ENG
Пятьдесят лет назад, 15 августа 1971 года (кстати, тогда это тоже был воскресный день), президент США Ричард Никсон объявил о прекращении обмена долларов на золото. Тем самым США фактически заявили о намерении выйти из Бреттон-Вудского соглашения. Само это событие получило историческое название — «никсоновский шок». Что оно означало для дальнейшего развития мировой экономики? К каким последствиям привело? И какие уроки нам следует из него вынести?
Ожидаемая неожиданность
По большому счету, именно с «никсоновского шока» начался не латентный, а явно выраженный и динамичный процесс глобализации, формирование полицентричной мировой экономики с вытекающим из этого обострением международной конкуренции на товарных, финансовых и валютных рынках. Бреттон-Вудские соглашения — вынужденный и обусловленный последствиями Второй мировой войны документ. США были кровно в нем заинтересованы. Весь развитый довоенный мир лежал в руинах, а экономическое развитие США просто было бы невозможно без одновременного восстановления экономик Европы и Японии. В этих условиях доллар как единственная валюта, имеющая золотой эквивалент, стала стабилизатором восстанавливаемых производственных, финансовых, торговых отношений. Конечно, не стоит преувеличивать заботу американцев о судьбах мира, но их экономический эгоизм служил и интересам отдельных восстанавливающихся стран, и мировой экономики в целом. Отказ от размена доллара на золото стал окончательным сигналом завершения послевоенного экономического восстановления.
История мировой валютной системы насчитывает тысячелетия — и сквозь них отчетливо проступает тренд дематериализации платежных средств. Формальная периодизация отказа от золотого стандарта заняла десятилетия. По сути, после Второй мировой войны это был анахронизм, который не мог существовать долго. Не может одна валюта одной страны быть лучше всех остальных. Задолго до 1971 года эксперты, ученые, в частности основатель монетаризма Милтон Фридман, открыто заявляли о неэффективности привязки курсов к доллару, а того — к золоту. Переход к гибким курсам был закреплен в Ямайском соглашении 1976 года. Однако до этого те же Великобритания, Германия, Япония девальвировали валюты, что усиливало их позиции в борьбе за мировые рынки и поддерживало торговую экспансию их товаров.
В конце 60-х — в начале 70-х происходят очень активные раунды торговых переговоров в рамках ГАТТ о тарифных и нетарифных мерах протекционизма и иных преференциях. Росло число стран, борющихся за свободу торговли, за выход на новые рынки. Меняющиеся, гибкие курсы национальных валют могли бы стать одним средств конкуренции. Принятое в Кэмп Дэвиде 15 августа 1971 года решение о прекращении размена доллара на золото и сейчас воспринимается как «шок», но только потому, что, как писал Нассим Талеб, люди часто оказываются одурачены случайностью. Хотя событие-то было детерминированным.
Интересны воспоминания Лео Меламеда, возглавлявшего тогда Чикагскую товарную биржу. Он заблаговременно до случившегося готовился запустить рынок валютных фьючерсов, то есть начать торговать рисками изменения валютных курсов. Идея гибких валютных курсов, определяемых рыночными механизмами, витала в воздухе. И материализовалась.
Nothing is perfect
Да, это был непростой процесс, но появился гибкий механизм балансирования валютных курсов, который поддержал мировую инвестиционную и торговую экспансию.
Выиграли ли от этого США? Приспособление к новым условиям было непростым. 70-е наполнены многими драматическими событиями в мировой экономике: кризисы, нефтяной шок, стагфляция. Не следует, конечно, преувеличивать причинно-следственные связи, но и фактор изменения правил валютной системы сыграл свою роль. США сумели использовать ситуацию в свою пользу, прежде всего, наверное, потому что сконцентрировали финансовые ресурсы и заняли лидирующие позиции как финансовый центр, который стал способен пропускать через себя гигантские потоки мирового капитала и, по сути, влиять на ценообразование по многим товарным позициям, в том числе национальным валютам. США стали определять глобальные инвестиционные потоки.
Благодаря системе гибких валютных курсов сформировалась вся сегодняшняя мировая экономика. Однако преимущества имеют свойство оборачиваться недостатками. Период экономической экспансии на основе гибких валютных курсов привел к тому, что США не смогли удержать абсолютное лидерство в глобальном мире. Они, став лидером глобализации, создали себе конкурентов. На смену положительному сальдо торгового баланса пришло колоссальное отрицательное сальдо; экономика США зависит от многих стран мира, которым свойственен свой экономический эгоизм. Важным конкурентом для США остается Европа, прежде всего Германия.
Но главным конкурентом для американцев стал и по-прежнему остаётся Китай, экономика которого выстроена в логике глобализации. Китаю выгодны гибкие курсы: мы видели в отдельные периоды, как Центральный банк Китая использовал валютные механизмы для продвижения экономических интересов страны. Такова была реакция Поднебесной на торговую войну, объявленную экс-президентом США Дональдом Трампом, но сам механизм использовался и ранее. Трамп открыто обвинил Китай в манипулировании национальной валютой.
Более важно даже другое: в настоящее время развитые страны — члены ВТО все громче поднимают вопрос о том, что следует пересмотреть льготный статус некоторых развивающихся стран, давно выросших из этих условных рамок. Подобное говорит уже о коллективном беспокойстве высокоразвитых держав относительно конкуренции со стороны фактически новых развитых стран, какими, безусловно, стали Индия, Китай и Бразилия. Гибкие валютные курсы и доминирование доллара как мировой валюты им ничуть не мешают: они пользуются всеми выгодами нынешней системы. Как и 50 лет назад, необходимость изменений в нынешнем положении дел витает в воздухе. Перемены неизбежны, а торговые войны Трампа стали лишь первой пробой сил, причем не по прихоти эксцентричного персонажа.
Юанизация против долларизации?
Надо понимать: перспективы потенциальной юанизации мировой валютной системы вместо ее нынешней долларизации не выглядят столь уж фантастическими. Экономические условия, можно сказать, созрели; дело — в политическом выборе крупнейшего мирового экспортера. Такое развитие событий может существенно задеть экономические интересы США, да и не только экономические, если учесть, сколько Китай уже инвестирует в развивающиеся страны и какую финансовую помощь им оказывает.
Определенные политические и экономические круги в США это четко понимают. Выразителем их настроений был Трамп. Его деятельность на посту президента США можно оценивать по-разному. Однако за последние годы это был политик, который особо настойчиво и жестко продавливал американоцентричные изменения в сложившийся экономический миропорядок, в том числе валютный. Все подписанные им новые торговые соглашения (с Канадой и Мексикой, с Китаем) в том или ином виде содержат пункты об отказе от манипулирования валютными курсами. Приближенные к лагерю Трампа экономисты поговаривали о возврате к механизмам более жесткой привязки валютных курсов стран — торговых партнеров. А его так и не получившая поддержки в Конгрессе кандидатка в совет директоров Федеральной резервной системы Джуди Шелтон почти открыто выступала за возврат к золотому стандарту. Останься Трамп еще на четыре года, мы наверняка бы услышали из Вашингтона открытый призыв к новой реформе мировой валютной системы. Главным фокусом атаки, скорее всего, был бы выбран юань, затем — евро, не говоря уже о валютах менее развитых стран.
Новый хозяин Белого дома и его администрация, видимо, решили положить жесткий сценарий Трампа в долгий ящик. Однако тактика тактикой, а экономические противоречия и конкуренция США — Китай никуда не делись и меньше не стали. Они все равно так или иначе будут о себе напоминать. Поэтому не исключено, что через три года в США вновь могут активизироваться радикальные настроения «сделать Америку снова великой». И проблематика валютной системы может оказаться не на последнем месте в общей дискуссии. На этом поле могут развернуться основные бои Китая и США.
России, которая интегрирована в мировую экономику, нужно быть начеку: нужно диверсифицировать внешнеэкономические отношения, использование валют, даже не только из-за угрозы санкций. О полной и существенной дедолларизации говорить преждевременно, но диверсификация валютных отношений будет набирать темпы. И роль других валют, и сила национальных центральных банков, и масштабы мировой торговли, и экономический эгоизм новых развитых стран — все это будет влиять на курсы валют, на мировую торговлю и финансовую устойчивость России. Очевидно, что в мировой валютной системе будут перемены; нужно быть готовым к тому, чтобы минимизировать негативные последствия грядущих трендов.
