ENGРоссийский венчурный рынок в пандемию замедлил свою активность: только у 28% управляющих компаний в 2020 году появились новые фонды. В 2019-м цифра была почти в два раза выше — 46%. В числе тех, кто продолжает вопреки всему развиваться, — частная компания Fort Ross Ventures (ранее SBT Venture Fund). Осенью 2020-го она анонсировала появление двух новых фондов для проектов на разных стадиях. Денис Ефремов, венчурный капиталист, принципал в Fort Ross Ventures, автор Telegram-канала proVenture, экс-инвестиционный директор private equity фонда Da Vinci Capital, рассказал, чем сегодня занимается компания, кому готовы оказывать поддержку созданные фонды и в чем особенность российских стартапов и венчурной отрасли в целом.
Работа компании и основная стратегия
Новые фонды и партнерства
Проблемы и особенности российских стартапов и венчурной отрасли
Работа компании и основная стратегия
— На чем специализируется ваш фонд и какими средствами располагает?
— Fort Ross Ventures — институциональная компания, которая управляет двумя венчурными фондами общим объемом $345 млн. Историческая специализация — инвестиции на стадии раннего роста (так называемые Series B/Series C раунды) в США и Израиле.
В сферу интересов исторически входили проекты в области финансовых технологий, искусственного интеллекта и кибербезопасности, B2B SaaS-решения, маркетплейсы, облачные сервисы.
— Сколько проектов вы уже поддержали, какие были наиболее интересными?
— Мы поддержали порядка 30 инвестиций в разных областях, портфель достаточно диверсифицированный: как по отраслевым вертикалям, так и по технологическим. Сложно выделить, какие проекты более интересны, чем другие, потому что мы стараемся поддерживать только стартапы с большим потенциалом. Среди компаний первого фонда можно выделить израильскую платформу для социального трейдинга eToro. Это самая большая инвестиция первого фонда под управлением Fort Ross Ventures, поскольку с момента изначальной инвестиции мы всегда старались поучаствовать в дополнительных раундах. Компания оценивается в $2,5 млрд после $50 млн сделки по вторичной продаже.
Другие сделки, из которых мы вышли со значительной доходностью, тоже нельзя назвать неинтересными — израильский Dynamic Yield купил McDonalds, CowerWallet приобрела страховая компания AON Plc, Mobeewave приобрела компания Apple, Tufin и Uber сделали IPO. Значительные перспективы мы видим в компаниях второго фонда, например: Roofstock, предоставляющий сервис для инвестиций в недвижимость, или нашу последнюю сделку — сервис для автоматизации работы на рынке каршеринга и райдшеринга, Ridecell.
— Какова ваша концепция монетизации? Вы надеетесь на выходы из проектов или предпочитаете участвовать в их прибыли? Что вы думаете о перспективах выходов?
— Уже семь наших портфельных компаний были либо проданы стратегическим покупателям, либо провели IPO. Это подтверждает, что наша основная стратегия — рост капитализации портфельных компаний и последующий выход. Мы стараемся поддерживать максимальные инвестиции в рост бизнеса и в большинстве случаев отказываемся от дивидендов.
В США проходит 150–200 сделок по поглощению технологических компаний в квартал и 20–30 IPO в год, а объем таких сделок растет. С учетом того, что за последние несколько лет венчурные фонды в США и Европе привлекли рекордные суммы в новые фонды под управлением, я считаю, стоит ожидать как роста инвестиционной активности, так и роста активности по выходам из проектов.
— Насколько «плотно» вы участвуете в управлении проектами, в которые инвестировали?
— Стараемся быть крайне активными. Глобальный венчурный рынок очень конкурентный. Я уже говорил, объем средств под управлением фондов растет. Наша стратегия, которая позволяет выигрывать в конкурентной борьбе, — активная помощь портфельным компаниям. Во-первых, мы умеем и любим много работать. Во-вторых, мы совмещаем в себе комбинацию значительной технологической экспертизы, инвестиционной и бизнес-экспертизы. Виктор Орловский — один из немногих основателей венчурных фондов в Долине из мира IT — разделяет с основателями стартапов общие ценности и знания технологий, что редко для венчурных инвесторов, преимущественно имеющих финансовый бэкграунд.
Нашим портфельным компаниям мы помогаем с выходом на рынки Восточной Европы и России, с наймом сотрудников — особенно программистов из России и СНГ. Качество талантов позволяет нашим портфельным компаниям сильнее улучшать продукт, а конкурентная стоимость — экономить миллионы долларов при повышении качества. Среди наших партнеров в РФ: «Сбер», «Мегафон», НЛМК, Х5, «Ланит» и многие другие компании.
Новые фонды и партнерства
— В следующем году Fort Ross Ventures запускает два новых фонда — с фокусом на ранних стадиях и на поздних (pre-IPO). Как они вписываются в стратегию компании и какие вы видите перспективы?
— Мое присоединение к команде Fort Ross Ventures как раз связано с запуском фонда поздних стадий вплоть до IPO, поскольку это будет моим ключевым фокусом в развитии нашей группы. Это фонд, нацеленный на вложения в глобальные технологические стартапы в США, Европе и Азии. Мы планируем за 5 лет сделать 20–30 сделок и поддержать уже состоявшиеся компании в последнем или предпоследнем раунде до момента ликвидности — IPO или стратегической продажи.
Независимые технологические компании в последнее время завоевывают все более широкие сферы жизни людей и бизнеса: разговоры в Zoom, коммуникация в Slack, инвестиции через Robinhood, а отдых происходит онлайн за просмотром фильмов на Netflix. Недавние примеры технологических IPO подтверждают возрастающий интерес инвесторов к независимым компаниям — Snowflake, DoorDash, AirBnb, Palantir, Zoominfo, Unity и другие провели впечатляющие выходы. А оценки на IPO исторически крайне высокие — в 2020 году они приносят инвесторам на последнем раунде 2,2 раза на вложенный капитал.
Фонд ранних стадий запускается с фокусом на русскоговорящих предпринимателей, которые работают в России или на глобальных рынках. Наш нетворк в сообществе русскоговорящих предпринимателей дает возможность выбрать лучшие проекты для инвестиций, что является критически важным для вложений на посевной стадии и Series A. Запуск данных фондов позволяет нам в совокупности закрывать очень широкий пласт вертикалей по стадиям инвестиций: два текущих фонда сфокусированы на Series B и Series C, фонд ранних стадий закроет Seed и Series A, а фонд поздних стадий — этапы от Series D и выше. Мы не участвуем только в pre-Seed.
— Недавно вы стали партнером швейцарского акселератора Seedstars International и начался набор стартапов в программу. Каким должен быть проект, чтобы получить инвестиции? У отечественных специалистов есть шансы?
— Действительно, это так. Но стоит оговориться, что я стал венчурным партнером Seedstars уже после присоединился к команде Fort Ross Ventures в качестве Principal. Это важно потому, что венчурный партнер — все же non-executive роль, согласно которой есть узкое партнерское направление, которое стороны развивают вместе. Я согласовал с партнерами Fort Ross Ventures продолжение сотрудничества с Seedstars, поскольку для всех это win-win ситуация, ведь в рамках Seedstars мой фокус заключается в привлечении проектов, которые не находятся на стадии фандрейзинга, а находятся между посевным раундом и Series A, на программу стимулирования роста — Growth Program. Данная программа глобальная, а я помогаю улучшить воронку из Восточной Европы и СНГ. Стартапы из России также могут претендовать на участие.
Отмечу, что идти в акселератор в принципе и особенно в данную программу за деньгами не стоит. Акселератор — в первую очередь прокачивание компетенций, доступ к большому количеству партнеров и к экспертизе, это про установление контактов с большим количеством клиентов в разных локациях в сжатые сроки. Дополнительно есть инвестиции в $50 тыс., но это не полноценный раунд. У выпускников есть шанс получить $500 тыс., но, в отличие от ряда других акселераторов, мы в Seedstars не делаем follow-on инвестиций во всех выпускников. Хотя более 60% стартапов после программы поднимают следующие раунды в достаточно сжатые сроки.
Для проектов из России это хорошая возможность получить глобальный трэкшн на развивающихся рынках — ниша Seedstars. Мы не конкурируем с крупными акселераторами в США или Западной Европе. Но если вы хотите масштабироваться в локациях из стран с развивающимся рынком — Латинская Америка, Юго-Восточная Азия, Индия, Африка, — стоит пообщаться с Seedstars.
Проблемы и особенности российских стартапов и венчурной отрасли
— В России венчурный рынок не такой широкий, как в Европе или Америке. Поэтому российский стартап получает меньше инвестиций, чем его западные конкуренты. Как переломить ситуацию в свою пользу?
— Объем инвестиций — очень важный фактор успеха, но не единственный. Инвестиции отражают не только потенциальный бюджет на развитие, но и стоимость создания продукта. В России создать продукт стоит в несколько раз дешевле, чем в США, потому и инвестиций нужно меньше. С другой стороны, емкость рынка определяется еще и ликвидностью — раундами на поздних стадиях, а также количеством и объемом выходов. С этим в России есть определенные проблемы. Помимо этого, капитала для инвестиций в России крайне мало — если ориентироваться на данные РАВИ, у нас под управлением порядка $20 млрд в венчурных фондах. А венчурные фонды в США только за 2020 год подняли $69 млрд. Это тоже влияет на потенциальный объем вложений. В совокупности отсутствие длинных денег на рынке и узкое горлышко в виде ограниченных возможностей для выходов определяют состояние венчурного рынка в России. Чтобы переломить ситуацию, нужно улучшить инвестиционный климат, привлечь капитал в венчурную отрасль и активизировать выходы. Это сложно, но мы ждем, что так рано или поздно случится.
— Несколько недель назад Фонд развития интернет-инициатив решил поддерживать иностранные стартапы, если их фаундерами являются россияне. Как вы думаете, такая стратегия поможет российским стартаперам быстрее выйти на международный рынок?
— Я всегда поддерживаю глобализацию технологического предпринимательства. Классический пример — Израиль или Беларусь. Крошечные внутренние рынки заставляют сразу задумываться о том, что нужно делать глобальный продукт и продавать его на том рынке, который является максимально перспективным — большим, неконкурентным, восприимчивым к продукту.
В России внутренний рынок есть, но часто это становится проблемой, поскольку позже продукт не всегда удается адаптировать для Запада. Некоторые области у нас более узкие, чем в США или Европе. Другие крупные, например: Россия — пятый в мире автомобильный рынок.
Когда предприниматели получают возможность делать бизнес там, где лучше, а не там, где ближе — это идеальный вариант. В этом смысле выходить в США не всегда логично. Некоторые рынки в США крайне сложные, двигаться туда со своим продуктом не стоит. В данном случае я разделяю стратегию ФРИИ по расширению мандата. Он в какой-то степени совпадает с мандатом нашего фонда ранних стадий, поэтому у стартапов будет возможность выбрать, с кем лучше идти на глобальные рынки.
— Российское правительство не признало небольшие инновационные компании пострадавшими от пандемии. Как будут российские стартаперы выходить из кризиса, как это повлияет в целом на рынок?
— Я придерживаюсь мнения, что последствия кризиса мы еще ощутим в 2021 году. Речь в целом про мировую экономику. Так или иначе поддержка прекратится и предпринимателям придется справляться самим. В этом смысле рынок решает, как лучше — многим бизнесам придется закрыться. Это не означает, что не должно быть поддержки, но я считаю, ее должно оказывать и сообщество — не только государство. Например, в первую волну кризиса я вел регулярную рубрику «#прокризис» в своем Telegram-канале proVenture. Еженедельно я собирал десятки предложений по помощи предпринимателям, пострадавшим от кризиса — от консультационных услуг, юридических, до бесплатной рекламы в других Telegram-каналах. Те, кто искал работу, также могли написать мне, я публиковал объявления. Их все можно найти на канале. Уверен, значительная часть участников готова будет предложить помощь и сейчас.
— Венчурные вложения в первой половине 2020 года сократились в три раза по сравнению с 2019-м. Причина в ограничениях, связанных с карантином, или есть и другие факторы?
— В российской венчурной отрасли все зависит от базы. Исследование Dsight рапортует о сокращении в 3 раза, исследование PwC говорит о сокращении на 9%. А глобальные венчурные рынки растут — в США и Европе рост за три квартала 2020 года составил 16%. В России ограниченное количество сделок, поэтому включение или не включение определенной сделки на $50 млн может значительно изменить динамику. По моим ощущениям и опросу коллег по цеху, инвесторы в среднем сократили активность и переориентировались на поддержку портфельных компаний. Инвестиции сократятся, но конкретный процент назвать сложно — слишком непредсказуемая база. Среди ключевых причин, конечно, можно назвать пандемию. В Европе венчурные инвесторы стали возобновлять инвестиции значительно быстрее, чем в России. Весь мир сместился в более поздние стадии для инвестиций, Россия в том числе.
— Правительство хочет исключить создание цифровых монополий и собирается ограничить возможности крупных компаний в покупке стартапов. Хорошо это или плохо для рынка?
— В данной ситуации ограничения по покупке компаний означают ограничения по выходам для венчурных инвесторов и основателей, а рынок выходов и без того узкий. Но это не только российская тенденция — регуляторы по всему миру блокируют сделки по поглощениям. В Великобритании оспаривается сделка по поглощению стартапа Giphy со стороны Facebook, американский суд рассматривает десятки исков к Facebook с целью выделения Instagram и WhatsApp в отдельные бизнесы тоже из-за тревоги за возможную монополизацию. Для стартапов же это означает то, что продавать бизнес стратегам станет сложнее.
Беседовала Кристина Фирсова
