ENGНа фоне шумихи вокруг Сирии, Южной Кореи и Украины одно предновогоднее событие международной политики осталось отечественными СМИ незамеченным. В декабре прошлого года Тайвань подписал инвестиционное соглашение с Филиппинами на правительственном уровне, что сразу же вызвало протест со стороны официального Пекина. Вопрос в том, что Филиппины одновременно умудряются и вести некоторое подобие дипломатических отношений с Тайванем, и при этом сотрудничать в экономической сфере с КНР, не признающим суверенитет Тайваня. Этот скандал показывает всю сущность соперничества КНР и Тайваня в Тихоокеанском регионе, где многие государства получают значительную прибыль от признания либо непризнания Тайваня, умело лавируя между ним и КНР.
Филиппины, безусловно, экономически и культурно отличаются от Океании, региона с преобладанием карликовых государств с микроскопическим ВВП, хотя австронезийские языки Филиппин относительно близки к языкам Океании. Но если рассматривать тихоокеанскую внешнеэкономическую и внешнеполитическую политику Китая и Тайваня, дело не в языковом родстве. Дело в специфике отношений тихоокеанских островных государств с Китаем и Тайванем, а еще в проблеме признания суверенитета Тайваня. КНР, как известно, суверенитет не признает, придерживаясь принципа «один Китай». Филиппины теперь тоже не признают (хотя признавали до 1975 года). Это не мешало Филиппинам иметь экономические отношения с Тайванем; власти КНР закрывали на это глаза до тех пор, пока обе стороны, по мнению Пекина, не «обнаглели» настолько, что подписали инвестиционный договор на высшем уровне.
Подписание договора на Филлипинах — по сути дела, начало воплощения в жизнь тайваньской внешнеэкономической доктрины, получившей название «Новая политика продвижения на юг». Основная цель политики — диверсификация инвестиций, экспорта и импорта, поскольку по всем этим направлениям Тайвань сейчас в той или иной степени привязан к Китаю и США. Новая цель Тайваня — Юго-Восточная Азия (кроме, конечно, Сингапура, который, как и Тайвань, входит в четверку «азиатских тигров»), Океания, в перспективе — Австралия, Индия и сопредельные государства.
Вообще, успехи тайваньской дипломатии на ниве признания суверенитета своей страны во многом связаны именно с инвестициями, потому что на бескорыстной основе во внешней политике мало что делается. Из 20 государств, признающих Тайвань, 6 относятся к Океании, остальные, за исключением Буркина-Фасо, Парагвая, Свазиленда и (внезапно) Ватикана, находятся в Карибском бассейне. Преимущественно, все это небольшие страны с низким ВВП на душу населения и низким уровнем индустриализации. При этом перед шестью странами Океании открываются гораздо большие перспективы получения тайваньских инвестиций, чем у остальных, поскольку они географически вписываются во внешнеэкономическую доктрину Тайваня.
В прессе нередко можно встретить мнение, что экспансия Тайваня в Тихоокеанском регионе — ответ на экспансию Китая. Это не совсем так. Из карликовых государств Океании первым признало Тайвань Тувалу в 1979 году, затем в 1980 году Науру, в 1983 году — Соломоновы острова. Еще три государства Океании признали Тайвань уже в период экономической экспансии Китая в регионе; в начале же 80-х ни о какой экономической экспансии КНР не могло быть и речи. Так что первый ход был за Тайванем. Китай же стал переманивать на свою сторону МОРГи (то есть малые островные развивающиеся государства) в 2000-х годах, апогей же политики переманивания наступил после финансового кризиса 2008 года, когда в регионе ослабело влияние пострадавших от него США, Австралии и Новой Зеландии. В результате возникла следующая ситуация: из 13 МОРГов в регионе, имеющих, несмотря на свои размеры, полное право голоса в ООН, 6 признают Тайвань и голосуют, соответственно в ООН так, как скажут в Тайбэе; остальные 7 голосуют довольно нестабильно, то за Тайбэй, то за Пекин — в зависимости от того, кто сколько перечислит дотаций (Австралия, Новая Зеландия и США никогда дотаций не перечисляли, предоставляя МОРГам средства только под проценты) и кто сколько построит объектов инфраструктуры (многие австралийские и новозеландские дороги, аэропорты, мосты и т.п. так и остались долгостроями; КНР и Тайвань же, как показывает практика, жестко держат свое слово).
Конкуренция Китая и Тайваня в Юго-Восточной Азии, начало которой мы можем наблюдать на Филиппинах, — принципиально новый этап соперничества «двух Китаев». Страны этого региона относятся к новым индустриальным экономикам, их ВВП, промышленность, фондовые рынки несопоставимы с МОРГами Океании, которые в силу географических особенностей индустриальными не станут никогда. И политика Тайваня в ЮВА экономически гораздо перспективнее, чем борьба за голоса МОРГов в ООН.
До сих пор Китай конкурировал в регионе только с США, причем расстановка сил была изначально в пользу Китая. Дело в том, что в ЮВА проживает 75% мировой китайской диаспоры — хуацяо. Китайцы стали проникать в регион еще в XII веке, к настоящему моменту хуацяо составляют, по разным оценкам, от 6% до 11% населения ЮВА. В руках предпринимателей-хуацяо находится значительная часть активов в странах региона. В Индонезии хуацяо контролируют 70% частных банков, весь сетевой ритейл, 90% супермаркетов, большую часть производства муки, цемента и автомобилей, около 70% обрабатывающей промышленности, большую часть деревообрабатывающей промышленности, 90% табачной промышленности. В Таиланде местные китайцы контролируют около половины активов финансового сектора (до финансового кризиса середины девяностых этот процент был еще выше), 80% объема экспорта риса, не менее 30% рынка сетевого ритейла, 90% туристического бизнеса, не менее половины отрасли производства одежды, 60% производства лакокрасочной продукции, 60% производства технических масел. Аналогичные данные можно привести по Филиппинам (30% банковских активов) и Малайзии (4 крупнейших банка, 80% туризма). В некоторых МОРГах Океании китайские диаспоры также имеют большое влияние на экономику.
Тайвань претендует на роль центра притяжения для диаспоры не в меньшей степени, чем Китай. В связи с этим можно ждать, что параллельно с экономическим соперничеством в ЮВА между Китаем и Тайванем развернется борьба за влияние в диаспоре.
Также не вызывает сомнения, что ЮВА станет плацдармом для дальнейшей экспансии «Новой политики продвижения на юг»: в Индию, Мьянму, Бангладеш, Папуа-Новую Гвинею и далее — в Австралию и Новую Зеландию, а, возможно, и в территории Океании, находящиеся в зависимости от Франции, Великобритании и США. Об этом уже объявляла президент Тайваня Цай Инвэнь. Из этого списка китайские диаспоры со значительным капиталом есть только в Австралии и Новой Зеландии. Наличие очень крупной диаспоры в Австралии является серьезным подспорьем для лоббирования КНР своих внешнеэкономических интересов в стране; в настоящий момент Гонконг, являющийся автономным районом Китая, занимает третье место по объему иностранных инвестиций в австралийскую экономику, а Китай находится на втором месте по импорту австралийской продукции (главным образом железной руды), хотя экспорт китайской продукции в Австралию невелик. Для Тайваня же Австралия — пока неизведанный рынок.
Автор: Роман Мамчиц
