ENG
Давно уже в мировой политике и в светской жизни не было такого грандиозного шоу, как состоявшаяся в среду встреча российского и американского президентов в Женеве.
1200 официально зарегистрированных журналистов, 4000 полицейских, танки, авиация, космические средства связи — всё было брошено ради успешного проведения этого мероприятия… И каковы результаты? Оправдывают ли они затраченные силы и средства?
С чисто формальной стороны таких результатов негусто. Есть намеки на возможности сотрудничества в области укрепления глобальной стратегической стабильности и международной кибербезопасности, на совместные шаги по укреплению стабильности в регионах, в частности на Ближнем Востоке и в Афганистане. Была затронута перспектива урегулирования внутриукраинского кризиса. Вот, по большому счёту, и всё. Стоило ли ради всего этого организовывать резонансное и дорогостоящее, кстати говоря, мероприятие? Ведь для того чтобы согласиться на взаимное возвращение послов к месту службы в Вашингтоне и Москве, а также провести консультации по вопросу обмена заключенными, достаточно было провести получасовой разговор по видеосвязи.
В чём же тогда реальное значение Женевского саммита? Когда речь идёт о такого рода встречах, факт их проведения иногда бывает значительно более важен, чем содержание самих переговоров, включая подписанные и неподписанные документы. В данном случае, безусловно, международное сообщество и мировая общественность ожидали встречу Владимира Путина и Джо Байдена как некого символа, намёка на возможность налаживания сотрудничества между двумя главными ядерными державами современности. С этой точки зрения Женевский саммит, возможно, имел смысл — и принёс определённые плоды.
Но вряд ли Байден ехал в Женеву ради этого. Можно было легко предвидеть, что «давить» на Путина, как он обещал союзникам по НАТО накануне встречи, — неблагодарная и бессмысленная затея. Это касается всех вопросов официальной повестки дня встречи, включая вопрос внутриукраинского кризиса. Более того, как раз по этому вопросу американский президент проиграл, так как вольно или невольно упомянул Минские соглашения как основу урегулирования на Донбассе. То есть, по сути дела, выразил согласие с позицией России. Радикал-националисты в Киеве уже закатили истерику по этому поводу.
Что касается проблем контроля над вооружениями, контакты по ним будут продолжаться в той степени, в какой обе стороны в них заинтересованы. Ясно, что возврата к договору о ракетах средней и меньшей дальности, так же как к договору открытого неба, не будет, снижение уровня военного противостояния Европе еще предстоит обсудить; только что переизбранный Башар Асад и не нуждающийся в переизбрании Ким Чен Ын могут спать спокойно, а что касается иранской ядерной проблемы, то она по-прежнему является предметом обсуждения на других площадках, где всё, в общем-то, зависит от самих Соединённых Штатов и их израильского партнёра.
Зачем же тогда американская сторона так настойчиво добивалась саммита? В урагане словесной шелухи, подобно торнадо, обрушившемуся из Женевы накануне встречи на вилле Ла Гранж, проскользнула одна фраза американского журналиста: Байден летит в Женеву только с одной целью — попытаться хоть как-то то вбить клин в отношения между Россией и Китаем, убедить своего российского партнёра в том, что возвышение Китая не менее опасно для России, чем для США.
Вот, как говорится, где зарыта собака. И вот почему так важен сам факт встречи, а не её формальные итоги. То, что Байден решил вначале встретиться с Путиным, отказываясь пока от встречи с Си Цзиньпином, говорит само за себя. Не исключено, что в ближайшем будущем он предпримет попытку встретиться и с китайским лидером с той же целью провоцирования настороженности в отношениях между Москвой и Пекином. Неслучайно Путин решительно опроверг такую возможность еще до своего отлета в Женеву в интервью NBC. Поэтому можно спокойно утверждать, что эта цель американцев в Женеве не достигнута.
Но точно так же верно и то, что «челночная дипломатия», начатая еще секретной поездкой Генри Киссинджера в Пекин в 1971 г., будет продолжена. Форвард Байден сделал первый удар по мячу. Но ни один футболист еще не забивал гол первым ударом по мячу в матче. Ещё не раз и не два американские представители будут зондировать возможности в этом стратегическом и наиболее важном на сегодняшний день направлении американской внешней политики.
Правила политической дипломатической игры не менее сложны, чем правила и приёмы игры в футбол. Но, в отличие от последних, они не меняются так часто и сохраняются в принципе без изменений со времён, когда были впервые сформулированы царём Филиппом — отцом Александра Македонского. Среди этих правил одно из первых гласит: при соперничестве в треугольнике поддерживай более слабого против более сильного. Руководствуясь этим правилом, Байден выбрал для первой встречи российского, а не китайского лидера. Почему?
Потому что, в отличие от своих собственных пропагандистов, Байден отлично понимает, что ни в ближайшем, ни в более отдалённом будущем Россия никакой стратегической угрозы для США не представит. Словоблудие о правах человека и демократических свободах нужно американской политической элите для реализации собственных агрессивных намерений в отношении нашей страны. Но если прессинг со стороны Пекина будет нарастать, то и словоблудием этим можно будет легко пожертвовать ради действительных стратегических интересов.
А вот с Пекином ситуация совсем-совсем другая. Взять хотя бы проблему Тайваня. Отказаться от билля о безопасности острова, обязывающего США гарантировать «независимый статус» этой провинции КНР, будет куда более сложно, чем выкинуть в мусорную корзину закон Магницкого. Да и идеология правящей в Китае партии — не словеса о толерантности и трансгендерном равенстве, а вполне действенное мировоззрение, дающее, в частности, понимание причин роста пропасти между доходами «золотого миллиарда» и «остального мира».
Но самое главное в том, что очень скоро возвышающийся Китай с ростом валового внутреннего продукта около 7% в год, вне всякого сомнения, будет ведущей державой на международной арене. И не только в экономическом отношении. Поэтому наиболее дальновидная часть американской политической элиты, а Байден, безусловно, представляет именно её, уже сейчас стремится установить контакты с более слабым экономически, но мощным в военном отношении партнёром, то есть с Россией.
По мере возвышения Китая это стремление будет возрастать. Но американцы — торговая нация, политика для них — тоже торг. Уже сейчас они намекают на готовность предложить что-то Москве в качестве bargaining chips — уступок или намёков на уступки. Правда, пока намёки ограничиваются шагами, более выгодными самим Соединённым Штатам. Взять хотя бы многострадальный трубопровод «Северный поток — 2», который больше нужен коллективному Западу, чем России, так как фиксирует статус нашей страны как аграрно-сырьевого придатка развитых европейских государств. Или вопрос о продлении на пять лет Договора о стратегических наступательных вооружениях (СНВ). Байден пошёл на это, понимая, что в ситуации, когда Россия добилась принципиального прогресса в развитии своих стратегических ядерных сил, СНВ III может быть более выгоден Вашингтону, так как даёт американцам время для развития своего комплекса гиперзвуковых ракет. Не исключено, что будут найдены какие-то послабления в вопросе о кибербезопасности, обмене заключёнными, снятии ограничений, мешающих свободному развитию товарооборота между нашими странами.
Пока это всё — политическая разменная монета. В дальнейшем могут последовать и более серьёзные практические шаги. Например, приглашение России вернуться в G7. С этой идеей уже кокетничал Дональд Трамп, но не встретил понимания у всех партнеров «семёрки», а у «душки» Байдена сейчас с ними новый медовый месяц после ухода «громилы» Трампа.
Но игра только началась… Байден произвел первый удар по мячу в центре поля. Впереди ещё много-много таймов дипломатического футбола. И очень важно сохранить дыхание, сберечь силы для концовки игры. Особенно важно правильно построить и рассчитать свою тактику. Ведь нужно играть так, чтобы учитывать интересы третьего партнёра, команды, играющей в параллельной подгруппе. Надо иметь в виду, что первое место в своей подгруппе будет автоматически означать встречу с китайской командой, которая займёт первое место в параллельной подгруппе с более слабыми игроками.
Не лучше ли в этом случае пропустить американцев вперед? Пусть играют в полуфинале с Пекином. А мы встретимся с китайцами в финале, но не в споре за золотого тельца с гравировкой Pax Americana, а чтобы вместе со всеми другими командами международного сообщества выпить из хрустального кубка демократического полицентрического мира, в котором все будут иметь равные и действительные, а не мнимые, права и свободы.
