ENG
Еще недавно, когда говорили про рейтинговые агентства — имели в виду международных гигантов, таких как Moody's или S&P. Однако теперь, благодаря усилиям Центрального банка, отечественные рейтинговые агентства занимают на рынке все более достойное место. О переменах на российском рейтинговом рынке «Инвест-Форсайт» беседует со старшим директором — руководителем группы корпоративных рейтингов Аналитического кредитного рейтингового агентства (АКРА) Екатериной Можаровой.
— Все мы помним время, когда единственными значимыми участниками рейтингового рынка, о которых стоило говорить, были крупные международные рейтинговые агентства, чьи названия всем известны. Что произошло за последние пять лет, что появились российские участники? И как это произошло?
— Я бы сказала, российский рынок рейтинговых агентств развивался достаточно давно. Национальные игроки, если посмотреть их историю и дату создания, это достаточно старые компании. Однако ключевым моментом стало принятие федерального закона с красивым номером 222, который в корне поменял ландшафт рынка. Предпосылки к этому закону виделись относительно давно, но катализатором событий стало снижение международными агентствами суверенных рейтингов России, которое вызвало некоторое беспокойство на рынке. Снижается суверенный рейтинг, и при этом снижаются рейтинги компаний, с кредитным качеством которых в данный момент ничего не произошло. Просто вслед за суверенным рейтингом снизили рейтинг российских компаний. Главное, чего хотел избежать регулятор, — потрясений на рынке, которые не имеют прямой связи с кредитным качеством компаний. И введение этого нового закона — в том числе и переход на национальную шкалу, по которой, собственно, мы сейчас работаем, — как раз способ избежать таких вещей. Теперь если у компании кредитное качество не изменилось, ее рейтинг АКРА не поменяется, даже если суверенный рейтинг опять снизится. Таким образом, у нас нет таких колебаний, которые неправильно воспринимаются рынком. А за счет того, что рейтинги серьезно вписаны в регуляторную базу, получалось, что если кредитный рейтинг изменился, то изменялись возможности компании. То, что она раньше могла, теперь она не сможет, потому что у нее рейтинг стал ниже установленного уровня. А ведь ее кредитное качество могло и не меняться. Это главная заслуга нового закона — что вот этой ситуации не будет.
— Чтобы российская шкала компенсировала падение суверенного рейтинга, нужно, чтобы кредиторы и инвесторы руководствовались рейтинговой информацией от российских агентств для принятия решений. Как переломить ментальность потребителей рейтингов?
— В данном случае важнейший инвестор — это регулятор. Все записано в нормативной документации: например, какие банки могут участвовать в аукционах на свободные средства казначейства, какие бумаги могут попадать в ломбардный лист ЦБ. Получается, что орган, который принимает нормативный документ, верит именно в национальный рейтинг как показатель кредитного качества и, исходя именно из него, решает: допустить сюда определенного эмитента или банк или не допустить. То есть этот «перелом ментальности» начинается всегда сверху. Пока в нормативной документации нет упоминаний российских рейтингов, инвесторам трудно поверить во что-то новое.
— Можно ли сказать, что процесс интеграции национальных рейтинговых агентств в процедуру рефинансирования банков уже закончен?
— Система уже работает, но есть переходный период, который еще не закончился. До конца года в некоторых местах в регулировании используются рейтинги «тройки».
— Чувствуете ли вы, что авторитет ЦБ влияет и на частных потребителей рейтинговой информации (кредиторов, инвесторов и т.д. )?
— Если кредитор — банк, то, учитывая нормативную документацию, он может начислить резерв на должника ниже, если рейтинг должника достаточно высокий. Влияет? Точно влияет. Дальше, если мы смотрим, например, пенсионные фонды, причем как негосударственные, так и государственные, — они, исходя из рейтинга, могут принимать решения о том, инвестировать или нет. Влияет? Получается, что влияет.
— По вашей личной оценке, начался ли хоть в какой-то степени процесс международного признания российских рейтингов?
— Здесь предстоит еще длинная дорога, мы над этим работаем, но пока мы на начальном этапе.
— Не могли бы охарактеризовать российский рынок, его масштабы? Как на нем сейчас умещаются национальный и международный сегмент?
— То, чем мы занимаемся, — это внутренний долг. При этом у компаний по-прежнему осталась так называемая внешняя часть долга, то есть евробонды, и для них все равно нужны рейтинги международных рейтинговых агентств. Были истории, когда компании выпускали евробонды без рейтингов международных агентств, но это скорее исключение. Пока сложившаяся практика — два рейтинга международных агентств.
— Если перейти к вопросу о качестве, можно ли сказать, что наши рейтинги не хуже?
— Можно, безусловно. Так уж сложилось, что у нас команда собралась из всех трех международных агентств. Более того, даже из российских агентств у нас есть лучшие кадры, которые мы смогли найти. Я бы сказала, наши рейтинги вообще не хуже, а по некоторым аспектам даже лучше. В частности, наша методология доступна на сайте, мы достаточно часто проводим сбор комментариев с рынка, если регуляторам или пользователям есть что сказать. Самое главное — методология прозрачна. Если достаточно углубиться, понять ее, прочитать внимательно и иметь достаточно количество информации о компании, хорошо ясна логика того, как мы приходим к тому или иному рейтингу. Я бы сказала, это ключевое наше отличие как для пользователя рейтинга, так и для эмитента. У международных агентств разная степень детализации методологии. Вы, будучи эмитентом, приходите в три международных агентства, и в принципе, достаточно сложно угадать, что вам поставят.
— Можно ли говорить об оригинальности методологии?
— Мы разрабатывали методологию с нуля. Но, естественно, это кредитный анализ — здесь невозможно изобрести заново велосипед. Источники информации у всех, кто занимается кредитным и финансовым анализом, достаточно похожи. Это финансовая отчетность, различные финансовые документы, политики компании, то есть источников информации много. Здесь вопрос того, во-первых, какие факторы с точки зрения важности какое агентство ставит на первое место или какие считает менее важными для кредитного качества. Есть некоторые нюансы в использовании тех или иных коэффициентов. У всех агентств чуть-чуть разные подходы, но, в целом, финансовый анализ — достаточно стандартная вещь.
— Можно ли судить о качестве методики, не имея достаточно длительной статистики, включающей в том числе банкротства?
— В процессе получения аккредитации все наши методологии, по которым мы работаем, были проверены ЦБ, в том числе мы предоставляли отчеты о валидации. В частности, я за корпоративный сектор отвечаю. Вот в корпоративном секторе мы сделали историческую статистику по 140 компаниям, которая доказала: наша методология имеет предсказательную силу для тех дефолтов, которые были, и если бы мы рейтинговали компанию несколько лет назад — наша методология бы их отловила, и рейтинг бы отражал то, что у компании не очень все хорошо. Чтобы в реальности подтвердить подобное, нужно прожить какое-то количество лет. Но на исторических данных мы доказали: модель работает.
— Почему тогда никто не говорит, что рейтинг может заменить хотя бы риск-менеджмент? Почему кредитор не может руководствоваться только рейтингом, если там все так замечательно?
— Мы определяем относительную вероятность дефолта. У банка же стоит задача еще и определить ставку. Мы за эту часть вообще не отвечаем; такой практики пока нет ни в одной стране. У всех немножко свои задачи, но при этом получается, что для ломбардного листа, для свободных средств в Федеральном казначействе рейтинги служат критерием. Здесь больше не нужно никакого дополнительного анализа делать. Но мне кажется, банки настолько консервативные сущности, что отказываться от собственного риск-менеджмента не будут, даже если рейтинг получат во всех отношениях замечательный.
— Острая ли конкуренция на вашем рынке?
— Самое сложное на нашем рынке — найти хороших специалистов. Рынок достаточно узкий, людей не очень много, они востребованы. При наборе команды мы потратили очень много усилий, чтобы отобрать подходящих людей. При этом мы повторяем историю, которая была, когда сюда приходила «большая тройка». Сначала получали рейтинги большое количество банков, а корпоративные клиенты потихоньку подтягивались. И у нас повторяется такая же картина. Очень много банков поменьше, достаточно много регионов, еще меньше корпоратов. Когда в России начинали работать международные агентства — такая же ситуация была.
— Если заглянуть в будущее: как полагаете, будет расширяться круг рейтингуемых объектов и до каких пределов? Куда это может завести?
— Мне кажется, он должен расти, это поступательное движение. Я думаю, первым все-таки увеличим охват корпоратов. От общего количества компаний в России рейтингуемых не так много — причем даже среди крупных корпораций есть компании, у которых рейтинга нет. Ну а дальше уже нужно выходить на достаточно новые для России объекты — структурированное финансирование, проектное финансирование, мы собираемся идти в этом направлении. Думаю, для рынка это будет полезно.
— Физическое лицо может быть объектом рейтингования?
— Я думаю, это немножко другая история, потому что в принципе это то, что делают банки, когда проводят скоринг. Наверное, может, но, полагаю, не в рамках сегодняшних реалий.
— Как вы считаете, можно интегрировать кредитные рейтинги в практику P2P-кредитования? Там же кредиторы не являются банками. У них нет своей экспертизы. Им нужен какой-то ориентир, чтобы понимать: кого кредитовать, кого нет.
— Наверное, можно, почему нет? Другой вопрос, что те объекты, которые сейчас являются объектами рейтингования, пока для этих схем немножко крупноваты. Если все-таки эволюция рейтингов поступательно дойдет до рейтингования субъектов малого и среднего предпринимательства, тогда — может быть. Но это, мне кажется, далекое будущее.
— Чувствуете ли вы, как развитие информационных технологий, финтеха и т.д. влияет на рейтинговую индустрию? Она вообще затронута этим движением?
— Я бы сказала, на нынешнем этапе — нет. С появлением Excel рейтинговая работа существенно облегчилась, но суть остается той же за счет того, что в рейтинговой работе критически значим элемент экспертной оценки. Чтобы присвоить качественный рейтинг, мало посчитать таблички. Нужно иметь аналитика, хорошо понимающего отрасль, хорошо понимающего компанию, способного адекватно выразить все свои мысли, все «за» и «против», убедить рейтинговый комитет. Иметь других аналитиков, которые будут в составе рейтингового комитета с достаточным количеством опыта для того, чтобы оценить все то, что им докладывает ведущий аналитик. И вот здесь новые технологии, я боюсь, не очень влияют. Безусловно, с точки зрения сбора статистики дефолтов, с точки зрения различной автоматизации, введения отчетности в бухгалтерскую систему, все эти новации работу рейтинговых аналитиков облегчают. Но, опять же, все равно ты никуда не денешься от человеческого участия. Даже заносить отчетность в систему должен человек. Бухгалтерский учет позволяет одно и то же учитывать в разных местах. И чтобы правильно оценить и сравнить две компании между собой, нужно это понимать, знать технологию и правильно отсортировать. А это может сделать только человек. Я боюсь, до блокчейнов и big data нам далеко.
— Как вы полагаете, список действующих агентств более-менее уже сформировался?
— Сейчас это определяется наличием аккредитации. Я думаю, он будет немножко эволюционировать, но это реально сложно. По-настоящему непросто сделать хорошее агентство, потому что нужно инвестировать очень много времени на подбор и поиск людей, и потом еще вместе с этими людьми потратить кучу времени на разработку методологии. В принципе, аккредитацию может получить любой, кто на это решится, рынок не закрыт для новых игроков; с другой стороны, пока я не предвижу изменения ландшафта.
— Какое, на ваш взгляд, остается место для старых игроков, которые не получили аккредитацию?
— Рейтинговой деятельностью, которая может быть использована в соответствие с нормативными документами, они заниматься не могут. Для этого аккредитация нужна. Но можно делать много других некредитных рейтингов и рэнкингов — это поле открыто абсолютно. Все-таки кредитный рейтинг — достаточно специфическая вещь, имеющая конкретное использование. У нее должна быть определенная методология, которая должна отражать конкретные вещи. А еще можно сделать тысячу различных рейтингов и рэнкингов — почему нет? Потом, еще есть очень большое поле, которое сейчас попало под жесткое регулирование, — всевозможные консультационные услуги, то есть то, что раньше рейтинговым агентствам не запрещалось. Сейчас запрещается, поэтому агентства, которые не могут присваивать рейтинги, теоретически, могут сосредоточиться на консультировании.
Беседовал Константин Фрумкин
