ENG«Инвест-Форсайт» продолжает обсуждать с научным руководителем ВШЭ профессором Евгением Ясиным, какая реформа нужна нашей экономике.
Снижение инфляции — это еще не все
— На днях ЦБ снова чуть понизил ставку: теперь она равна 9,25%. Снижение глава ЦБ Эльвира Набиуллина обещала еще зимой, на Гайдаровском форуме. Правда, при условии, что ЦБ зафиксирует устойчивое снижение инфляции. То есть выходит, в этом направлении дела идут хорошо?
— Это хороший показатель. Можно говорить об успешной деятельности Минфина и ЦБ по вопросу таргетирования (снижения) инфляции. Может быть, на будущий год (а может, уже в этом году) мы достигнем 4% инфляции.
Многие экономисты предполагают, что ставка будет и дальше снижаться. Но Эльвира Набиуллина осторожна. Главная цель: снижение инфляции. А тут такой расклад: либо ставка ориентируется на показатель инфляции, либо инфляция — на ставку ЦБ. Здесь надо быть очень искусным и правильно вести политику. Сейчас, повторяю, самая ответственная задача для ЦБ — снижение инфляции. Если она составит 4%, ставка ЦБ может стать 4,5%. Это вызовет нормальное воздействие кредита на экономику. А если инфляция прыгает (скажем, до 6-7%), то процесс возвращения инфляции к нормальному уровню (а это 2-3%) будет подорван.
— Выходит, достаточно снизить инфляцию и с экономикой будет все хорошо?
— Нет, конечно. Усилий одних только людей, работающих на финансовых рынках, недостаточно. Чтобы экономика страны пришла в нормальное состояние, нужны структурные реформы.
Первоочередные меры
— Значит, с инфляцией мы справляемся, а что касается темпов роста, тут подобных результатов ожидать сложно?
— Да. В тучные годы мы росли на 7-8%. Нам бы и сегодня так не мешало — тогда мы бы имели темпы выше, чем, скажем, развитые или развивающиеся страны. Мы бы их догоняли. Но в тучные годы наш рост главным образом обеспечивался высокими ценами на нефть. Кроме того, в эти годы наблюдался достаточно высокий рост численности работников — примерно 2,2% в год. Сейчас этих условий нет.
— Ставку давно пытаются сделать на диверсификацию экономики. Но во многом это до сих пор лишь декларации. А какие действия сегодня могли бы стать первоочередными?
— Есть некие вещи, которые нужно делать, и делать немедленно. Посидеть, поработать, вот как сейчас работает Центр стратегических разработок Алексея Кудрина, а потом начать эту программу реализовывать. Она может быть готова уже к завершению выборов и, так сказать, к готовности президента и правительства к тому, чтобы идти на решительные меры. В принципе, как я понимаю ту работу, которую делает Кудрин и его команда, — это поворот реформы. Когда говорят про структурные реформы, то имеют в виду главным образом повышение роли (и доли) рыночной экономики и создание дополнительных стимулов для бизнеса.
Это значит больше свободы для бизнеса и вызывающие его доверие действия государства, улучшение системы судопроизводства (постулат «верховенство закона»)… И, конечно, нужно усиление конкуренции — не только экономической, но и политической. Другое название политической конкуренции — демократия. Предполагаю, все это требует также определенного изменения стратегии и силовых структур, и многого другого. Значит, это довольно значительные изменения.
Но мы должны понимать: даже если мы все это начнем делать, совсем необязательно, что эффект будет немедленным. Потому что мы должны будем вызвать определенные институциональные изменения, изменения в системе стимулов, чтобы люди чувствовали: если я буду действовать более энергично и внедрять инновации, я получу прибыль, и так далее. И только тогда вся эта машина начнет крутиться…
— Это один сценарий. Есть другой?
— Есть. Борьба против… Стремление выстоять против испытания, которое предприятие получает от рынка в результате конкуренции или же в результате того, что у него слишком старое оборудование, станки и тому подобное. И в первом, и во втором вариантах все равно требуются более энергичные действия. Но важное условие — действия, которые при этом не означают усиление активности государства. Потому что если вы делаете ставку на рынок, вы должны учитывать, что роль государства и его стремление стимулировать движение (или кому-то помочь, у кого плохо идут дела), должна быть минимальной. Или, в крайнем случае, должна быть снижена. А раз она будет снижена, люди должны искать решение самостоятельно — через банки, через какие-то инновационные решения и так далее. Но именно это как раз то, что является источником роста. Хотя одновременно и вызывает трудности. Просто так, само собой, ничего не произойдет. Нужно принимать решительные меры. Какие — я в основном назвал…
Кроме того, нужны новые решения по местному самоуправлению, по увеличению динамики заработной платы. А когда я говорю «динамика зарплаты» — я имею ввиду не только повышение окладов работникам, но и одновременное снятие бремени с прибыли работодателей.
Налоговые изменения
— То есть вы поддерживаете те предложения, которые доносятся из недр экономического блока правительства: снизить единый социальный налог работодателей, увеличить подоходный налог граждан, оставить плоскую систему НДФЛ?
— В сущности, да. Работодатели сегодня платят очень большие суммы (кроме заработной платы) — отчисления на пенсии, на здравоохранение, социальную помощь и т.д. Это 30% фонда заработной платы. Я предлагаю оставить на плечах работодателя обязанность платить не эти 30%, а в крайнем случае 5%. А остальные деньги отдать работникам, чтобы они сами могли ими распоряжаться. При этом возложить на них некоторые обязательства — например, самим делать взносы в пенсионные фонды, в приобретение страховых медицинских полисов и так далее. Правда, насколько я знаю, сейчас этого не делается пока даже на стадии обсуждения. То, что я слышу, — лишь крошечные шаги, которые большого эффекта не дадут. Пока рассуждение такое: мы, предположим, увеличим подоходный налог с 13% до 15%, но зато вы будете видеть, как улучшилась работа, как государство увеличивает усилия…
— Здорово. И это говорят человеку, который получает 15 тысяч в месяц. А рядом сидит миллионер, который имеет прибыль в 15 миллионов в год…
— Полагаю, такое предложение все же рассчитано на увеличение дохода россиян на 2%. Но тут другая проблема — как мы убедим (или не убедим) людей, что они от этого выиграют.
— И как убедить людей, чьи доходы стабильно снижаются в последние годы? Работу найти непросто: вы же сами сказали, что количество работников уменьшается. Кроме того, сейчас опросы показывают, что россияне начали экономить на еде. Мне кажется, такие схемы (переложить на граждан соцобязательства) придумывают чиновники, которые не привыкли считать копейки в своем кошельке и думать, хватит ли до зарплаты на еду…
— Не надо. Те люди, которые сейчас думают над поиском решения, они думают и о людях. Там довольно много разумных людей. На самом деле, они находятся в трудном положении. Меры, которые они могут предложить и которые действительно могут создать усиление активности (деловой и гражданской) — для того, чтобы начался подъем в экономике, — эти меры требуют довольно серьезных усилий — кроме прочего, повышения доверия со стороны предпринимателей и населения к государству. Они также требуют и определенных мер со стороны государства. Просто так всего этого не сделаешь, на это нужно время. Пока же все выглядит так: власть предполагает — осуществим минимум благоприятных действий, которые в наших силах, проведем выборы. После выборов посмотрим, устроит ли нас программа, которую разрабатывает Кудрин. Если устроит, начнем структурные реформы, которые помогут решить проблемы экономики. Хватит ли у нас силы, чтобы дождаться, не знаю. Но даже если все это случится, немедленного улучшения тоже ждать не стоит.
Борьба с коррупцией, или…
— Бизнес, вы говорите, никому не доверяет, сидит в осаде. Помогает ли ему поверить в государство развернувшаяся борьба с коррупцией?
— Сейчас обстановка такая, что бизнес оказывается под серьезным давлением. Как это можно объяснить, я не знаю. Я лишь назову две фамилии, которые не относятся к бизнесу. Это — Никита Белых и Алексей Улюкаев, губернатор и министр. Казалось бы, наводят порядок во власти, но… На мой взгляд, это борьба не с коррупцией, а с конкретными людьми.
— Есть ведь еще губернаторы Гайзер, Хорошавин, Маркелов…
— Про других ничего не знаю. Белых я знаю очень хорошо. И Улюкаева тоже неплохо. И знаю, что это люди, которые не могли сделать ничего такого, что дало бы основания для обвинения в том, что они брали взятки. Поэтому когда мне говорят про вину Белых, я не верю. Убежден, он не мог брать для себя. Если и брал, то для того, чтобы пополнить свой фонд, который он использовал в Кировской области для реализации программы поддержки инвестиций. Там было такое правило (программа интенсивного бюджетирования): две трети на проект дает бизнес, а область добавляет треть. Белых считал: чтобы поднимать экономику такой области, как Кировская, это оправданно. Он очень честный человек, очень преданный родине и стремящийся к тому, чтобы добиться положительных результатов. Но нет, его посадили. Почему?
— Оставим в стороне Белых. Но сама-то антикоррупционная кампания приводит к изменению коррупционного фона или нет?
— Видите ли, у нас очень высокая доля государства в управлении экономикой. И те люди, которые связаны с госсобственностью, оказывают довольно существенное влияние на политику. Но эта политика не всегда в интересах подъема страны, очень часто — в интересах их бизнеса.
— То есть сросшаяся с бизнесом бюрократия создает плодотворную среду для коррупции, и все эти посадки не могут снизить ее уровень?
— Да. Кроме того, Владимир Путин недавно выступал и говорил: у нас очень много дел ведется относительно предпринимателей, но обвинения предъявляют многим, до суда доходит лишь 40% этих дел. А ведь в то время, пока ведется следствие (а дело не доходит до суда!), бизнес-то не ведется. Кто от этого страдает? Мы с вами.
Беседовала Елена Скворцова
