ENGПрезидентские выборы вполне могут стать поводом для очередной перезагрузки российской экономической политики. Во всяком случае, сразу несколько групп экспертов пишут для правительства экономические программы. При этом показатели экономики в нынешнем году будут, видимо, лучше, чем в предыдущие три года — что благоприятствует началу новых реформ. О предлагаемых стратегиях и о том, что можно сделать для ускорения экономического роста, «Инвест-Форсайт» беседует с научным руководителем Высшей школы экономики профессором Евгением Ясиным. Эта первая из запланированных журналом бесед об экономике с Евгением Григорьевичем.
Стоит ли спасать экономику
— Так ли уж стоит спасать нашу экономику, если власти отмечают даже некоторый ее рост?
— Сейчас действительно очень много таких весьма оптимистичных публикаций, особенно со ссылкой на правительственные ведомства. И звучат прогнозы, что в этом году будет 2% роста — это, в частности, говорил Максим Орешкин, глава Минэкономразвития. Другие чиновники тоже высказываются более-менее оптимистично и ориентируются на поручения, которые высказал президент в своем послании. Например, мы должны добиться превышения среднемировых показателей роста (3,5%). Думаю, пожелание президента трудновыполнимо.
— А есть ли рецепт? Премьер в Госдуме прямо сказал: рецептов нет, только разговоры…
— Мое убеждение: надо выбирать путь постепенного демократического развития. А вот на вопрос, что мы должны сделать немедленно, у меня один ответ: немедленно мы ничего такого, что сразу бы улучшило положение, сделать не можем. Это довольно сложный и длительный процесс. То, что можно было сделать немедленно — к примеру, остановить падение рубля, — глава ЦБ Эльвира Набиуллина сделала в конце 2014-го. Это было конкретное дело. Тогда, если помните, ввели плавающий курс рубля и установили ключевую ставку в 17%. Два этих мероприятия через 10 дней прекратили падение рубля. Это был довольно удачный ход в экономической жизни нашей страны.
А сейчас… Если мы хотим, предположим, сохранить ситуацию такой, какой она была в 2016 году, мы можем продолжать делать самые примитивные шаги — иметь какие-то резервы, тратить их, каким-то образом мобилизовать средства для выравнивания бюджета и прочее. Но это все равно будет стагнация. Это не подъем. Даже при 2% прогнозируемого роста. И я не знаю, сколько времени мы на этом пути сможем находиться.
— А что могло бы стать самым сильным фактором подъема?
— Предпринимательская активность. К слову, некоторая мобилизация бизнеса все же состоялась в 2016-м. И это вовсе не было следствием указаний президента или правительства. Я не знаю, какие будут конечные показатели роста по 2017 году, у меня есть подозрение, что они могут быть несколько искусственно улучшены из-за предвыборной подготовки. В любом случае, даже если будет не 2%, а 2,5% — это все равно стагнация.
Чем опасна стагнация
— А чем опасна стагнация? Ну, рост незначительный, зато падение-то прекратилось. Может быть, это просто стабильность?
— Какая же это стабильность? Скажем, раз у нас не растет количество рабочей силы в стране, значит, должна расти производительность труда. Не растет… А если и растет, то не перекрывает снижение численности работников. В общем, стагнация означает, что темпы научно-технического прогресса, темпы роста производительности и другие важные показатели низкие.
— То есть все как бы замерло?
— Да. Во-вторых, за предыдущие годы (2015-й, 2014-й и в 2016-м) произошло довольно заметное снижение уровня жизни населения.
— Это явление всегда сопутствует стагнации?
— Нет, падение доходов населения можно удерживать. Во второй половине 2016-го, кстати, удерживали. Но для роста экономики этого мало, тут важно обеспечить более-менее значительный рост, улучшение жизни людей. И таким образом завоевать их доверие и разбудить желание проявлять больше активности. Ведь без этого подъема не будет.
Чью программу выберут
— Кого тогда пытаются обнадежить власти, говоря о некотором росте — себя или народ?
— Через год с небольшим — президентские выборы. И очевидно, что в течение этого периода власти будут стараться улучшить настроение избирателей, чтобы выборы состоялись благополучно. После чего можно было бы реализовать экономическую программу, которую разрабатывает Центр стратегических разработок Алексея Кудрина (как известно, президент дал поручение ЦСР работать над такой программой). После президентских выборов предполагаются некие мероприятия, которые называются структурными реформами. Можно рассчитывать, что эти мероприятия изменят ситуацию в экономике…
— По такой схеме выходит, год мы будем сидеть и стагнировать, дожидаясь выборов? И почему вы так уверенно говорите, что будет принята именно программа Кудрина? Разве другие уже отвергнуты?
— Нет, была альтернатива. Была другая программа, которую предлагал бизнес-омбудсмен Борис Титов, ему помогал советник президента академик Сергей Глазьев (все это, можно сказать, Столыпинский клуб).
— Еще глава РСПП Александр Шохин зимой, на Гайдаровской форуме объявил, что бизнес представит свои предложения в правительство…
— Ну, это просто пожелания предпринимателей.
— Еще Институт экономики РАН передал в правительство программу Ивана Старикова по строительству Транссиба. Они объявили это на недавнем Московском экономическом форуме. В документе такое строительство рассматривается как рычаг для оживления экономики…
— Но это же не общегосударственная программа. Она направлена на то, что вы вкладываете очень большие средства в создание путей развития нашего транспорта, создание более совершенных путей между Восточной Азией и Европой… Таких отраслевых программ можно предложить очень много.
— Так или иначе, но все они переданы (или будут переданы) в правительство. Кто там выступает в роли эксперта, который оценит все эти программы и возьмет на себя ответственность выбрать одну?
— Видимо, все-таки оценивать будут правительство и президент.
— Но они же не эксперты в экономике. На чье суждение они будут опираться?
— Трудные вопросы. Я могу только предполагать. У президента есть очень квалифицированный помощник — Андрей Белоусов (экс-глава МЭР), который достаточно хорошо осведомлен обо всех экономических проблемах. Кроме того, сами авторы, думаю, тоже будут оценивать.
Кто возьмется обеспечить рост
— Предположим, если выберут «по частям» — кусок программы Кудрина, кусок программы Титова, кусок предложений Шохина. Кто все это возьмется выполнять?
— Думаю, так никто не будет компилировать. Программа Столыпинского клуба и программа Кудрина сильно отличаются. Это не те программы, которые способны взаимодействовать, которые можно соединить вместе. Программа Титова предполагает инфляцию (там это называется поддерживать экономику спроса). А программа Кудрина предлагает ограничить инфляцию и добиться сначала равновесия в экономике, затем стимулировать кредиты…
— Алексей Кудрин некогда ушел в в отставку с поста главы Минфина, не согласившись с позицией премьера по ряду вопросов. И что будет, если выберут программу Кудрина? Путин ведь сказал, что программу экономического роста будет реализовывать премьер-министр. Реально ли такое сотрудничество?
— Кто знает, как оно будет? Могу ответить так. Что касается содержания, то значительных различий между мнениями Кудрина и Дмитрия Медведева нет. Кудрин, безусловно, выдвигает более радикальные предложения. Но это происходит по одной очень простой причине — он не власть. Медведев отвечает за развитие событий и стоит у власти, поэтому должен быть более сдержанным и взвешенным в своих решениях. Мне представляется, что они оба достаточно большие патриоты своей страны, чтобы не найти общего языка. И если кто-то видит проблему в том, что для реализации программы надо, чтобы Кудрин победил Медведева или Медведев — Кудрина… Уверяю, дело совершенно не в этом.
Куда ушла Стратегия 2020
— А какова судьба Стратегии 2020, в разработке которой и вы принимали участие? Про нее как-то забыли, а ведь она, собственно, и была посвящена тем самым проблемам, которые сегодня приходится снова решать.
— Она никуда не девалась, просто по тем временам она была слишком смелой. Программа 2020 была написана в 2011 году и призывала к серьезным переменам в экономике. Потом осенью прошли выборы, после которых стало ясно, что власть должна выдвинуть какую-то программу и делать на нее ставку. Одним из вариантов такой программы, напомню, в последние дни декабря стало послание Дмитрия Медведева (тогда президента). После этого в президентских выборах победил Владимир Путин. Но еще до своего избрания он выступил с серией статей, смысл которых был похож на те тезисы, которые выдвигал в своем послании Медведев. Затем были «майские указы» Путина — они были рассчитаны на то, что после 2012-го ситуация будет улучшаться (или мы вот-вот что-то предпримем для ее улучшения) без большого напряжения. А потом произошли другие события, как вы помните, и началось закручивание гаек — появились «иностранные агенты» и всякие другие истории. Затем 2014 год, когда сработали два важных фактора: последствия тех событий, которые произошли между Россией и Украиной, и взаимные санкции, вследствие которых упал рубль. Ко всему прочему упали цены на нефть. В итоге к концу года началась паника. То есть никакого даже относительного подъема и быть не могло. Наоборот, искали пути, как остановить падение. 2015 год — это был спад, хотя в том году по итогам мы зафиксировали рост в 3,7%. Сейчас, правда, говорят, что 2,8% — но это неважно, так как по сравнению с предыдущими 7% роста в тучные годы это был явный спад.
Стало ясно, что рассчитывать на дальнейшее движение в направлении мобилизационного варианта в таких условиях нельзя. Другим вариантом были рыночные реформы. Поэтому пригласили Кудрина. Но все-таки нельзя сказать, что программа Кудрина — это уже окончательный выбор властей.
Беседовала Елена Скворцова
В следующих беседах:
— рецепты выхода из кризиса;
