ENGЭтот год — юбилейный для заслуженного педагога, профессора Александра Мордковича, ему 80 лет. По его учебникам математики уже без малого четверть века учится треть страны. В 2002-м он был удостоен премии президента России. На знаменитые «семинары Мордковича» стремятся попасть многие учителя. Среди его учеников — немало известных людей. Да и сам нынешний министр просвещения Сергей Кравцов некогда слушал лекции Александра Григорьевича… В ближайшее время, когда школьники уже будут сидеть на занятиях, Мордкович откроет свой традиционный международный семинар. Только на этот раз он будет юбилейным и пройдет не в стенах Московского городского педагогического университета (МГПУ), а дистанционно. В День знаний профессор дал интервью «Инвест-Форсайту».
Дорога к учебникам
— С чего началось ваше увлечение математикой?
— Трудно сказать. Когда учился в школе, был отличником, у меня золотая медаль. В принципе, все предметы шли нормально. Но меня совсем не интересовали ни химия, ни физика, ни история, ни география, ни биология. А вот русским языком, литературой и математикой владел хорошо. Сочинения в стихах писал еще в классе четвертом… Когда поступил на математический факультет, помню, на меня смертельно обиделась учительница литературы Евгения Вячеславовна. На самом же деле меня, как ни странно, увлекал не какой-то отдельный предмет, а сама педагогика. Я даже общественную работу себе в 9-м классе выбрал в этом ключе — занятия с отстающими. Они учителя не понимали, приходили ко мне — и все им становилось ясно. Естественно, учительница меня за это страшно невзлюбила. Много лет спустя мы встретились, я уже был кандидатом наук, доцентом. Как-то читал лекцию учителям в Московском институте повышения квалификации. И вдруг понимаю: мне что-то мешает, в аудитории стало как-то неуютно. Смотрю, а в зале сидит моя учительница-«конкурент», Ирина Николаевна. В перерыве она ушла. Ей тоже было некомфортно…
— Ваше увлечение педагогикой связано с профессией родителей?
— У нас в роду педагогов не было, папа с мамой были инженерами-связистами. Мамочка мечтала, что я пойду в университет. Но я ей сказал, что давно нацелился идти в педвуз. Вот если не возьмут, пойду в университет.
— Кто ж вас не возьмет? Мальчик, да еще с золотой медалью… А любовь к литературе, как я понимаю, проявилась в участии в студенческой команде КВН?
— Наверное. Я же свободно писал стихи, чаще всего дурацкие, с какими-нибудь прибамбасами… У нас была агитбригада, мы ездили по Подмосковью с концертами. Как-то сделали эстрадное представление — «Первый блин» называлось. С песнями, как полагается. Однажды я даже оперу сочинил. Институт я окончил с красным дипломом, пошел в аспирантуру по чистой математике, хотя уже тогда меня тянуло в методику преподавания. Женился… А меня должны были забрать в армию: в педвузе же не было военной кафедры. Спасла супруга — она была уже на 5-м месяце, гинеколог предсказывал двойню. Тем не менее повестку я получил: явиться на призывной пункт.
Пошел в военкомат и сказал майору Валентину Викторовичу (видите, до сих пор помню, как его звали): «Как же так, жена в положении, в феврале должна двойню родить, а в призывной комиссии мне говорят: может, никто не родится». Майор открыл нижний ящик стола: «Вот твое дело, кладу его сюда до весны. Чтоб братья Рагулины были (известные в 1960-е хоккеисты — ред.)». В общем, пришел я к нему в феврале — с коньяком, цветами, конфетами. «Сестры Федоровы (известный в 1940-50-е вокальный ансамбль — ред.)», — сообщаю… «Бракодел», — бросил в ответ майор. Но в армию меня, конечно, не взяли.
— Из аспирантуры вы ушли?
— Нет, перевелся в заочную и начал репетиторствовать. А что делать? На стипендию аспиранта в 70 рублей прожить вчетвером невозможно. Среди моих учеников были и дети очень крупных партийных функционеров. В общем, в результате я попал в Московский государственный заочный педагогический институт (МГЗПИ, сейчас гуманитарный университет им. М. Шолохова — ред.). Это было счастье — можно сказать, первый шаг к учебникам.
Мистический знак
— Разве ваши учебники появились не позже?
— Позже. До того, можно сказать, я оттачивал собственные методические взгляды. Во-первых, очень помогло репетиторство. Во-вторых, в МГЗПИ я попал на кафедру к профессору Науму Яковлевичу Виленкину, уникальному человеку, автору популярнейших учебников по математике. Поначалу, правда, он очень удивился моему появлению: «У меня же нет штатных единиц», — сообщил. Но я пришел с дополнительной ставкой, и он придумал отправить меня преподавать на курсах для учителей географии, биологии и т.д. , которые пришли получать второе высшее образование. Я тут же стал там «сыном полка» — на этих курсах учились одни женщины средних лет, а тут я, 24‑летний молодой отец… Они так и звали меня: «наш
Как-то раз Виленкин взял меня к легендарному математику-педагогу Семену Исааковичу Шварцбурду (член-корр АПН СССР, в 1959-м создал первый в стране специализированный математический класс программистов-вычислителей в школе № 444 — ред.). Мы втроем писали факультатив. Это было мое первое произведение в области методики. Мэтры, конечно, свалили на меня всю черновую работу: пиши. Но зато какую правку они делали! Это потрясающая школа. С методической точки зрения Виленкин был гением. К тому же и математиком был выдающимся. Он мог написать любой учебник, для любого класса, для любой вузовской программы (что и делал, кстати). При этом писал еще и монографии, которые издавались в Японии, Голландии, Бельгии… Мне его, видимо, ангел-хранитель прислал: учиться у такого мастера — большая удача.
Первый мой пробный учебник для школы вышел в 1980-м — для 9–10 классов (вместе с Наумом Яковлевичем Виленкиным). До того я писал в основном для поступающих в вузы, таких работ у меня было уже много — издательство «Высшая школа» охотно их печатало. А тот учебник так и остался пробным.
— С этого пробного учебника начался ваш путь в школу?
— Нет. У меня и в мыслях не было заниматься школьными учебниками. А вот Виленкин мечтал создать линейку «7–11 класс». Но он умер в 1991-м, так и не осуществив мечты. До этого болел. Ему медики запретили заведовать кафедрой, я оказался на его месте — в 31 год, не будучи доктором наук, имея 5-й пункт, правда, член партии (с подачи все того же Виленкина, беспартийного)… К моменту его смерти моя супруга, женщина верующая, крестила уже и наших детей, и внуков… В семье остались всего двое некрещеных — я и муж одной из дочерей. Жена меня уговаривала, я отказывался: «Как ты себе это представляешь? У меня в паспорте не та графа национальности»… Она отвечала: «Это не имеет значения». А тут как-то я поехал в Ярославль на научно-методический совет. Был там и отец Сергий, которого всегда приглашали на эти мероприятия. Умнейший человек. С ним и посоветовался: «Я в принципе в Бога не верю, так зачем креститься?» Он ответил: «Не имеет значения. Если ты ничего плохого людям не делаешь, если в твоей душе нет черных мыслей и ты занимаешься делом, Господь тебя примет». Я и крестился. Это было под Рождество, а на следующий день мне приснился Наум Яковлевич, и сказал: «Меня нет на этом свете, место свободно, оно ваше»… Можете себе такое представить?
— Послушались?
— Не в том смысле. Получилось, что его мечту воплотил. Через три месяца меня пригласили в Ассоциацию «Экология и диалектика», где объединены учителя. Предложили писать учебники с 7-го класса. Никто их не редактировал — снимали с компьютера, переплетали и выпускали в свет. А учебники оказались востребованы… Потом меня нашла Марина Безвиконная, владелица издательства «Мнемозина». Короче, первый мой настоящий учебник для 7-го класса вышел в 1997-м.
Секрет успеха
— С тех пор вы издали более ста книг. Есть среди них любимая?
— (задумывается) Наверное, «Беседы с учителями математики на актуальные темы». Она четыре раза переиздавалась в разных издательствах. Видимо, потому что писал ее очень легко. А дальше началась российская действительность…
— Конкуренты стали выживать с рынка учебников?
— «Мнемозина» — некрупное издательство, но мои учебники забрали почти треть рынка. Конкуренты объединили усилия и добились того, что в 2014-м издательство «Мнемозина» не включили в Федеральный перечень школьных учебников. В 2019-м справедливость восторжествовала, мы снова в перечне. За 5 лет отсутствия мы с соавторами по заказу издательства «БИНОМ. Лаборатория знаний» подготовили новую версию учебников по алгебре для 7–11 классов.
— А почему в трудные времена не воспользовались связями? Ведь среди ваших учеников много влиятельных людей. Кажется, нынешний министр просвещения Сергей Кравцов учился у вас… Общаетесь с ним?
— Да нет. Когда он возглавлял Рособрнадзор, был один случай. Мне учителя из Брянской области жаловались, что их заставляют работать по учебникам, которые им не нравятся, а мои учебники запрещают использовать. Я тогда и подумал: «Дай-ка воспользуюсь знакомством, попробую прояснить ситуацию». Узнал телефон его приемной, позвонил. Секретарша не хотела соединять, но как услышала мою фамилию, обрадовалась: «Я училась по вашему учебнику, — говорит, — сейчас соединю. Если вам что нужно, вы мне звоните, пожалуйста».
— Приятное бремя славы… А как Кравцов отреагировал на ваш звонок?
— Мы с ним тогда очень хорошо поговорили, про семью, про жизнь…
— Так он помог?
— Помог.
Секрет успеха
— Многие учителя говорят, что в ваших учебниках все просто и дети хорошо усваивают материал. Казалось бы, математика — это всего лишь формулы: как ни подай, ничего не изменится… В чем секрет?
— Ошибка как раз в том, что вы формулы ставите на первое место. Попробую объяснить. Я написал все учебники — с 7-го класса по 11-й и дальше — для вузов и учителей. Знаете, легче всего писать книги для учителей — я, можно сказать, болтаю с почти равными мне по знаниям людьми. Следующая категория — студенты: они взрослые, тут не надо искать какие-то изысканные методические походы. Если говорить о школе, легче всего было писать учебник для 11 класса, дальше по нисходящей. А самое сложное — для 7-го класса. Это катастрофа.
— Чем проще, тем сложнее?
— Если уж берешься писать учебник, надо правильно расставить приоритеты: что пишешь и для кого? Большинство пишет учебники, отвечая на вопрос «что?» и забывая про «для кого?». Мое кредо: «что?» — напишут все, а я должен представить вот этого дурачка, который сидит в 7-м классе и математикой совсем не интересуется. И найти такую подачу материала, чтобы она не отпугивала его с первых же слов. Чтобы не получилось, как с большинством учебников математики — откроешь, а там сплошная сухость, от которой горло саднит. Мои учебники получаются многословными, потому что я представляю себя на месте учителя, буквально вижу, что передо мной сидит класс. Я разговариваю с детьми на страницах учебника так, как это делает учитель в классе. Но поскольку я знаю больше, чем школьный учитель, и лучше умею преподать материал, то и выстраиваю его соответственно.
— Так почему формулы в математике не главное?
— Что такое школьная математика? Грубо говоря, это числа, формулы, функции и уравнения. У каждого авторского коллектива учебников есть своя ведущая идея. У Георгия Дорофеева главными были уравнения, в советской школе — формулы. Я был единственным в СССР (и сегодня в России) автором, который на первый план поставил функции. Хотя это не моя идея (немца Феликса Кляйна), ей более ста лет. Почему функции? Потому что это графики, картинки. Представьте, приходит ребенок в 7 класс, у него хорошо развито правое полушарие (образное) и плохо — левое (логическое). Это все психологи знают. Так вот, если вы не используете возможности психики ребенка, если пичкаете его в этом возрасте формулами (то есть загружаете левое полушарие, которое противится, так как еще не готово), вы лишь привьете ребенку отвращение к математике. А графики — это образы, через них потихоньку можно подтянуть и остальной математический язык. В учебниках всех классов у меня стабильная триада: функции-уравнения-формулы.
— В одном из интервью вы это назвали идеологией математики…
— Скорее, концепция; идеология — слишком уж громкое слово. Учителя к моей концепции быстро привыкают, тогда обучение идет четко. Всегда на первом месте функции и графики, затем уравнения, а в конце — формулы, технический аппарат математики, нужные лишь для того, чтобы сложные математические модели сделать более простыми. Формулами надо заниматься, когда понята суть. А суть — это функции и уравнения…
— Как удается создать новый учебник на неменяющемся материале?
— Учебники не создаются с первого раза. Когда я вначале создал всю линейку от 7-го до 11-го класса, мне казалось: вот он, итог — я выстроил весь модуль. Но вернулся в 7-й и пришел в ужас: я кое-что закладывал там, думая, что это мне понадобится в старших классах. А на деле вышло: одно так и не понадобилось, а другого не хватило… Короче, переписал все полностью, остальные классы подверглись меньшей переработке. Но предела совершенству нет. И сейчас у меня есть кое-какие замыслы: не могу без работы, скучно.
Беседовала Елена Скворцова
Фотографии из личного архива А. Мордковича
