ENGЧасть 1
Часть 2
Финансовый омбудсмен, экономист Павел Медведев специально для «Инвест-Форсайт» анализирует банковское законодательство страны.
Будни финансового омбудсмена
— Вы говорили, что вам приходит много жалоб от граждан. На что в основном жалуются?
— На первом месте даже не жалобы, а просьбы о реструктуризации. Большинство людей уже понимают, что это такое и что у них должны быть средства для того, чтобы, как минимум, выплачивать проценты, и еще немного должно оставаться на погашение основного долга. Но иногда люди просят о реструктуризации, а она технически невозможна для них: слишком низки доходы.
На втором месте — с довольно большим отставанием, в 3, иногда в 5 раз, — просьбы о консультации. На третьем месте, как правило, жалобы на слишком назойливые требования возврата долгов.
На четвертом — жалобы на то, что исчезли деньги с банковской карточки.
Обращаются к нам очень много людей — мы уже не успеваем разбирать все жалобы, и с февраля 2016-го, увы, вынуждены были принять достаточно несправедливое решение: по звонкам отвечаем во что бы то ни стало и сразу, если жалоба или вопрос получены по электронной почте, то разбираем ее во вторую очередь и лишь после этого в работу идет бумажная почта. Естественно, последняя, признаюсь, обрабатывается неприлично долго.
— Сколько у вас сотрудников?
— Четыре. Один — технический, и трое содержательных.
— Вам удается кому-то помочь?
— Сейчас у нас не хватает времени, чтобы подводить статистику. Но когда мы ее вели, она была такой: в первый год деятельности Финансового омбудсмена (2011 г.) — 51% удовлетворительных для граждан решений (это значит, что просьбы о реструктуризации почти всегда выполнялись). Во второй год — 49% удовлетворительных, потом 36%…
В общем, успешность нашей работы стала падать довольно быстро. Причем именно потому, что мы потеряли возможность справляться с реструктуризацией. А потеряли мы ее по очень простой причине. В первые два года обращавшиеся за реструктуризацией — все без исключения — были должниками одного банка. Потом стали появляться должники двух банков. А теперь — трех, пяти, семи, да еще на хвосте с микрофинансовыми организациями… Устроить для таких реструктуризацию 
без административного ресурса невозможно: как вы заставите данный банк поверить, что предварительный проект реструктуризации будет выполнен другим банком? А если другим банком он не будет выполнен, то получится, что тот банк, который пошел на реструктуризацию, высвободит ресурсы заемщику в пользу конкурента. На это никто не соглашается. Именно поэтому у нас сильно упала эффективность нашей работы.
Уполномоченный по финансам — когда появится?
— Насколько я знаю, ваша работа как бы полуофициальна. С одной стороны, есть заинтересованные банки, которые подписали договор. С другой, вы — человек известный, к вам прислушиваются и в ЦБ, и в тех банках, которые договор не подписывали. Но вы ни от кого ничего не можете требовать. Это так?
— Да. Только просить. Надо отдать должное, некоторые вопросы действительно удается решить просто звонками — скажем, если возникают какие-нибудь скандальные истории (когда торгуют ионизаторами в кредит или также в кредит обеспечивают неземную красоту дамам) и там замешаны банки, руководителей которых я знаю. Часто это мои бывшие студенты. Ну, звоню… Несколько системных скандалов было исчерпано таким образом. И, знаете, последние 3-4 месяца не припомню, чтобы кто-то жаловался, что ему всучили кредит на 200 тысяч за «спасительный» ионизатор воды. А одно время жалобы такого рода шли потоком…
Так что, несмотря на то, что у меня нет официального ресурса, некоторые очевидные неприличности удается ликвидировать. За это я благодарю многих руководителей банков.
Ну а по таким общим вопросам, как навязывание услуг, сокрытие подлинной стоимости денег для заемщика и тому подобное, конечно, не имея административного ресурса договориться невозможно.
— И когда, наконец, будет принят закон о финансовом уполномоченном в РФ?
— В первом чтении закон принят почти 3 года назад. Надеюсь, скоро будет второе чтение. Этому очень способствовала специальная секция Общероссийского народного фронта (ОНФ), которую возглавляет Виктор Климов. Ее представители Дмитрий Рыжий и Евгения Лазарева по очереди — с разрывом в два года, кажется — задавали вопрос Путину: не пора ли принять такого рода закон?
Надо отдать должное Путину — он отвечал так же членораздельно и логично, как некогда отвечал мне на просьбу принять закон о страховании вкладов. Вскоре после моего разговора с президентом закон о страховании вкладов был принят. Надеюсь, что такая же счастливая судьба ждет и закон о финансовом уполномоченном.
О коллекторах — закон анекдотический
— Вас устраивает закон о коллекторах, который приняли недавно и который вступает в силу с 1 января?
— Более чем! Это настоящее торжество гуманизма. С 1 января 2017 года должников не только нельзя будет убивать, но даже — в соответствии с пунктом 1 части 2 статьи 6 — угрожать им убийством.
В этом законе ярчайшим образом отразилась наша страсть искать под фонарем то, что потеряно за углом. Закон — эмоциональная реакция на случаи бандитизма со стороны взыскателей долгов. (Кстати, мне не известен ни один случай, когда выдававшие себя за коллекторов бандиты реально были коллекторами). Многих из этих бандитов можно было бы остановить, так как они начинали не с действий, а с угроз. Но полиция не реагировала на жалобы жертв. По-видимому, предполагается, что Уголовный кодекс полицейскому лень прочитать, а закон о коллекторах станет его любимой настольной книгой.
Разумеется, нужно определить технические детали, регулирующие работу взыскателей долгов: в какое время суток можно звонить, сколько раз в месяц и тому подобное. Хотя в принципе, это более или менее подробно описано в законе о потребительском кредите. Если нужно подробнее — достаточно было бы внести поправки в 15-ю статью этого закона. Но в любом случае регламенты хороши для их добросовестных исполнителей. Как бороться с нарушителями? Ведь чтобы начать бороться, надо доказать, что нарушение имело место. Это, как правило, требует следственных действий. Готовы ли правоохранительные органы к этому? Те самые органы, которые не прореагировали на сообщение об угрозе бросить в окно бутылку с коктейлем Молотова.
Наши законы – ничуть не хуже заграничных
— А как клиенты финансовых организаций защищены в ЕС, США и Японии? Намного лучше, чем наши?
— Не хочется занудно отвечать на этот вопрос — кто лучше, кто хуже. Расскажу вам притчу. Когда-то, лет 10 назад, англичане пригласили меня посмотреть, как у них устроен финансовый сектор. И на бирже кто-то поведал мне такую историю.
Пришел господин Смит покупать какой-то сложный финансовый инструмент, а ему говорят: «Не можем мы вам его продать, потому что вы — физическое лицо, и мы не уверены, что вы понимаете, какие риски при этом вы на себя берете».
Человек спрашивает: «Что же, физлицу вообще нельзя владеть этим финансовым продуктом?»
«Да нет, — отвечают ему, — можно. Вы пойдите в банк. Там вам объяснят, какие риски вы принимаете. И если банк убедится, что вы поняли все правильно, он для вас этот продукт купит».
Человек интересуется, может ли он пойти в банк Х?
Ему отвечают: «Конечно».
«Тогда, — говорит он, — я пойду в банк Х, потому что я там председатель правления».
— Хотите сказать, что и на Западе лучше всего защищен любой потребитель, если он — председатель правления?
— Это глубинный смысл притчи. А поверхностный состоит в том, что мало иметь хорошие законы, нужно научиться их хорошо исполнять.
Автор: Елена Скворцова
