ENG

Перейти в Дзен
Интервью, Это интересно

Давид Ройтман: «Кипу мы вырезаем лазером»

Первое, что видит всякий посетитель московской Синагоги на Большой Бронной — витрину, на которой выставлены связанные с иудейской религией предметы из очень дорогих материалов и отнюдь не дешевые по цене. Например, кипа (шапочка религиозного иудея) из кожи питона обойдется вам примерно в 60 тыс. рублей. Всего за половину этой цены вы можете приобрести кипу из кожи морского ската. Ну и отделанный бархатом цилиндрический кожаный футляр для брачного договора (ктубы) с буквами из серебра в ольховой коробочке тоже стоит примерно, как кипа из питона. Все это — прилавок магазина международной фирмы David Roytman Luxury Judaica, вышедшей на рынок год назад и с тех пор создавшей в нескольких странах — России, Украине, Израиле, США — сеть точек по продаже предметов религиозного культа класса «люкс». До этого в иудаизме таких товаров просто не было, кипы в США обычно продавались за 20 центов. 

О его странном бизнесе и странной судьбе «Инвест-Форсайт» беседует с основателем фирмы Давидом Ройтманом — одесситом, израильским спецназовцем, дизайнером-самоучкой и многопрофильным инвестором.

— Итак, вы родом из Одессы?

— Да, я родился прямо на Французском бульваре, том самом, о котором в песне поется. Детство мое прошло до 10 лет именно там, на берегу Черного моря, с раннего возраста я занимался рисованием и спортом, с 6 лет ходил в частную студию рисования и лепки. И вообще старался себя всесторонне развить. Занимался и парусным спортом, и дзюдо, и шахматами, и копьеметанием, и фотографией. И уже в 90-м году, еще в советской Одессе, я попал в Одесскую синагогу. Там было что-то вроде подпольной религиозной школы. Параллельно с этим была подпольная сионистская библиотека. Очень быстро я стал заведующим этой библиотеки, поскольку с ребенка спроса тогда уже не было, время было советское, но привлечь ребенка за выдачу сионистской литературы — это был перебор, а взрослые все еще побаивались. В 90-м году раввин Ицхак Коган (ныне — раввин московской Синагоги на Большой Бронной — Ред.) создавал проект «Дети Чернобыля». Вывозили детей из причернобыльской зоны. А его старшая дочь была как раз замужем за одесским раввином. И он приехал в Одессу на осенние еврейские праздники. Увидев, что я в советскую школу уже не хожу, поскольку соблюдаю еврейскую традицию, он предложил мне присоединиться к этой чернобыльской программе. Совсем недавно я узнал историю о своем отъезде. Когана тогда вызвали в КГБ и задали вполне резонный вопрос: вот вы вывозите детей из причернобыльской зоны, но что в этом списке делает ребенок из Одессы? На что Ицхак Абрамович не растерялся и ответил, что в момент аварии ребенка родители послали к родственникам в деревню в причернобыльскую зону. Хотя послать ребенка в это время из приморского города в украинскую степь было, мягко говоря, странно, но в КГБ проглотили. И я смог улететь с группой чернобыльских детей в Тель-Авив. И там уже началась моя самостоятельная жизнь, без родителей. 8 лет я проучился в ешиве.

— То есть в религиозной школе? 

— Да, в 18 лет мы начинали готовиться к экзаменам на раввинов. Но я никогда не видел себя раввином, и всю жизнь, учась в ешиве, мечтал попасть в спецвойска. И лет с 14 я начал готовится к армии, хотя ученики ешивы в армию не ходят и имеют специальное освобождение. Чтобы туда поступить, я за 1,5 года я сдал все экзамены на аттестат зрелости, в сущности, сдал программу 12-летки. Прошел все физические и психологические тесты и был зачислен в то подразделение, о котором мечтал. В команде поверить никто не мог, что русского, с родителями за границей, взяли в такое подразделение, поэтому я тут же получил кличку «агент КГБ». Как я ни просил друзей в команде так не шутить, потому что это может плохо закончиться, ничего не помогало. Доходило до абсурдных ситуаций — когда мы приезжали на какие-то учения, инструктор говорит, что сейчас будем изучать новую тактику, все это для вас в новинку, постоянно кто-то из ребят выступал: это нам в новинку, а Ройтман-то в КГБ это все уже проходил. И инструктор всегда удивленно поворачивался к командиру и говорил: кто тут у вас из КГБ?

— Высшего образования вы фактически так и не получили?

— Отслужил я 3 года, демобилизовался, и как нормальный израильский демобилизованный солдат пошел на подготовительные курсы университета. И тут прошла серия терактов, и правительство объявляет о начале военной операции «Защитная стена», меня тут же мобилизовали, и я ушел на войну. С университетом я в тот год пролетел, но я много лет занимался еврейским образованием и меня пригласили участвовать в проекте для русскоязычной еврейской молодежи в Америке. Проект был связан с образовательными поездками, он предназначался для русских евреев в Америке, и фактически это был мой первый стартап. Я запустил проект «Эзра США», все это стремительно превратилось в большую организацию, а я стал ее директором. Спонсоры дали нам возможность открыть отделения и в Канаде, в Европе, и даже в странах СНГ. Однажды, чтобы прорекламировать организацию — рекламных бюджетов у нас тогда еще не было — я воспользовался своим боевым опытом. Меня пригласили на русское радио в Нью-Йорке комментировать операцию американской армии в Ираке. Видимо, в то время русскоязычных спецназовцев с большим опытом на американском русском радио не было. Я все очень доступно объяснил, во всех, так сказать, подробностях. Меня пригласили второй раз, потом третий — в общем, так я стал журналистом. Вместо оплаты моего труда на радио я получал рекламное время для продвижения проекта «Эзра». Со временем стал официальным военным корреспондентом. Был аккредитован в Израиле, участвовал в военных конфликтах в нашем регионе как военный журналист, в общем, около 10 лет я проработал в СМИ. Меня на улице узнавали по голосу.

— И как же после этого вы занялись бизнесом?

— Это случилось пару лет назад. В своей деятельности в образовательной сфере я достиг потолка, как и в русскоязычных СМИ за пределами СНГ. Но русскоязычные СМИ за пределами постсоветского пространства вымирают, а в России никто не даст комментировать события на Ближнем востоке израильскому спецназовцу. Настало время идти дальше. Я занялся бизнесом. Создавал различные бизнес-проекты. У меня уже был большой опыт организаторской деятельности. Я возглавлял большую некоммерческую организацию на трех континентах, которую сам же и построил. У меня было имя. Меня знали как человека слова. Кстати, в Израиле примерно год назад вышла публикация о том, что большая часть успешных политиков и стартаперов, бизнесменов, руководителей корпораций-израильтян — выходцы из израильских спецподразделений. И не потому что они получают поддержку от своих бывших сослуживцев — а потому что умеют так выстраивать работу, обладают аналитическими качествами, умеют тщательно планировать и обязательно все доводить до конца.

— Какие же это были первые проекты?

— Первый проект — дизайнерская студия. Ведь я с детства рисовал и лепил. Мы стали выполнять разные работы, начиная от создания веб-сайтов. Студия уже большая, десятки людей работают в ней на клиентов со всего мира — и в Америке, и в Израиле, и в России. И дальше проекты пошли один за другим.  IT-фирма, занимающаяся интеграцией CRM, дизайн одежды и другие проекты. Всего я сегодня занимаюсь 12 проектами, и еще два на стадии запуска.

— Кто был инвестором ваших проектов? 

— Люди, знающие меня много лет.

— То есть все было на личных связях?

— Совершенно верно. Никаких банков, никаких кредитов. Это были люди, которые понимали, что если я за что-то берусь, то обязательно доведу до конца, это мое жизненное кредо. И я никогда и не искал инвесторов. Были случаи, когда между инвесторами приходилось выбирать. Например, в случае с IT-компанией было 4 заинтересованных лица. И в какой-то момент я решил, что у меня есть и возможности, и организаторский опыт, чтобы воплотить свою давнюю мечту. Я ведь всегда носил кипу и много лет уделял еврейскому образованию. Поскольку мне это было очень близко, то всегда было странно, что еврейская атрибутика — та же кипа, которую носят на голове — это какая-то смятая тряпка. Ведь люди шикарно одеваются, особенно в Америке. Состоятельные евреи — они в хороших костюмах, на прекрасных машинах, запонки, часы за сто тысяч долларов, дорогой одеколон — и тряпка на голове. Я не мог понять, как можно с этим уживаться. А люди — они такие, могут привыкнуть ко всему. Нужно было иметь достаточное количество одесского запала и одесской наглости, чтобы прийти и потребовать изменить мир.

— Действительно, вещи не всем нужные  — и при этом очень дорогие.

— Многие сначала смеялись. Что вот кто-то возьмет и изменит ход тысячелетней истории, что сможет евреев в чем-то убедить, сможет евреям что-то продать, дорого и богато — это фантастика. Но у меня была целая философия, я считал, что для человека религиозного, традиционного, его национальные атрибуты должны быть важнее, чем костюм, туфли, носки. Там вещь, которая просто прикрывает тело, а тут вещь, которая что-то олицетворяет и с чем-то связана. Та же кипа — это не просто тельняшка, она же несет какую-то духовную нагрузку! Осталось только людям об этом напомнить. И теперь можно с уверенностью сказать, что у нас это получилось, а те, кто смеялись, теперь зачастую обращаются к моим друзьям и говорят, Ройтман же твой друг, может быть, договоришься с ним за скидку? Теперь мы модные, теперь нас называют «еврейский Louis Vuitton», теперь нашу продукцию покупают от Новосибирска до Монако — в прямом смысле слова.

— С чего же вы начали?

— С кипы. Мы пытались пошить кипу с мастерами, которых я подобрал для нашего первого экспериментального производства. Я придумываю концепцию и рисую модели на мольберте. Затем дизайнеры делают 3D-визуализацию, и только потом мастера приступают к работе. Мы создали новые технологии производства. Есть такой подход: иногда ты можешь сделать то, что кажется невозможным, потому что ты не специалист в этой сфере и не знаешь, что это невозможно. Где я и где производство? Но мы создали новую технологию. Мы сегодня производим кипы, которые вырезаются лазерным аппаратом, и орнамент фирменный на них наносится тоже лазером. Это технологическое ноу-хау, мы такие единственные в мире. Я уже не говорю о том, что это настоящая замша, а не кожзаменитель или тряпка, я уже не говорю о том, как мы это сшиваем! Ну, тут много профессиональных секретов. Пока мы получили первую кипу, которая соответствовала поставленной мной задаче, мы пошили их, наверное, штук триста.

— Где это было?

— В Восточной Европе. У нас есть один основной производственный центр и два вспомогательных. Точнее сказать не могу. Точную локацию мы не раскрываем преднамеренно, поскольку понимаем, что рано или поздно нас начнут подделывать. Дело это неизбежное, но оттянуть этот момент, насколько возможно, очень важно. Нас уже пытались подделывать. Очевидно, что это произойдет рано или поздно, но всем, кто придет потом, такую же нишу занять будет сложно.

— Сколько инвестиций вы привлекли в этот проект?

— Ну, меньше одного миллиона долларов. Но это немаленькие суммы, потому что дорогостоящее оборудование и эксперименты стоят дорого. Вот мы три месяца шили кипу. Это мастера, их зарплаты, это материалы, аренда помещений, оборудование, а в это время мы ничего не продавали.

— Что, кроме кип?

— Сегодня это очень длинная линейка. От кип до сумок для талита и тфилина (элементы молитвенного облачения иудея — Ред.), с которыми люди идут в синагогу. Мы первые в мире, которые такое сделали — классическую кожаную сумку. Чтобы вы понимали уровень работы: у нас есть карабины, которые держат ручку сумки. Карабины я сам нарисовал, мы их отливаем вручную из серебра. Мы не штампуем их в Китае. Мы вернули личное участие, руки мастера, дорогие материалы и древние традиции. Плюс красивая упаковка.

— И вы продаете только то, что сами производите?

— Это принципиальная позиция. Мы, в отличие от Louis Vuitton, все еще строим свое имя. Если Louis Vuitton может позволить себе сделать половую тряпку, написать на ней «Louis Vuitton» и продать за тысячу долларов, то мы должны сделать тряпку из дорогой кожи, с красивой отделкой, в шикарной упаковке, чтобы у нас ее купили. У нас не используются никакие дешевые материалы или имитаторы. Коробочка, в которой лежит кипа, внутри выложена бархатом нашего фирменного цвета. Мы пробовали делать такие коробочки массово. Но коробочки эти красятся вручную в пять слоев, и получается очень оригинальный необычный цвет под дерево, а все, что ты красишь на фабрике, красится пульверизатором, и оно похоже на пластмассу.

— Как выстраивалась сбытовая сеть?

— Мы вышли на рынок год назад. Первый магазин открыли в Иерусалиме, быстро пришли в Россию. И за год стали в мире популярным брендом. У нас есть точки и в Майами, и в Нью-Йорке, и в Калифорнии, и в России, и в Израиле. На данный момент больше всего точек в России, потому что было принято решение, что распылиться на весь мир невозможно. С 2017 года открываемся в Израиле, выставляем свою продукцию в крупнейшей сети по иудаике, и мы первая компания, которая входит со своим продуктом в их магазин. Но мы им не конкуренты, потому что они занимаются серебром, делают подсвечники, посуду — очень дорого, очень красиво, у них есть элементы за сотню тысяч долларов, но им настолько понравилось то, что мы делаем, что они сочли: это дополнительный к их продукции товар. Наши товары уже выставлены в одном из самых элитных магазинов Израиля — Philosophy. Наша продукция рядом с их товарами была копеечная, там один ремень стоит 7000 долларов. И они попросили сделать какие-то более дорогие вещи. И вот мы делаем отдельную коллекцию нашей компании для Philosophy, там, например, будет сумка для талита и тфилина из кожи страуса, с отлитыми из драгоценных металлов буквами.

— В России ваши магазины открываются при синагогах?

— Начинали, конечно, с синагог. Сегодня мы продаемся во «Временах года», в ювелирных бутиках — элитных и мультибрендовых магазинах.

— Большой оборот?

— Речь идет о сотнях кип в месяц. Большие заказы люди иногда делают на свадьбы. Ну, сто кип они, конечно, покупают по другой цене и в другой упаковке.

— Скоро фирма выйдет на окупаемость?

— Вы знаете, может быть, покажется странным, но это сейчас неважно. Главное, что мы развиваемся. Сейчас задача — успеть стать всемирно известной дизайнерской еврейской компанией, занять нишу. Инвесторы не вынимают из компании средства, фирма все деньги вкладывает в новые разработки. Главное, не экономить на разработках. Мы, например, придумали потрясающую вещь — футляр для брачного договора. Послушайте меня! Три тысячи лет евреи женятся и составляют брачные договоры. И вы не представляете, что они делают с этим важнейшим документом в своей жизни. Его складывают пополам, как прочитанное письмо, и вставляют между книг на полке. Иди пойми этих евреев! И вот мы создали уникальный кожаный футляр, где кожа снаружи с лазерной гравировкой, кожей обтянуто внутри, из цельного дерева сделаны точеные ободки — красивенная вещь сама по себе — и туда кладут сразу после свадебной церемонии брачный договор. И жене дают не бумажку сложенную, а ювелирную вещь! От того, как вещь обернута, складывается твое отношение к ней!

— Облик религиозного еврея ассоциируется прежде всего со шляпой. Шляпы вы не будете делать?

— Не будем, и я объясню почему. Мы делаем то, в чем мы лучше всех в мире. Но для того, чтобы сделать шляпу, чтобы быть лучшими, мне нужно потратить годы. Зачем? Вот если взять футляр для брачного договора — мы не то что лучше других, мы просто единственные, кто это делает.

— Компания называется вашим именем?

— Я этого не планировал. А вот мой партнер, израильский бизнесмен, который со мной вошел в это дело, сказал мне: «Послушай! Все эти инициалы, аббревиатуры, это так банально! Все путаются. А Ройтман — почти Ротшильд. Звучит дорого, богато». Я две недели с этим ходил и решил, что личные эмоции не должны играть роль. Если для бизнеса так лучше — то так надо делать. Хотя мне было очень некомфортно, и я думаю, что я год привыкал. Но я это делаю, чтобы добиться конечного результата. Я несу за этот результат ответственность. От меня этого ожидают и партнеры. И я не могу позволить себе работать по принципу «нравится-не нравится».

Беседовал Константин Фрумкин

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Следите за нашими новостями в удобном формате
Перейти в Дзен

Предыдущая статьяСледующая статья