ENGЖуткие террористические акты во Франции заставили власти осенью 2020 года заговорить о строгих мерах. Резкие заявления французских политиков, включая президента страны Эммануэля Макрона, вызвали не менее резкий ответ в странах с преобладанием мусульманского населения. Но Макрон получал шанс укрепить свои позиции и переизбираться на пост президента. План его ясен, и власть не пугает, что мусульмане составляют 8,8% населения Франции.
Портреты французского президента пылали осенью на исламистских митингах от Саудовской Аравии до Пакистана. Президент Турции Реджеп Эрдоган с пылом говорил: Эммануэль Макрон не понимает, что есть свобода вероисповедания и что может считаться свободой слова, а что уже является оскорблением. Тем временем французская пресса приводила жуткие подробности отрезания голов в католическом соборе Ниццы, а также убийства школьного учителя, что показал карикатуру на мусульманского пророка. Все это сделали иммигранты-исламисты. Один из Магриба, другой из Чечни. Шокирующие новости пришли и из Вены, где террористы устроили стрельбу по прохожим. В критические недели октября Макрон то сообщал, что нация подверглась «исламистской террористической атаке», то уточнял, что не поддерживает авторов карикатур на Мухамеда, то бодро уточнял:
«Мы противопоставим террористам твердость и единство».
Самым острым, быть может, стало его заявление о необходимости реформировать Шенгенскую зону Евросоюза для более эффективного противодействия террористической угрозе. Все это прозвучало в условиях второго пришествия пандемии коронавируса и весьма плохой экономической ситуации в Европе, особенно во Франции.
«Финансовый Моцарт» Макрон на выборах 2017 года проскочил между левыми и национал-консервативными настроениями. Он был избран президентом в стране, где уже должны были устать ненавидеть своих президентов: сразу после избрания все главы французского государства в XXI веке теряли популярность. Не миновала эта участь и Макрона, который решил продолжить атаку своих предшественников на социальные и трудовые права граждан. Но движение «желтых жилетов» отставки президента или правительства не добилось, хотя и те вынуждены были отступить.
Однако экономическая ситуация во Франции в 2019 году не улучшилась, а в 2020 году стала совсем плохой. И решить эту проблему Макрон не в состоянии. Зато у него есть другой путь. Макрон может выиграть культурную борьбу, победить в kulturkampf. В ноябре он потребовал от Французского совета мусульманской веры (CFCM) в срок 15 дней принять хартию республиканских ценностей. А она включает принятие отделения религии от государства и школы. Правительство подготовило её специально, и это можно смело назвать словом «культуркампф».
Термин «культуркампф» (kulturkampf) появился по случаю борьбы канцлера Германской империи Отто фон Бисмарка против католической церкви. Пик кампании пришелся на 1873–1880 годы, когда экономика находилась в сильном кризисе, а правительство не имело плана его преодоления. Зато оно добилось укрепления своих позиций, публичным давлением принудив католическое духовенство отказаться от критики государства, признать брак по закону выше церковной церемонии, в образовании и других сферах (включая проповеди) подчиниться властям. Этот опыт — не секрет для французского руководства.
Макрон находится в положении, сходном с положением Бисмарка. Он уже почувствовал, что его поддержка в обществе выросла. Едва только он выступил против фундаменталистского ислама во Франции и едва только на него набросились с критикой мусульмане в других странах, акции Макрона во Франции пошли вверх. Сыграла республиканская риторика. К ней прибегли президент Франции, мэры городов, проправительственные политики и журналисты. Определило всё стремление граждан (включая социализированных магрибинцев, выходцев из Северной Африки) защитить свои рабочие места от новых переселенцев. Накоплена и огромная усталость от навязанной сверху терпимости к нравам самого дикого вида, жестокости и фанатизму.
Массы граждан с удовлетворением примут не только риторику властей, но и политику культурного наступления на фундаменталистов во Франции. Уже известно, что власти отменят домашнее обучение и будут контролировать визиты детей в школу. Они хотят ввести строгие наказания за запугивание государственных служащих, не говоря уже о других действиях фанатиков. Не приходится сомневаться, что требования к переселенцам возрастут.
Власти понимают имеющиеся в обществе ожидания. Не могут они не знать, что слабы в экономике, а культурная борьба и ограничение миграции проще решения хозяйственных задач, что вообще трудно представить без девальвации евро и изменения политики ЕС. Зато общество нетрудно порадовать реформой ислама во Франции, объединив все мечети и всех священнослужителей в организацию, подотчетную государству и принимающую его правила игры, имеющую верховных муфтиев, которым невыгодно накалять отношения с властями. Все нелояльные к мерам республики мулы могут быть в ходе подобной реформы отсечены от паствы и мечетей. Если нынешний пакет мер встретит сопротивление, власти могут потребовать проповеди и службы в мечетях перевести на французский язык. И это только одна из возможных мер.
Макрону нетрудно будет в рамках политики культуркампф встать на защиту прав женщин: обязать по закону в мечетях сообща молиться мужчин и женщин (запретив религиозные мероприятия на улицах), а может быть, сделать половину религиозных должностей доступными женщинам. Но это если власти вдруг столкнутся с сопротивлением. А сопротивляться захотеть могут, не понимая, что в том и состоит стратегия культуркампф: вызывать сопротивление и переламывать его публично, усиливая вес власти в обществе.
Строго все структурировав, власти могут получить вполне лояльный ислам. Это создаст прецедент для целого ряда стран ЕС. С католиками такое проделывал не только Бисмарк, но и Третья республика во Франции в последней четверти XIX века. Из оппозиционной силы церковь была превращена в обычный элемент общественной жизни, не опасный, а даже полезный для руководства страны.
Кампания культурной борьбы вызовет негодование. Однако деяния террористов сделали почву во Франции весьма подходящей для действий правительства. Несогласные легко могут попасть под репрессии как экстремисты и сторонники терроризма, что только поможет Макрону и его партии победить на выборах. Если культурная борьба окажется именно борьбой, это будет только на выгоду её инициаторам, если они, конечно, будут последовательны. Побед в экономике у них нет и не предвидится. Во внешней политике ничего выдающегося не сделано, да французов это бы сейчас и не впечатлило. Они хотят домашней политики, каких-либо решений внутренних проблем. Поэтому спустя годы невнятности по вопросу исламского фундаментализма власти и избрали путь kulturkampf.
