ENG

Перейти в Дзен
Инвестклимат, Интервью

Игорь Юргенс: «Как только сняли маски, возобновились проверки бизнеса»

По мере того как на второй план отходит пандемия коронавируса, а экономика постепенно включается, все острее встают вопросы: надо ли было так жестко ее закрывать? Какие последствия этого шага нам еще предстоит преодолеть? Насколько адекватны экономические меры властей сложившейся ситуации? Эти вопросы «Инвест-Форсайт» обсудил с кандидатом экономических наук, президентом Института современного развития, главой Всероссийского союза страховщиков (ВСС) и членом правления Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Игорем Юргенсом.

Президент Института современного развития, глава Всероссийского союза страховщиков и член правления РСПП Игорь Юргенс
Президент Института современного развития, глава Всероссийского союза страховщиков и член правления РСПП Игорь Юргенс

«Это было сильным ходом кабинета Мишустина»

Насколько внимательно правительство прислушивалось к советам и ожиданиям бизнеса, когда готовило программу выхода экономики из кризиса?

— Вы знаете, во время карантина у нас было очень сплоченное взаимодействие. После начала пандемии РСПП довольно быстро создал комитет по борьбе с коронавирусом, куда вошли представители различных отраслей (и в территориальном разрезе, и в отраслевом). В кратчайшие сроки, чуть ли не на 10-й день после объявления карантинных мер, были разработаны 500 очень здравых, просчитанных предложений. Мы готовили их, и консультируясь с региональными властями, и путем опросов. Вообще, на мой взгляд, это было очень сильным ходом правительства Михаила Мишустина — дать возможность поработать замам губернаторов регионов по экономике, а не делать все централизованно из Москвы.

Наши предложения правительству докладывал глава РСПП Александр Шохин. Надо сказать, что в правительстве тоже был координационный совет по пандемии, куда входили и премьеры, и вице-премьеры, ряд министров… Туда же включили руководителей РСПП, ТПП, «Деловой России», «Опоры России». В общем, работали 24 часа в сутки, предложения делали буквально с колес.

Все были приняты?

— Нет. Но некоторые не только одобрили, а и быстро реализовали. Мне кажется, такого рода государственно-частное партнерство — очень положительный опыт. И если его продлить, было бы очень хорошо. Могу поручиться — все, что наметили, в частности, страховщики в плане дерегулирования, налоговой поддержки и ряда других мер, мы с ЦБ решили в первые же пять дней пандемии.

А есть симптомы, что период тесной совместной работы с властью для бизнеса заканчивается?

— Последнее заседание было проведено в начале июля. Идут разговоры, что аналогичный режим работы, может быть, возобновится в сентябре. А сейчас типа мы друг от друга отдохнем…

Стучал ли Путин кулаком по столу?

Такой новый формат сотрудничества бизнеса и власти был, на ваш взгляд, продиктован пандемией или тем, что в правительстве появились новые люди?

— Думаю, одно с другим связано. Но, уверяю вас, никакие первый вице-премьер Андрей Белоусов с премьером Михаилом Мишустиным ничего бы не смогли сделать, если бы жизнь продолжалась в привычной колее. Вертикаль власти, согласование… Администрация президента — высший орган, куда нужно обязательно представить материалы. Любой закон, который надо срочно принять, проходит такие экспертизы. И может быть остановлен простым чиновником из экспертного управления администрации президента. Некоторые из них — изумительные люди, а некоторые действуют строго по букве правил, невзирая на рациональность. Не буду все описывать, но степень бюрократизации очень высока. Впрочем, русский человек, сами знаете, быстро запрягает, только когда гром грянет. Вот он грянул. Слава богу, что политический центр, включая самого Владимира Путина, принял решение расцентрализовать систему. Это принесло свои результаты.

То есть Путин стукнул кулаком?

— Не знаю, кто по чему стучал. Просто фиксирую, что президент несколько отдалился от нас на какой-то момент. Сказал Михаилу Мишустину и главам регионов: помогаю, где могу, а так вы сами… Это сработало. Потому что поручено было принимать решения людям, которые реально знали, что такое экономика. А сейчас я вижу: тихо-тихо идет обратное движение…

«В ходе коронавируса меры были приняты энергично и правильно»

По принятой правительством программе выхода видите какие-то недостатки?

— Выглядит как логичная вещь. По крайней мере, по финансовым рынкам все идет пока вполне прилично. Докапитализация предприятий, слабые ушли (или уйдут) в результате реальной конкуренции… На первый взгляд, все очень достойно.

То есть к концу года, как обещают, есть шанс выйти на докризисный уровень?

— Нет, думаю. Скорее всего, к началу 2021-го мы этого не добьемся. Потому что оптимисты прогнозируют замедление роста или падение ВВП в районе 4%, а пессимисты — в районе 8%. Соответственно, можно рассчитывать, что, запустив процесс переналадки, есть шанс выйти на какой-то рост только в 2021-м, но уж никак не к концу 2020-го. Видите ли, мы зависим от всего мира. А МВФ предсказывает общее замедление и падение на 4–5%. Было бы очень странно, если бы мы одни вдруг вырвались из мировой ловушки рецессии. Некий рост, правда, прогнозируется у Индии и Китая (около 1–1,5%), но наши экономики несопоставимы, поэтому в ближайшее время мы едва ли попадем в категорию растущих.

Сейчас много обсуждают: во время коронавируса правительство делало недостаточно, мало помогало… Прошло время, появилась возможность оглянуться назад, оценить все более трезво. Сейчас вот идея Навального разбрасывать «вертолетно» деньги набрала на сайте петиций 100 тыс. подписей, а Минэкономразвития отказалось ее обсуждать, это вызвало бурю эмоций… Выходит, россияне все же оценили помощь как недостаточную.

— Что касается предложения раздавать деньги: есть национальная программа по борьбе с бедностью, там заложены 3 трлн руб., но расходовать их предстоит не вертолетно, а очень аккуратно и адресно.

Что касается оценки помощи как недостаточной, тут я не соглашусь. С моей точки зрения, в ходе коронавируса были предприняты правильные меры. Причем предприняты быстро, энергично. Эти меры охватывали все те инструменты помощи экономике, которые разработаны и мировой теорией, и практикой разрешения подобных кризисов. То есть никакой самодеятельности в этом смысле, я бы сказал, в России не было… Экономические власти использовали три класса инструментов. Первый — дерегулирование. Довольно быстро власти различных уровней, как вы помните, объявили о приостановлении большинства проверок, контрольных мероприятий… Всего того, что в обычной жизни очень отвлекает бизнес от нормальной работы. Второй класс — фискальная поддержка, различного рода меры по снижению налогового бремени.

«Но можно было бы сделать больше»

Тут можно было бы сделать и больше, считают многие…

— Согласен. Но и то, что было предпринято, помогло большому числу бизнесменов. Я говорю в первую очередь о крупных предприятиях, которые вошли в категорию системообразующих. Мы начинали, по-моему, со списка в 300 предприятий. Но потом он был расширен до 500–600. А сейчас, насколько я знаю, это где-то 1300 предприятий, которые охватывают большое количество работающих на них людей и являются весьма важными с точки зрения участия России в цепочках добавленной стоимости.

И наконец, третий класс. Видимо, речь пойдет о том, как власть помогала конкретными деньгами тем предприятиям, которые оказались в трудном положении?

— Именно. Здесь у меня чувства смешанные. Из 12 трлн рублей (если мне память не изменяет, столько средств в Фонде национального благосостояния — ФНБ) было потрачено порядка 7 трлн рублей. А ведь ФНБ и создавался-то как подушка безопасности на подобный случай — когда экономика переживает столь мощный шок. Ведущие экономисты страны призывали тратить гораздо более существенные деньги на спасение предприятий. Вплоть до того, чтобы увеличить государственные заимствования… Ведь российский госдолг — небольшой, не было бы ничего страшного, если б для запуска механизма восстановления экономики Россия бы одолжилась на внешних рынках. Или у населения, у которого тоже очень большие накопления на депозитах, порядка 30 трлн рублей, что, безусловно, является значительным ресурсом для мобилизации средств.

Западные экономики, используя все эти три инструмента, в последнем случае оказались гораздо щедрее России. Прочему, как думаете, наше правительство было столь скупым?

— Думаю, боятся, поскольку не знают, какие проблемы принесет вторая волна коронавируса. Не знают, как скажется на нас санкционный режим. Не знают, сколько заработает отечественная экономика, какие будут выпадающие доходы… Сейчас как раз тот самый момент, когда происходит борьба между теми, кто хочет быть как можно более осторожным, и теми, кто говорит: «Давайте развяжем кошелку». Борьба видна невооруженным глазом. В том числе борьба лоббистов при включениях предприятий в список системообразующих.

Но если уж мы говорим про эффективность мер помощи, стоит заметить: при нашем чрезмерном администрировании результаты очень разные. Я знаю многих предпринимателей, которые стонут, а некоторые готовы просто бежать из категории системообразующих. Потому что несмотря на то, что поначалу объявили о дерегулировании, сейчас начинается такая жесткая отчетность, что сил нет. Это наш вечный бич: по сути, предприниматель все равно рассматривается и правоохранительной, и всей политической системой (за исключением, пожалуй, ряда прогрессивных людей) как кто-то по определению жуликоватый. Поэтому отчетность у нас априори построена таким образом, чтобы бизнесмена в чем-то уличить и за что-то привлечь.

Сколько ни бьется бизнес-омбудсмен Борис Титов, чтобы декриминализировать многие составы так называемых экономических преступлений, ничего у него не получается. Все равно берут, сажают, выжимают признание, а потом переводят бизнес на близких себе друзей. Все это создает некий негативный климат, который нарушает очень правильную парадигму поведения экономических властей Российской Федерации на первом этапе кризиса.

«Те, кто носит погоны, снова вмешиваются в экономику»

То есть власти наметили правильный путь спасения экономики, а правоохранители вносят ложку дегтя?

— Я имею в виду, что мы поступаем так же, как лучшие управленцы мира: и наши экономисты, и регуляторы показали, что, в принципе, мы европейски глобальные люди. Когда ситуация оказалась на грани серьезного кризиса, грамотные люди начали очень хорошо выводить из него страну. Но это произошло, когда им дали возможность и прекратили вмешиваться те, кто носит погоны. Все начало налаживаться, когда на время отстранили тех, кто, кроме проверок, ничего в экономике не понимает (и понимать не хочет).

Сейчас все возвращается на круги своя?

— Увы. Как только маски сняли, тут же все стало возвращаться: проверка, еще раз проверка, проверка ради проверки… Они ведь должны оправдывать свои зарплаты тем, что обязаны находить недостатки. Иногда реальные, а иногда — мелочь какая-нибудь, но из нее могут раздуть чуть ли не уголовное дело, отнять бизнес, потом замечательно чувствовать себя на пенсии, когда погоны уже сняли… Все это подняло голову, как только стало чуть полегче. Вернее, когда забрезжил выход из самой трудной ситуации. Самое печальное, что исчезает то нащупанное во время кризиса очень плодотворное сотрудничество бизнеса и власти. А ведь если бы оно продлилось, это принесло бы очень большую пользу стране.

Беседовала Елена Скворцова

Следите за нашими новостями в удобном формате
Перейти в Дзен

Предыдущая статьяСледующая статья