Владимир Елин — к.т.н., инвестор, изобретатель, CEO ПАО «Интерсофт Евразия», руководитель проекта DO— RA
Для каждой стадии стартапа, похоже, предписан некий стандартный алгоритм взаимодействия с инвестором. На первом этапе развития стартапа — идеи, создания прототипа — приемлема форма бизнес-инкубаторов или бизнес-ангелов. На втором этапе, когда есть концепция развития и документация в виде КД для опытной партии изделия, программного продукта или технологии, в самый раз задуматься о венчурных инвесторах или профильных корпорациях.
Когда вы попадаете в руки венчурного фонда, корпорации или чего-то подобного, лучше наберитесь терпения и следуйте разработанной дорожной карте. Просто считайте, что это Судьба или Карма инноватора, и этой дорогой стоит пройти хотя бы из интереса: дадут или не дадут денег?! Ускорить процедуры в бюрократической системе по выдаче инвестиций практически невозможно: система отрегулирована так, чтобы соблюсти ряд ритуалов и процедур. Без них никто не подпишет инвестиционный меморандум по выдаче вожделенной ликвидности — живых денег на ваш проект. Увы, все сотрудники связаны модными сегодня KPI и рядом других обязательств. Они не способны (и не заинтересованы) по определению ускорять то или иное инвестиционное решение.
Сегодня, когда мир во многом стал трансграничным, вполне логично для стартапа искать инвестиции по всему миру. При этом подавляющее большинство инвесторов обычно интересует всего две вещи: гарантии сохранения и преумножения инвестиций, вложенных в проект. Остальное — лишь детали и нюансы того или иного рынка капиталов.
На этапе знакомства «внетерриториального» инвестора интересует всё: какая команда будет работать на проекте, как изложена мысль в презентации на английском языке (реже на языке инвестора — китайский, японский). Какой метод расчёта вероятности достижения анонсированного результата заложен в бизнес-модели проекта стартапа (метод Монте-Карло или среднестатистического разброса оптимистической и пессимистической модели развития). Какую философию исповедует команда проекта — эко, impact investing или что-то иное. Наконец, чем мотивированы ключевые персонажи команды и какой стимул существует в проекте при выходе на расчётный результат.
Очень часто стартапер и инвестор работают в разных юрисдикциях, при различных налоговых и финансовых режимах. При этом существует много неформальных сплетений в коллективах разработчиков стартапов, и эта часть взаимоотношений также важна для инвесторов. Ведь все прекрасно понимают: аппетит приходит во время еды. Так, при появлении инвестиционных траншей и в предощущении предстоящего успеха проекта любой сотрудник может стать в позу и потребовать «долива после отстоя»: например, в обоснование своей незаменимости попросить внеплановые премиальные, долю в проекте или иные блага, ранее не предусмотренные в его договоре о найме. Понятно, что для проекта это определённый риск.
В настоящее время (собственно, как и некоторое время назад) «за бугром» работало простое правило: переноси свою компанию с командой и интеллектуальную собственность к нам, за рубеж, и получишь грантовое финансирование и государственную поддержку, благосклонное отношение инвесторов, рынки сбыта развитых экономик мира и многое другое. При этом некоторые предложения доходят до абсурда. Так, одна американская корпорация через близкий ей инвестфонд в профильной сфере предложила мне продать эксклюзив на технологию и реализацию моего проекта на ключевых рынках мира: США, Япония, Китай, Индия, Евросоюз, Австралия и т.д. за 10.000 долл. США?! Правда, при этом корпорация обещала вложить какие-то деньги в маркетинг и производство, но без чётких гарантий. Когда я наивно спросил «будущих партнёров», как там с паушальным платежом, который для подобных сделок составляет никак не меньше $100-200 тыс. и отраслевым роялти в пределах 3-5% (кстати, стандартными для данного типа сделки), мне ответили в том духе, что, мол, мы и так сделали вам очень заманчивое предложение. Однако потом эту американскую корпорацию, по-видимому, расслабившуюся по нерасторопности, поглотила другая — уже европейская — корпорация.
Многие корпорации, комментируя свои взаимоотношения со стартаперами, часто заявляют, что изобретатели, которые приходят к ним за деньгами, предлагают решения, не отвечающие требованиям рынка. В действительности всё не совсем так. Корпорации — это целый конгломерат различных департаментов и отделов, в которых сидят люди с разным образованием, кругозором и философией. И не всегда и не все они находятся на острие науки и перспективной мысли. Можно привести много примеров из истории, когда, казалось бы, высокотехнологичные компании просчитались: IBM «проспала» персональные компьютеры, Nokia не поверила в бескнопочные телефоны, Kodak — в цифровую фотографию.
Зачастую решения, предлагаемые стартапами, устремлены в будущее, они обгоняют рынок и порой не позволяют оценить применяемость создаваемых технологий адекватно стандартам действующих маркетинговых и финансовых лекал. Хотя и в этом современная экономическая наука достигла хорошей релевантности с рынком современных разработок. Появились новые инструменты оценки нематериальных активов (НМА) в виде патентов на полезные модели и изобретения, технологии, конструкторские решения. Благодаря чему стало возможно ввести в финансовый оборот интеллектуальные активы, наработанные инноваторами и стартапами в циклах своей активности. При этом обычно стартап сам мониторит рынок будущего внедрения собственного продукта и иногда знает о нем (рынке) больше, чем любое даже самое крупное маркетинговое агентство. Поэтому что и кому продавать, можно с высокой степенью вероятности рассчитать ещё на первичной фазе развития стартапа.
В случае со своим проектом — компактным гаджетом с функцией дозиметра-радиометра — я протестировал разные подходы финансовой поддержки. Пробовал поработать с венчурными фондами США, Европы, России, а также с американскими, японскими и российскими корпорациями. Но в итоге на определенном этапе решил реализовывать собственный проект самостоятельно. Это произошло из-за стечения ряда обстоятельств. Пятилетняя патентная война, в ходе которой мы отстаивали право на собственный продукт, хотя и закончилась нашей победой, но значительно притормозила производственную активность проекта в этот период. Повлияла, конечно, и специфика проекта: он напрямую связан с атомной отраслью, которая очень чутко относится к продуктам двойного назначения, но в то же время очень инертна к подобным инновациям.
Мы, русские люди, строим своё государство, невзирая на противоречия, препятствия и несуразицы внутри страны. В общем, пока вынуждены преодолевать местные барьеры, ожидая, когда не на словах, а на деле заработает программа импортозамещения в нашей стране.
Ещё классики утверждали: в России традиционно всё портят дураки и дороги. И действительно, здесь мне удалось пройти многие фильтры и процедуры, при этом помогал родной язык, известные законы и понятная философия. Поэтому я старался обозначиться с проектом перед инвестором и на нижнем уровне сразу установить, что предстоит сделать, какой временной горизонт, насколько реален мой запрос в размере того или иного субъекта инвестирования. И вот что интересно: вроде, и деньги есть у ребят, и тема моя профильная, и технологии, вроде бы, зачётные, и рынок для сбыта есть. Но всегда находятся давние устойчивые связи и поставщики более «антикварного», дорогого, но надёжного оборудования. А к стартапу отношение традиционное: «Вы кто такие? Малое предприятие, неизвестное нашей системе и не аттестованное в нашем уважаемом всем миром ведомстве. Короче, идите лесом…».
В то же время российская система поддержки стартапов и инноваторов всё больше набирает силу и технологичность. Многие технопарки — особенно в Сколково — научились подбирать, фильтровать и одобрять проекты, интересные для рынка и общества. Одна беда — эти системы постепенно обюрокрачиваются, усложняются и костенеют.
Хотелось особо отметить, что в последние год-полтора значительно увеличили свою активность венчурные Фонды России, такие как Runa Capital, Ru-Net Holdings, Bridge Capital Energy и другие. Возникла новая программа акселерации стартапов — GenerationS под эгидой РВК, разбитая на несколько профильных кластеров: сельское хозяйство и медицина, энергетика, IT-решения для банковской сферы, переработка и добыча ресурсов, адаптивное производство — есть надежда, что лучшие стартапы будут замечены. Проекты могут участвовать на всех этапах своего развития: от идеи, создания прототипа, опытного производства до полноценного промышленного выпуска продукции.
Формализации через автоматизацию возможно достигнуть через процедуру ICO с использованием технологии блокчейн при посредстве криптовалют. Это, по-моему, наиболее прогрессивная, пока не зарегулированная инвестиционно-расчётная среда для инноваторов и стартаперов, хотя и до конца не исследованная по рискам и иным компонентам классического инвестирования. Тем не менее, владельцы таких крипотвалют, как биткоин, эфир и других, более динамично инвестируют в различные стартапы для получения доходов и хеджирования финансовых рисков имеющихся в той или иной виртуальной расчётной единице.