так вдруг Госдума объявляет новые сроки действия прав наследников — 50 лет! Ну и началось… Мы испытали все прелести «закона обратного действия», что в принципе неприемлемо в правовом государстве. Насколько пунктуально объявившихся вдруг наследников именовать таковыми, судить не берусь, но среди них были Шиловские, по факту внуки не Булгакова, а одной из его жен, Елены Сергеевны (своих детей у Михаила Афанасьевича, как мы знаем, не было). Они нашли «нужного» нотариуса, который быстро выписал справку с убийственной логикой, что поскольку они вступили в наследование квартиры и другой собственности, таким же образом наследуют и рукопись. Потом в суде всё же удалось отстоять, что фильм-таки был снят до того, как вступил в силу закон, но родственники-то успели уже продать права американцам. И заодно изрядно попортили нервов множеству издателей и театральных режиссеров, желавшим видеть «Мастера…» на сцене. И, что самое грустное: все эти заботы — не в прошлом: отвоевать права окончательно не удалось, фильм можно показывать только на территории РФ.

Беседовал Алексей Голяков

Следите за нашими новостями в удобном формате
Перейти в Дзен

Предыдущая статьяСледующая статья