ENGДекабрь — традиционное время подведения итогов года во всех сферах, в том числе и в экономике. «Инвест-Форсайт» поговорил с экономистом, главным научным сотрудником Института экономики РАН Игорем Николаевым о том, с какими показателями мы пришли к декабрю 2022 года, что нашу экономику может ожидать в последний месяц года и в ближайшей перспективе.
— С какими показателями в экономике мы пришли к декабрю 2022 года?
— Смотря с чем сравнивать, это всегда важно учитывать, а в сегодняшней ситуации — особенно. Если сравнивать с теми прогнозами, которые были в марте, то итоги получаются не такие уж и плохие.
Действительно, мы думали, что экономика упадет на 8–9%, а снижение будет около 3%, может быть чуть больше. Как известно, Минэкономразвития говорит о 2,9%, а Банк России, чуть более консервативен и допускает, что будет 3,5%.
Если же сравнивать (и это тоже правильно) с тем, какой прогноз был в принципе на текущий год, то был запланирован рост в 3%. И 3–3,5% снижения — никак нельзя признать хорошим результатом.
Еще важно и учитывать, на какой стадии вы получаете такой результат. Мы-то находимся на стадии ухудшения! Как известно, по третьему кварталу у нас предварительная оценка ВВП минус 4%, по четвертому кварталу, по всей видимости, будет еще хуже. А по первому кварталу 2023 практически очевидно, что будет хуже, падение не меньше, чем на 5%, так как появляется очень высокая для сравнения база первого квартала 2022 года.
— И какой у нас итог?
— Когда вы сравниваете и понимаете, что к концу году вы пришли в ухудшающемся тренде, то вывод такой: похвастаться действительно нечем.
— Что нас ждет в декабре?
— Главный реперный момент, давно анонсированный, состоит в том, что Евросоюз вводит эмбарго на импорт российской нефти. Как известно, США и Канада уже давно ввели эти ограничительные меры. Это, кстати, тоже надо учитывать в итогах. Мы заканчиваем в ситуации, когда самые тяжелые санкции, по-видимому, переходят на 2023 год.
— Какие перспективы у экономики России в ближайшей перспективе?
— В свете того, что происходило в этом году, подготовиться будет трудно. Можно, конечно, выбрать и другую стратегию — просто расслабиться, но я бы тоже не назвал ее верной.
Если же отбросить шутки в сторону, то в ближайшие месяцы нас ждет ухудшение экономической ситуации.
В последнем докладе о социально-экономическом развитии страны от Росстата, я обратил внимание на статистику по розничной торговле. Розница у нас последние месяцы падала на 9–10% в годовом выражении, это уже известно. Но в сентябре, если взять разбивку розницы по непродовольственным товарам и по пищевой продукции, то видно, что у первой категории — минус 15%. Это понятно, фиксируется обвальное падение на автомобильном рынке, в других сегментах. Но у нас и розница по продуктам питания упала на 3,5%! Честно говоря, я не помню такого показателя, бывал минус 1% в среднем.
Всегда ведь как думали? Думали, что люди есть не перестанут. Но оказывается, что люди вынуждены и здесь экономить.
— Но ведь с точки зрения «больших чисел»: пусть человек стал тратить на продукты на 3% меньше — это не страшно!
— С одной стороны мы понимаем, что кто-то действительно не стал меньше тратить, эта цифра — средняя. И означает, что другие граждане действительно стали экономить на покупке продуктов питания.
Второе — пусть, допустим, ты не купишь шубу в этом году или обувь. Но еду-то надо покупать всегда, нельзя голодать месяц. Поэтому 3,5% падения это много.
— Получается, что если человек вместо, допустим, сырокопченой колбасы стал покупать вареную, это достаточно серьезный негативный фактор?
— Да. С точки зрения получаемых калорий он, может быть, и не прогадал, не снизил их количество. Но стал выбирать более дешевые продукты.
— Что необходимо предпринять — и возможно ли это — для минимизации негативных трендов?
— Если говорить, а мы говорим об экономических проблемах, то эмбарго на импорт российских энергоносителей — это очень тяжело, и это только начинает широко реализовываться. Ну или может начать. Кстати, с 5 февраля нас ждет еще и эмбарго на нефтепродукты.
И оказывается, что даже в это санкционное время, время мощнейших для нас ограничений, есть отрасли, есть продукция, которая фактически выведена из-под санкций. Это сельхозпродукция, минеральные удобрения. Есть и другие группы товаров, продукция фармацевтической промышленности, например медоборудование.
То есть мы обладаем тем, что может в какой-то степени стать «новой нефтью»! Я считаю, что нужно более целенаправленно, исходя из констатации этого факта, проводить активную политику экспансии продукции этих сегментов промышленности и экономики на мировые рынки.
С той же нефтью ведь как думали? Думали, что мы запросто перекинем продукцию на рынки Юго-Восточной Азии. Но там ни инфраструктурных возможностей нет, чтобы все это принять, да и цены оставляют желать лучшего.
— Ведь нет ничего плохого в том, чтобы Россия, отчасти перестав «кормить» мир энергоносителями, начала кормить мир едой?
— Мы десятилетия говорили о том, что надо слезать с нефтяной иглы. Получилось так, что мы не очень-то с нее и слезали на самом деле. Но теперь, похоже, придется. И если мы слезаем, нужно реально и серьезно думать о том, что у нас может заменить нефть.
