ENGВ ближайшие 10-15 лет российская экономика может продемонстрировать темпы роста, превышающие 10% в год. Такие выводы содержатся в документе под званием «Стратегия экономического развития России до 2025 года», подготовленном Советом Торгово-промышленной палаты РФ по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики. Что может помочь нашей стране справиться с кризисными явлениями, откуда пойдут инвестиции и какой должна стать Россия в течение ближайших десятилетий, размышляет д.э.н., профессор Артем Генкин, президент АНО «Центр защиты вкладчиков и инвесторов».
Артем Семенович, какая из идей, сформулированных в «Стратегии экономического развития России», на Ваш взгляд, является ключевой?
Вероятно, это тезис о том, что социально-экономическое развитие России возможно только за счет развития обрабатывающих секторов промышленности. Мы должны забыть понятие «нефтяная игла» и лишь потом с полным правом внедрять термин «сверхдержава». Не должно быть такого, что граждане целой страны, проснувшись поутру, с замиранием сердца смотрят на колебания стоимости барреля нефти на мировом рынке. Или что ведущие чиновники экономического блока под прогнозы этих же колебаний вынуждены переверстывать проект национального бюджета.
Но я не совсем согласен с авторами «Стратегии» в определении направлений приоритетного развития. Их лозунг: в России каждое выжившее несырьевое промышленное предприятие достойно поддержки. А по-моему, главное — чтобы не выпал из внимания основной приоритет: улучшение качества жизни человека. Инфраструктура, транспорт, коммунальные сети, ИТ и связь, медицина, улучшение экологии, сельское хозяйство — вот актуальный перечень приоритетных направлений. Сюда же можно отнести строительство, как жилищное, так и промышленное, девелопмент как сопутствующие услуги, производство товаров народного потребления и товаров для их производства.
Нельзя допускать, чтобы за нефтепродукты, за валютную выручку от экспорта, страна закупала, например, кухонные комбайны, поскольку не производит их сама. И также недопустимо, чтобы кухонные комбайны производил только оборонный завод в качестве дополнительной продукции. Демонтаж сектора ВПК в девяностые годы был унижением и позором. Военная промышленность должна занимать достойное место в экономике страны. Но вместе с тем делать только ракеты, не выпуская плугов, неправильно. Такой структурный «флюс» еще хуже, чем сырьевой.
Другими словами, необходима модернизация экономики. А где взять ресурсы для инвестиций?
Основной их источник — население. По данным авторов «Стратегии», у каждого россиянина сейчас на руках находится в среднем по 100 тысяч рублей, которые примерно поровну распределены между рублями и иностранной валютой. И это мы еще не берем банковские вклады.
Такие «чулочные» накопления говорят о гигантском недоверии населения к идее стабильного будущего. Но эту финансовую «подушку безопасности» можно превратить из инфляционного навеса в источник инвестиций: на рациональном уровне — налоговыми льготами, на иррациональном — гарантиями внятной и предсказуемой экономической политики.
Много лет назад я проходил практику во Франции в страховой компании. У нее было двенадцать видов ценных бумаг, котируемых на рынке, и более 70% инвестиций в них делали ее собственные служащие — добровольно, из зарплаты, да еще и с налоговыми льготами. Эта история, конечно, и про менталитет, и про доверие и лояльность родному предприятию, но еще она и про устойчивое, предсказуемое развитие.
Сейчас соревнуются несколько вариантов привлечения денег населения в инвестиции, через различные формы финансовых инструментов. Это и вексельные модели, и промышленные облигации, и активы, секьюритизированные на основе технологии блокчейн, и варианты совместного долевого финансирования — краудинвестинга.
А что насчет новой индустриализации? Как Вы считаете, насколько она актуальна в нынешнем мире?
Это небезнадежная попытка вскочить в один из множества уходящих вагонов поезда глобализации. Вранье, что все можно наверстать. Китай мы, по-моему, уже точно пропустили вперед в аспекте объемов промышленного производства, потеряв лет пятнадцать в блужданиях и поисках своего пути. Но также вранье и то, что все потеряно. К счастью, мы не растратили бездумно, в одночасье, те ресурсы, которыми нас так щедро наделили Бог и природа. Теперь надо начинать действовать и двигаться в правильном направлении.
Что это даст обществу? Гарантированную занятость, пусть и через переквалификацию, но с сохранением качества жизни для значительной части населения, прекращение роста социального неравенства, спад социальной напряженности, стабилизацию демографических показателей. Как минимум будет остановлено падение в обрыв. Может, следующими усилиями удастся уже вытянуть себя на твердую почву.
Каким образом государство может стимулировать компании менять свои приоритеты и планы развития в соответствии со «Стратегией»?
Все способы давно известны: инвестиционные налоговые кредиты, инвестиционные налоговые льготы, формирование приоритетных списков предприятий и отраслей для господдержки в рамках национальной промполитики, страховые и гарантийные механизмы поддержки экспорта, национальные институты развития и так далее.
Кстати, об экспорте. Прошло уже много лет с момента вступления России в ВТО. На Ваш взгляд, участие в этой организации оправдало возложенные на него надежды?
По большому счету, не оправдало. Разочарованность чувствуется у многих групп влияния в целом ряде отраслей, и причин тому достаточно. Например, невыгодные условия вступления: мы не выторговали дополнительных преференций, как Индия. Мы не занимались в рамках ВТО поиском вариантов «подковерного протекционизма», принимая внутренние защитные нормативно-правовые акты, как поступал Китай. Мы не так активно, как стоило бы, противостояли антидемпинговым и санкционным атакам со стороны ряда западных партнеров, что в итоге нивелировало многие первоначальные выгоды от вступления в ВТО для сырьевого сектора. Кроме того, недодумали или с опозданием внедрили неценовые меры поддержки отечественного производителя. Ну и в итоге не стали для западных стран в ВТО равноправным партнером.
Посмотрим, конечно, куда будут дуть новые ветры. Трампономика — это, кажется, регионализация с элементами автаркии. Правила игры поменяются — правда, жалко, что их снова меняем не мы.
По мнению авторов «Стратегии», каковы должны быть приоритеты денежно-кредитной и налоговой политики?
В налоговой политике «Стратегией» предлагается ряд радикальных изменений. Это, в частности, значительная либерализация налогообложения для несырьевого сектора по всем направлениям: в особенности, по прибыли, направленной на инвестиции, по сборам на ФОТ. Также там говорится о введении прогрессивной шкалы налогообложения, о росте нагрузки для сырьевого сектора за счет отмены возврата НДС на экспорт, предусматривается перераспределение собираемых налогов от федерального центра в пользу регионов, уменьшение количества индивидуальных преференций в сфере тарифного регулирования. Ну и предлагается значительно активнее применять меры стимулирования экспорта.
А денежно-кредитная политика, по мнению авторов «Стратегии», должна перейти от таргетирования инфляции и сдерживания объемов денежной массы в обращении к стимулированию производства через постепенное снижение ключевой ставки до 1%.
Какой в целом видят нашу страну эксперты через десять лет?
«Стратегия» рассматривает макроэкономические показатели на более широком временном отрезке и приводит прогнозные данные на 2030 год в сравнении с 2015-м. Я бы выделил три основных показателя. Первый — это трехзначный рост ВВП и доходов населения: 241% и 135% соответственно. Второй — изменение структуры ВВП и экспорта: доля обрабатывающих секторов и АПК вырастет с 18 до 41% и с 20 до 75% соответственно. И третий показатель — это ключевая ставка, которая в 2019 году должна достичь 1%.
Основной показатель здесь — изменение структуры экспорта. Прогнозы «Стратегии» в этом плане кажутся мне чересчур оптимистичными, если не сказать декларативными. Особенно ожидаемое снижение доли сырьевого экспорта с 79,6% до 24,6% за 15 лет. Я бы счел разумным и сбалансированным ключевым показателем эффективности переход к модели двухпроцентного снижения доли сырьевого экспорта ежегодно. Это позволило бы в 2030 году сделать долю сырьевого экспорта менее 50%, а место сырья заняли бы не только товары обрабатывающей отрасли, но и услуги, у которых на сегодня вместе с финансами доля в ВВП составляет 57%, а в экспорте — близка к нулю.
Но для этого наши поставщики соответствующих услуг, условно говоря, должны превзойти по качеству «их» Форт-Нокс, Уолл-Стрит, мыс Канаверал, Голливуд и Кремниевую долину. Или, по крайней мере, мы должны научиться достойно с ними соперничать на региональных и глобальных рынках.
Юлия Земцова
