ENG

Перейти в Дзен
Инвестклимат

России предлагают идти на иранский рынок за свой счет

Визит президента Ирана в Москву должен дать старт внедрению российского бизнеса на иранский рынок. Зона свободной торговли между Ираном и ЕАЭС будет этому способствовать. Однако это внедрение часто будет происходить за счет российского же финансирования. 

Фото: kremlin.ru

Стена рухнула

Официальный визит президента Ирана Хасана Роухани — не просто визит вежливости. Между странами подписывается большое количество соглашений о сотрудничестве. Исходно даже планировалось, что в ходе этого визита может быть подписано соглашение о зоне свободной торговли. Также в конце марта иранские власти обещают презентовать в Москве новый типовой контракт, позволяющий российским компаниям добывать нефть на территории Исламской республики. Новости о сделках, имеющих отношение к южному соседу России, идут одна за другой: например, президент клуба ЦСКА Евгений Гинер собирается покупать контрольный пакет акций дочерней структуры «Ростеха», ООО «ИК «Технопромэкспорт», строящейся в Иране ТЭС, а «Объединенная вагонная компания» Александра Несиса собирается поставлять в Исламскую республику вагоны.

В публикациях, посвященных российско-иранскому деловому сотрудничеству, все чаще стало встречаться слово «ажиотаж», и это не случайно: громких дел пока куда больше, чем реальных. Зато на официальном уровне идет лихорадочная активность: только за несколько последних месяцев в Тегеране побывали председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, вице-премьер Игорь Шувалов и министр энергетики Александр Новак. Намечался и визит вице-премьера Дмитрия Рогозина, но сорвался — как говорят, потому что иранская сторона не стала сохранять в секрете факт визита. Удивительную активность развило иранское посольство: дипломатов можно было видеть от Салехарда до Махачкалы.

Причины ажиотажа вполне понятны. В конце 2015 года между Исламской республикой и Западом была заключена «ядерная сделка», и большинство санкций с Ирана было снято. После этого Morgan Stanley назвал Иран крупнейшей инвестиционной возможностью со времен падения Берлинской стены.

«Иран сегодня определяется мировыми финансовыми аналитиками как самый быстрорастущий и перспективный рынок Ближнего Востока», — заявил «Инвест-Форсайту» представитель Торгово-промышленной палаты РФ в Иране Александр Максимов.

Ранее из-за санкций российско-иранский товарооборот упал более чем в три раза; самой громкой потерей стал срыв поставок зенитно-ракетных комплексов С-300. Теперь этот контракт стоимостью около $1 млрд выполнен, и ракеты заступили на боевое дежурство. Важный козырь России в борьбе за иранский рынок — географическая близость: Иран находится, в сущности, на другом берегу Каспийского моря, в связи с чем власти Дагестана уже строят планы развития Махачкалинского порта, который может стать «воротами в Иран».

Во внешней политике Россия и Иран оба разыгрывают антиамериканскую карту, что создает предпосылки для хотя бы временного союзничества.

Наконец, благодаря изоляции от Запада, множество ниш на иранском рынке еще не занято зарубежными конкурентами, многих товаров и видов сервиса там просто нет.

Как говорит директор ГК «РусИранЭкспо» Александр Шаров, «там нет кофеен, торговых сетей, производства более-менее новых товаров народного потребления».

Кроме того, по словам эксперта, в Иране низкая конкуренция в таких сферах, как нефтесервис, нефтегазодобыча, нефтехимия, программирование, обустройство торговых центров, инженерные коммуникации, модернизация энергетики, электрические сети — и  «даже дорожное строительство».

Казалось бы, это прекрасный шанс для России. Товарооборот между двумя странами уже стал расти быстрыми темпами, хотя все еще составляет около половины досанкционного уровня. В основном страны обмениваются сырьевыми товарами: Россия отправляет южному соседу зерно, металлы и древесину, две трети встречного товарного потока составляют овощи и фрукты. При этом, как отмечает генеральный директор Института конъюнктуры аграрного рынка Дмитрий Рылько, Иран — нестабильный покупатель зерновых: в этом сезоне он ушел с импортных рынков пшеницы и стал экспортером.

Что касается новых направлений сотрудничества, обсуждавшихся в течение последнего года, то они имели очень специфический характер: как правило, это были крупные проекты, выгоду от которых должны получить российские государственные компании, такие, как «Ростех», РЖД и «Росатом».

Персидский ковер для госкорпораций

«Росатом» в конце прошлого года уже начал строительство второй очереди АЭС «Бушер». В течение 10 лет на этот проект иранская сторона должен потратить около $10 млрд.

РЖД участвует в электрификации железнодорожной ветки Гармсар — Инче-Борун, а также прорабатывает возможности реализации проекта дороги Решт — Астара Азербайджанская. С осени 2016 года поставки вагонов в ИРИ начал Уралвагонзавод.

Подписаны документы на строительство ТЭС в Бандар-Аббасе и модернизацию электростанции Рамин.

К недрам Ирана присматриваются российские нефтяные компании, в первую очередь «Лукойл». Компания Вагита Алекперова до сих пор работала на территории Ирана в составе консорциума с норвежской Statoil, причем норвежцам в проекте принадлежало 75%. Однако сейчас «Лукойл» рассчитывает начать добывать нефть в Иране самостоятельно. Речь идет о месторождениях «Аб-Теймур» и «Мансури», запасы которых составляют около 2 миллиардов тонн. Исполнительный директор Национальной иранской нефтяной компании (NIOC) Али Кардор заявил, что ожидается подписание окончательного соглашения с российской компанией «Лукойл» на разработку двух этих месторождений. Ранее «Лукойл», «Зарубежнефть», «Татнефть», «Роснефть», «Газпром» и «Газпром нефть» заключили предварительные соглашения о работе в Иране. Александр Новак во время своего недавнего визита в Тегеран заявил, что потенциал нефтегазовых контрактов в Иране для российских компаний составляет около $20 млрд.

Однако есть обстоятельство, которое не дает ощутить радость победы в полной мере. Экономика Ирана порвана санкциями и низкими ценами на нефть. У Ирана просто нет денег, чтобы быть выгодным заказчиком. Еще осенью 2014 года Россия и Иран подписали меморандум о взаимопонимании, согласовав комплекс проектов на $70 млрд, но большая часть договоренностей так и осталась на бумаге, поскольку не решены вопросы финансирования.

Как говорит преподаватель петербургского Европейского университета Николай Кожанов, «Иран оказался финансово истощен в результате пребывания под санкциями в 2006—2015 годах. Значительную часть своих проектов он финансировать не может. А российские возможности также ограничены».

Поэтому получать услуги российских госкомпаний Иран будет за счет российских кредитов. Уже объявлено, что на строительство ТЭЦ силами дочки «Ростеха» Россия через ВЭБ предоставит партнеру экспортный кредит на 1,2 млрд евро и еще 1 млрд евро — на электрификацию железных дорог силами АО «РЖД». Именно под этот кредит и будет работать в Иране ООО ИК «Технопромэкспорт», контроль над которым хочет приобрести Евгений Гинер. Кроме того, обсуждается предоставление межгосударственного кредита на $5 млрд.

Аппетиты партнеров куда больше: в феврале 2016 года Москву посетил советник верховного лидера Ирана аятоллы Хаменеи Али Акбар Велаяти и, по его собственным словам, договорился о гарантиях финансирования совместных инфраструктурных проектов на сумму $40 млрд. Из слов Велаяти следовало, что и строительство новых блоков АЭС в Бушере иранцы хотели бы финансировать за счет российского кредита.

Для Ирана стандартный способ оплаты — нефть. Например, подписанный в январе меморандум о закупке самолетов Airbus и договоренность о возвращении в Иран Peugeot и Renault сопровождались сделкой с французской Total по закупке иранской нефти. Не исключено, что «Роснефти» придется взяться покупать и перепродавать иранскую нефть для оплаты других проектов российских корпораций в Иране — во всяком случае, Велаяти делал подобное предложение Игорю Сечину. Но пока это лишь теоретическая возможность.

Российские госкорпорации, конечно, не расстраиваются, что работают в счет российских же кредитов. Любое сотрудничество становится не столько способом заработать, сколько поводом для освоения бюджетных средств. Например, на развитие портов: российское Министерство по делам Северного Кавказа намерено провести масштабную модернизацию портов Каспийского бассейна с акцентом на создание нового транспортного коридора в Иран и Индию. Аналитический центр при правительстве разработал для Минкавказа стратегию развития портов Каспийского бассейна до 2020 года, чей грузооборот с 2010 по 2016 год сократился почти вдвое. И — самое главное — предполагается строительство нового порта на территории Дагестана, что будет стоить десятки миллиардов рублей.

Обмен автомобилями

Отсутствие тесных связей с Западом привело к тому, что Иран проводил политику автаркии и развил промышленность, которая обеспечивает страну многими видами продукции. Российским товарам тут не всегда будут рады.

«Иран открылся, он хорошо смотрит на приобретение оборудования из России. Но работать сложно, — рассказывает основатель он-лайн платформы экспортных продаж B2B-Export.com Екатерина Дьяченко. — У иранцев большие собственные производственные мощности, пока страна была под санкциями, она обеспечивала себя в плане производства. Например, на рынках Африки Иран конкурирует с Россией в таких категориях, как трансформаторное оборудование, кабели и т.д. »

Почти сразу же после того, как российские зенитно-ракетные комплексы встали на боевое дежурство, главнокомандующий армией Ирана генерал Атаолла Салехи заявил, что Иран выпустил систему противовоздушной обороны, которая превосходит российскую С-300, и сегодня страна сама производит военную технику, которая ей необходима. Глава госкорпорации «Ростех» Сергей Чемезов сказал, что после завершения контракта по С-300 Россия не планирует поставлять Ирану какие-либо другие вооружения. Правда, при этом дипломаты двух стран обсуждают возможности оружейного экспорта. Глава комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров заявил, что Иран заинтересован в танке Т-90, артиллерийских системах, самолетах и вертолетах.

«Такие переговоры ведутся, почва создана, портфель составляет около $10 млрд».

Однако эта цифра пока абстрактна. Самое главное, что санкции на поставки оружия в Иран еще не отменены, и на часть сделок придется получать разрешение в Совете безопасности ООН.

Пока что не ясны перспективы российских авиастроителей. Россия любому своему новому партнеру пытается предложить «Сухой Суперджет». Министр энергетики Александр Новак заявил о готовности Ирана приобрести 12 таких крылатых машин. Но бывший заместитель министра гражданской авиации СССР, заслуженный пилот Олег Смирнов считает, что значимым рынком для российской авиатехники Иран не будет.

«К этому заявлению серьезно относиться не надо, оно уже не первое. Зампред правительства Дмитрий Рогозин собирался навестить Иран, но отменил поездку, поскольку Иран не собирается покупать «Суперджеты», а намерен приобретать «Боинги» и «Аэробусы». И уже заключил соглашение на несколько десятков самолетов и с американцами, и с европейцами».

По мнению эксперта, слабое место «Сууперджета» — послепродажное обслуживание самолета. Boeing и Airbus гарантируют доставку любой запчасти в любую точку земного шара в течение суток.

Любопытная картина наблюдается и в автомобильной сфере: обе страны хотели бы продавать автомобили друг другу.

Как заявил генеральный директор «КАМАЗа» Сергей Когогин, «в условиях уменьшения внутреннего рынка РФ «КАМАЗ» планирует повысить интенсивность продвижения на внешние рынки, а самым перспективным выглядит рынок тяжёлых грузовиков Ирана с объёмом до 20 тыс. автомобилей в год, и для «КАМАЗа» вполне по силам занять 10-15% этого рынка».

Однако параллельно Iran Khodro (IKCO), крупнейший автопроизводитель Ирана, получил российские Одобрения типа транспортного средства (ОТТС) на шесть своих моделей. Раньше автомобили Iran Khodro уже выходили на российский рынок, но вынуждены были покинуть тот после введения экологических норм Евро-4.

Проблема заключается в том, что Россия и Иран — экономические близнецы: обе производят нефть, поэтому в главном экспортном товаре друг друга не нуждаются, а что касается промышленной продукции, то импорту предпочитают локализацию производства. Россия очень долго добивалась локализации у себя иностранных автомобильных производств — теперь же ей придется прорабатывать планы локализации производства собственных автомобилей в Иране. Президент «АвтоВАЗа» Николя Мор заявил, что Иран — очень важный рынок, почти такой же по размеру, как российский, но  условия по организации локализации там очень жесткие, «и, наверное, лучше всего зайти на рынок Ирана через местного индустриального партнера и производить автомобили на месте».

Заместитель министра промышленности и торговли РФ Георгий Каламанов охарактеризовал ситуацию так: «У компаний «КамАЗ», ГАЗ и Sollers есть некоторый интерес к иранскому рынку, они сейчас прорабатывают возможности. Просто иранские партнеры с нами беседуют не только о поставках, но и о возможной локализации на территории Ирана».

Пока что самые определенные планы — у «УАЗа», который объявил, что с 2018 года на территории Ирана российский завод запустит свое сборочное предприятие, которое будет заниматься выпуском UAZ Patriot, UAZ Pickup, а также грузовиков.

Странное место

Все открывающиеся сегодня перспективы сотрудничества касаются в основном крупнейших компаний, имеющих близкие отношения с российским правительством. Перспективы для среднего бизнеса пока не ясны, поскольку деловая среда в Иране крайне непростая. Мало договоренностей в правительстве, нужны партнеры из числа авторитетных местных игроков — например, холдингов, связанных с Корпусом стражей исламской революции или фондом Setad, контролируемым верховным аятоллой Ирана.

Представитель ТПП РФ в Иране Александр Максимов отмечает, что многолетние санкции привели к неблагоприятным последствиям: закрытость и непрозрачность национального рынка, затрудненное ведение валютных и внешних банковских операций, установление ряда нетарифных барьеров, высокие ставки ввозных пошлин, ужесточение правил ввоза импортной продукции и работы иностранных компаний на территории государства. Кроме того, находясь под санкциями, национальные банки Ирана не вели отчетность в соответствии с международными требованиями и стандартами, не подвергались внешнему аудиту. В результате иранских банков нет в рейтингах международных агентств, что также делает их менее понятными и прозрачными для иностранных бизнесменов и инвесторов.

«В связи с продолжающейся политикой санкций в отношении Ирана начать экспортировать продукцию в эту страну непросто. Требуется собрать огромное количество различной документации. Мы долго работали над первой сделкой», — рассказывает президент корпорации «ТехноНИКОЛЬ» Сергей Колесников, чья компания только что направила в Иран первую партию гидроизоляционных материалов.

«В Иране есть языковые проблемы. Иранцы плохо говорят по-английски, они работают через переводчиков на фарси и обратно, это полный lost in translation, там очень сложно вести переговоры, мало того, что они и так очень хитрые, так еще ситуацию осложняют постоянные переводы — кстати, очень важно в этой связи, с чьей стороны переводчик, что он там на самом деле переводит», — делится Екатерина Дьяченко.

«Необходимо проводить грамотные маркетинговые исследования, прежде чем планировать экспорт в эту страну, — объясняет Сергей Колесников.- Например, на беглый взгляд может показаться, что иранские потребители будут в первую очередь заинтересованы в недорогих товарах. Однако, что касается нашего сегмента экономики, то в связи с высоким уровнем добычи нефти, рынок Ирана насыщен недорогими битумными гидроизоляционными материалами. При этом не хватает современных, высокоэффективных и долговечных строительных материалов. Эту направление мы и планируем развивать в экспортных поставках».

И наконец, любая сделка с Ираном пока еще сопровождается высокими политическими рисками.

«По нашему мнению и мнению многих экспертов, США будут и впредь стремиться не только испортить отношения России и Европы, но и отношение к России других стран, в том числе Ирана», — уверен Александр Максимов.

Руководитель Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока Гумер Исаев также обращает внимание, что в иранском истеблишменте существуют разные силы и группы, в том числе те, кто не хотел бы укрепления российско-иранского сотрудничества.

«Упрощая, можно сказать о противоборстве «западников» и «консерваторов» в вопросах дальнейшей внешнеполитической и внешнеэкономической стратегии. Ирану непросто жилось в условиях санкций, и в истеблишменте есть силы, которые за компромисс в отношениях с Западом. Иран на протяжении многих лет находится в конфликтных отношениях с США, и его поиски альтернативы для экономического сотрудничества с такими странами, как Россия или Китай, вряд ли радуют Белый дом, — считает эксперт. — Но, как было сказано выше, в Иране есть скептики, которые, например, любят припомнить историю с затянувшейся на годы поставкой российских комплексов С-300, используя ее как показатель ненадежности России как партнера. Так что борьба за рынок Ирана еще впереди».

Автор: Константин Фрумкин

Сохранить

Сохранить

Сохранить

Следите за нашими новостями в удобном формате
Перейти в Дзен

Предыдущая статьяСледующая статья