ENG
Этим летом Банк России подготовил для общественного обсуждения материал под названием «Финансовый рынок: новые задачи в современных условиях». Электронная версия документа была размещена в разделе «Развитие финансового рынка» на сайте Банка России. Регулятор просил направлять комментарии к документу до 1 сентября 2022 года. В середине августа я в прямом обращении на контактный адрес Банка России, предоставленный в самом документе, а также по линии Торгово-промышленной палаты РФ высказал свои замечания, оценки и предложения по тексту опубликованного Банком России документа (далее — Доклад). Здесь хотелось бы остановиться на основных моментах.
На стр. 2 Доклада (посл. абзац) упоминается «усиление внешнеторговых и финансовых отношений России с дружественными странами». Полагаю, следует иметь в виду и динамичность самой этой категории: до сих пор в несколько этапов происходило пополнение списка «недружественных стран», однако в дальнейшем при нормализации позиции тех или иных государств по отношению к РФ может расшириться список дружественных стран. Также следует иметь в виду, что не все недружественные страны в одинаковой мере присоединились к санкциям против РФ и ее резидентов, в том числе в финансовой сфере. (Отчасти на это дается ссылка в п. 2 раздела 13 Доклада.)
Обозначенный в Докладе (стр. 3, посл. абзац) «приоритет интересов потребителей финансовых услуг (граждан и бизнеса), российской экономики в целом» при определении целей и задач развития финансового рынка — очень важная декларация, полностью поддерживаю.
Для оценки идеи (стр. 6, п. 3) «создания автономного фонда поддержки финансового/банковского сектора, формируемого за счет отчислений финансовых посредников (по аналогии с фондом страхования вкладов)» хотелось бы видеть ссылки на анализ лучших мировых практик в этой сфере. Мысль о поддержке организаций финансового сектора в случае форс-мажора представляется дискуссионной, ибо в этом году мы стали свидетелями наступления форс-мажора для всех игроков отрасли без исключения — и по каким критериям кто-то в подобных условиях может рассчитывать на селективную поддержку? Мы же не имеем здесь в виду принудительное изъятие части располагаемых средств всего сектора с последующей их раздачей обратно в те же руки?!
Согласен с выводом (стр. 6, п. 5) о нецелесообразности выкупа заблокированных активов у финансовых организаций. Приоритизация, в случае такого выкупа, финансовых организаций перед другими держателями стала бы нерыночным и потенциально коррупциогенным решением.
Рассуждая об обеспечении устойчивости финансовых организаций и раскрытии информации (стр. 6, п. 6), авторы Доклада, к сожалению, не затрагивают вопрос предоставления информации для целей проведения аудита деятельности и отчетности финансовых организаций в новых условиях.
В рамках разработки «таксономии (критериев) проектов технологического суверенитета и модернизации экономики» (стр. 9, п. 2) все-таки вряд ли возможно раз и навсегда установить «исчерпывающий перечень критериев… позволяющий верифицировать, относится ли проект к категории трансформационных». Так, например, может уточняться и обновляться список требующих приоритетного развития региональных, отраслевых, адресно-целевых социальных программ. При этом согласен с авторами доклада, что это не должен быть и закрытый «список проектов или предприятий».
Идея «создания единого для всех институтов развития транспарентного механизма так называемого утвержденного капитала» (стр. 10, п. 5) может оказаться чрезвычайно продуктивной. Однако хотелось бы понимать точку зрения авторов Доклада: действительно ли возможно легко и бесшовно масштабировать «наиболее четкий механизм утвержденного капитала», разработанный в отношении ВЭБ.РФ, на другие институты развития — или же тут есть естественные препятствия и ограничения, и в силу этого данный механизм придется разрабатывать практически с нуля?
Идея создания «специальных банковских объединений с … сохранением [банками] частичной операционной самостоятельности и делегированием ряда функций головному банку» (стр. 10, п. 6) вызывает некоторую настороженность. Это точно послужит «расширению потенциала развития региональных банков»? Нам знакомы и понятны в своей практической полезности межбанковские проектные консорциумы, но не менее знакома (и не так очевидно полезна) тенденция к укрупнению — параллельно с огосударствлением — банковского сектора с формированием нескольких ведущих банковских групп общефедерального масштаба: построение какой из двух озвученных мной конфигураций подразумевается здесь?
Очень точное и горькое наблюдение (стр. 11 абз. 3): «в настоящее время между финансовыми продуктами существует значительный налоговый арбитраж. При этом более короткие инвестиции (брокерские счета, индивидуальное доверительное управление) льготируются государством в большем объеме, чем более длинные инвестиции (НПО, пенсионное страхование)». Остается только догадываться о причинах. Объяснить это лишь воздействием «банковского лобби» на законотворческий процесс было бы недостаточно; свою роль явно играют и, увы, сформировавшиеся «вредные привычки» отечественного инвестора, не ориентированного в массе своей на долгосрочные стратегии.
Подходы к совершенствованию деятельности НПФ (стр. 11–12, пп. 1–7) поддерживаю, данный раздел Доклада представляется особенно глубоко и серьезно проработанным.
Вместе с тем предложенная в п. 7 унификация механизма налоговых льгот для долгосрочных инвестиций с его распространением на все финансовые продукты все-таки представляется сложно осуществимой технически в сжатые сроки.
Озвученная в Докладе (стр. 12, п. 1) идея ввести «льготные режимы размещения ценных бумаг для компаний, задействованных в трансформации российской экономики и осуществляющих деятельность в перспективных и приоритетных отраслях», в сочетании с тезисом (на стр. 13, п. 2) о необходимости «перейти от формирования закрытых списков/групп компаний к четкому набору критериев для компаний, вносящих вклад в трансформацию российской экономики», представляется весьма плодотворной… при одном условии: если Банк России готов и сможет стать компетентным и квалифицированным участником данного процесса! В противном случае конфигурация не вырисовывается: кто-то (правительство, отраслевые ФОИВы, региональные корпорации развития?) формирует списки или критерии «льготников», ЦБ РФ лишь помогает поднадзорным ему участникам рынка обеспечивать этим «льготникам» благоприятный эмиссионный режим, а вопросы объективности и качественности произведенного отбора при этом остаются «за скобками»…
Особо поддерживаю тезис авторов Доклада о своевременности появления «линейки социально ориентированных долговых инструментов» и о перспективах ее востребованности у отечественного инвестора (стр. 13, п. 4).
На стр. 15, п. 2 предлагается «исключить возможность присвоения статуса квалифицированного инвестора на основании высшего экономического образования как самостоятельного критерия» — я обеими руками «за».
Там же предлагается «установление ответственности за неправомерное признание лица квалифицированным инвестором или неправомерный допуск неквалифицированного инвестора к сложным финансовым инструментам». Я много раз в своих выступлениях в СМИ и на Экспертном совете при ЦБ по защите прав потребителей финансовых услуг ровно об этом буквально твердил! Рад, что мы по данному вопросу с авторами Доклада мыслим одинаково.
До сих пор не имею сложившегося мнения по вопросу, не является ли ESG-повестка (стр. 16–17, п. 6) искусственно навязываемой российской экономике извне в целях снижения ее конкурентоспособности ковенантой. На мой взгляд геополитически, особенно в нынешних условиях, глобальный тренд на декарбонизацию в среднесрочной перспективе радикально невыгоден России. При этом, поскольку я не экономист-универсал и эта проблематика не входит в мою узкую предметную область компетенции, — наверное, воздержусь от дальнейших комментариев.
С большим интересом воспринял следующие положения на стр. 18 Доклада: «1. Банк России планирует создать условия для развития национальных информационных агентств/администраторов, обеспечивающих формирование финансовых и товарных индикаторов на российском рынке. Необходимо как формирование линейки индикаторов финансового и товарного рынков, так и разработка регулирования деятельности их администраторов, установление требований к их деятельности, в том числе к методикам формирования финансовых и товарных индикаторов, определению порядка оценки качества индикаторов и их администраторов, надзорного органа, а также закрепление на законодательном уровне его полномочий. 2. Банк России предполагает и далее развивать национальную рейтинговую индустрию, особое внимание уделяя качеству рейтингового процесса и используемых методологий…»
В рамках деятельности руководимых мной организаций активно соприкасался с данной сферой. АНО «Центр защиты вкладчиков и инвесторов», президентом которого я являюсь, с 2016 г. проводил рэнкинговую оценку отечественных кредитных организаций (патент РФ 2621417 на изобретение «Информационно-аналитическая система комплексной оценки деятельности кредитных организаций»). А учрежденное мной электронное СМИ — деловое издание «Инвест-Форсайт» — много лет ежемесячно публиковало рейтинг «Инвестиционной активности регионов». Мы готовы всячески сотрудничать со всеми заинтересованными сторонами в развитии данного направления.
Для оценки эффективности предлагаемого в Докладе (стр. 20, п. 2) «введения повышенных требований для доминирующих участников, доля которых превысит нормативно установленный порог на ключевых сегментах цифрового рынка», хотелось бы понимать целевое значение такого порога в видении авторов Доклада. На всякий случай, автор этой статьи искренне против любой цифровой монополии или картельной олигополии, независимо от персоналий и юрисдикций монополистов.
В документе (стр. 21, п. 5) содержится фраза: «Банк России предлагает определить политику в отношении иностранных платформ» — но далее в этом абзаце ничего не говорится об императиве их «приземления» в юрисдикции РФ. На схожих рынках другие ведомства эту идею поднимали на щит и, более того, считали чуть ли не панацеей. Признаться, я и сам, хоть и вижу ее техническую ограниченность реализации, считаю ее для решения ряда проблем эффективной. Поэтому хотелось бы в Докладе увидеть — с любым знаком, но сформулированное — отношение Банка России к этой идее.
С большим интересом изучил бы конкретнее, что подразумевают авторы Доклада под необходимостью «продолжить работы по созданию благоприятных условий для развития ЦФА» (упомянута на стр. 22, п. 1.5).
Полностью поддерживаю основной посыл раздела 14 «ОПТИМИЗАЦИЯ И ОБЛЕГЧЕНИЕ СИСТЕМЫ ПОД/ФТ» (стр. 26). Избыточный «вес» стоимости комплаенса и ПОД/ФТ мероприятий в каждой платежной транзакции тянет экономику вниз. Необходимо или в сжатые сроки автоматизировать эти процедуры на блокчейне — или радикально оптимизировать их частоту, номенклатуру и выборку контролируемых субъектов.
