ENG
События в Белоруссии продолжают стремительно развиваться, что и ныне не позволяет поставить в них точку. Однако очевиден вектор: победа оппозиции, а потом (если это случится) избрание президента-западника приведет к волне неолиберальных реформ. Этого никто не скрывает, делая лишь оговорки о важности сотрудничества страны с Россией. Впрочем, Александр Лукашенко сам двигался по этому пути, стараясь избежать евразийской интеграции, обеспечить сближение с Западом и постепенно демонтировать социальную систему. Слишком тяжело Белоруссия переносила кризис 2008–2020 гг.
Так что же будет с экономикой Белоруссии, если в ней в самом деле реализуются либеральные экономические преобразования? Это при том что расширение рыночных возможностей на внутреннем рынке необходимо. Вопрос контекста.
В 26-летнее правление Александра Лукашенко страна сохранила индустрию и сельское хозяйство. Сохранила под влиянием номенклатуры, во многом по духу советской, но не партийной, потому более удобной в плане управления. Но это и облегчило её отрыв от «низов», как оторвался от своей социальной опоры глава всей системы. Все это привело к кризису системы.
Отрыв был рыночным. Он состоял в формировании имущего слоя и даже корпорации во главе с президентом с его семьей, которая располагала офшорными счетами, а свои интересы понимала как торговые. В этом плане интеграция с Россией была неинтересна, а вот углубление рыночных преобразований было логичным. Расширение рыночного поля будет теперь происходить при любой власти в Белоруссии. Отличаться могут получатели выгод и плоды для экономики.
Сейчас в стране популярны представления о том, что она обладает массой предпосылок для развития экономики на вполне либеральных рельсах. Кажется, что старая администрация не использовала их вполне. Но она скорее старалась управлять процессами, не допуская стихийного рыночного развития. С этим, например, можно связать относительную сложность открытия в Белоруссии заведений общественного питания — кафе и ресторанов. Возможно, здесь чиновники старались сохранить ниши под свои проекты на будущее.
Но главной нишей оказались рыночные иллюзии общества. Их расцвету весьма способствовали витрины капитализма в Москве и Варшаве. Видя блеск «общества потребления», граждане Белоруссии хотели своего приобщения к нему. Потому термин «стабильность» начал столь многими восприниматься как унылость и бесперспективность бытия, в том числе материального. Социальные гарантии и права воспринимаются гражданами как нечто неизменное, впрочем, как и низкие тарифы ЖКХ. Зато маленькая зарплата людей раздражает. Об этом факторе событий на улицах и предприятиях говорят постоянно. Потому обстановка очень напоминает ту, что была в момент распада СССР.
Для либеральных экономистов такая среда — подарок. Никакого понимания злой роли МВФ, никаких знаний о реальной политике и экономических проблемах ЕС. Все это прямой результат защищенности обывателя от неприятного знания и опыта, которую обеспечивала в стране государственная номенклатура. Так было проще управлять. Но наивность «маленького человека» — плохой союзник для власти тем, что с этой наивностью так легко работать не только для нее. С другой стороны, это может позволить радикальные рыночные реформы без сопротивления, без способности миллионов людей понять их суть.
Либеральные экономисты уже рисуют светлый образ Белоруссии. Участвует в этом и бежавший из России Сергей Гуриев. Кажется, так просто увидеть, как правильно управлять экономикой… На основе факторного анализа делается вывод об инвестиционной привлекательности рынка этого постсоветского государства. Казалось бы, страна обладает большим количеством образованных граждан. В ее актив записывают промышленность и квалифицированный рабочий класс, не утративший традицию индустриального производства. Хорошим является состояние инфраструктуры. Сельское хозяйство Белоруссии сталкивалось в последние годы с острой внешней конкуренцией, но и его заносят в актив. Оно в неплохом состоянии и имеет внешние рынки сбыта. Имеются и другие достоинства экономики.
Среди опорных точек для взлета экономики называют IT, для которого были созданы отличные условия. Но главной оказывается идея экономической многовекторности, которая должна сменить политическую многовекторность. Ей в вину ставится застойность. От нового президента ожидают чудес, так как считается, будто бы экономика Белоруссии существует в неком «открытом мире», мире «свободной торговли» и «свободного рынка». Это все никакого отношения к реальности не имеет. Россия будет действовать протекционистски, ограничивая поток товаров из соседней страны. Это выгодно. Дешевого сырья промышленность не получит, так как это было бы внерыночной поддержкой.
ЕС может дать временные квоты для белорусских товаров под проведение приватизации. Иностранные инвестиции придут ради ликвидации заводов и сельских предприятий, так как это дополняющие производственные мощности для России; для ЕС они дублирующие. Наконец, не чувствуя уверенности в защищенности от недружественных геополитических игроков некоторых производств (например, тяжелых грузовиков), Москва постарается переманить рабочих и инженеров на свою территорию и уже там будет воссоздавать те или иные предприятия, естественно, уже на более современной технологической основе. Потому чисто экономическая многовекторность плодов не принесет.
Внутренний режим свободной торговли — дело неплохое. Но эффективным он может быть, только если не будет девальвации с сопутствующим обрушением спроса. А обрушение уже маячит на горизонте. Общие перспективы экономики нехороши. Но все это позднее, если белорусский исход на Запад состоится. Если в стране разберутся в сценариях и поймут необходимость поиска прагматичного курса, то поворачивать придется не на Запад. Да, и в этом случае государственная собственность не останется в прежнем объеме, а социальная система будет трансформироваться, но появится горизонт развития.
Белорусский исход начинается не из рая, который многие россияне объявили уже потерянным. Он начинается из тупика. В этой ситуации важно, чтобы движение из тупика не привело в тупик еще больший. А подобное достигается не просто рыночными свободами, но целями развития и пониманием его возможностей.
