ENG
XXI век — эпоха постправды
Термин «постправда» (англ. post-truth) в 1992 году первым использовал американский сценарист Стив Тесич в своём эссе о конфликте в Персидском заливе. В 2004 году в Нью-Йорке вышла книга «Эра постправды: непорядочность и обман в современной жизни» Ральфа Кейса, также описывающая этот механизм работы с информацией, а в 2016 Оксфордский словарь признал «post-truth» словом года.
«Слово описывает обстоятельства, в которых объективные факты менее важны для формирования общественного мнения, чем обращение к эмоциям и личным убеждениям», — значится в определении.
Исследователи отмечают, что такое жонглирование информацией — естественное следствие её переизбытка. СМИ, политики и коммерческие компании делают акцент на эмоции аудитории и уже к ним подставляют нужные факты, часто вырванные из контекста или просто придуманные. Блогер Дэвид Робертс в 2010 году в своей колонке на Grist.org вообще назвал это «политикой поcтправды», то есть массовой коммуникацией, при которой факт и реакция на него фактически поменялись местами. То есть журналист (или любая публичная персона) может сначала выступить с апелляцией к эмоциям и достичь своей цели, при этом в ход идут любые приемы: притупление внимания, манипуляции, даже прямой обман.
У эпохи «постправды» есть очевидное следствие: информация, подтвержденная документами, растет в цене экспоненциально. Читатели СМИ и потребители хотят знать, что очередная статья или выступление — не обман. Платить готовы все, вплоть до правительств разных стран, и суммы растут по экспоненте. Например, в 2015 году WikiLeaks запустили краудсорсинговый проект: собрали $100 тысяч совместно с изданиями, чтобы выкупить текст соглашения по Транстихоокеанскому партнерству. Всего через год порядок сумм за секреты государственного уровня вырос в разы: в 2016 году после публикации части «Панамского архива» правительство Германии выплатило около $5,7 млн, чтобы получить документы в свое распоряжение и иметь возможность детально их изучить.
Охота за информацией
В наши дни коммерческая тайна — не единственный бесценный актив. Секреты фирм, IT-компаний, научных лабораторий, наконец, государств — никто не решится оценить точно, сколько они стоят. Однако охота за ними идёт постоянно. Первыми искателями тайн можно называть тех, для кого это является профессиональной обязанностью: журналистов. Каждый специалист массовой коммуникации считает своим долгом найти надёжные источники достоверной информации. Каждый мастер пера применяет свои методы, но главный из них — поиск «слабого звена», то есть человека в компании (ведомстве), который или чересчур болтлив, или чем-то недоволен и нелоялен и готов поделиться секретной информацией.
Журналистов, имеющих доступ к таким «инсайдам», крайне ценят коллеги и, что важнее, аудитория. Поэтому многие СМИ готовы к затратам на получение таких «сливов». К слову, разглашение любой тайны влечёт за собой ответственность. Согласно законодательству Российской Федерации, она может варьироваться от «возмещения ущерба» (в случае с банковской тайной) до уголовной ответственности — если речь о государственной тайне. Так что, несмотря на интерес СМИ, «инсайдерские» источники не всегда надёжны и как минимум преследуют свои интересы, которые тоже приходится учитывать журналистам. Естественно, никакой открытой информации об этом нет.
Откуда утекают документы
По самой свежей статистике InfoWatch, количество сливов растет колоссальными темпами: 801 «слив» в 2011 году и 2131 — 6 лет спустя. За последний год «дали течь» компании из самых разных отраслей, но больше всего досталось российским добывающим корпорациям и банкам — их секреты стоят дороже всего. Так, в самом конце 2017 года утечка документов из оффшоров на Бермудских островах вскрыла, как на деньги «Газпроминвестхолдинга» и ВТБ российские бизнесмены приобретали акции социальных сетей Twitter и Facebook. Выяснилось, что, по сути, государственный банк ВТБ инвестировал $190 млн в оффшорный фонд DST Investment, который впоследствии приобрел около 2% акций Twitter.
Но куда более неприятно, что в 2018 году стали активно утекать бумаги государственной важности. Так, весной в публичный доступ попали документы Еврокомиссии по проекту газопровода «Северный поток-2», которые стали причиной настоящего взрыва в европейских СМИ. The Telegraph тут же обвинила российскую компанию «Газпром» в неприемлемых методах давления на Евросоюз, в первую очередь на страны Восточной Европы. В публикации звучали слова «хищническое поведение» и «обвинительный акт», а «Газпром» называли «полицейской службой российской внешней политики».
Еще более вопиющая история случилась в августе: в популярном анонимном Telegram-канале «Незыгарь» была опубликована секретная записка помощника президента России Андрея Белоусова, в которой он предлагает изымать часть сверхприбылей у госкорпораций. Впервые в истории после публикации в анонимном канале последовал ответ в СМИ — и не где-нибудь, а в информационном агентстве ТАСС. Очень симптоматично для новой медиареальности.
Что с этим делать?
Для защиты документов от утечек есть несколько методов: некоторые из них давно зарекомендовали себя, другие применяются совсем недавно.
- DLP-системы установлены сегодня практически во всех крупных компаниях. Они отслеживают пути прохождения документов внутри информационного периметра компании. Они анализируют данные из всех файлов, которые находятся в корпоративной сети, и помогают выявлять, кто распространяет конфиденциальные документы по электронной почте или записывает на флэш-накопители. Такой инструмент не помешает совершить отправку документа в случае, если у сотрудника есть на это право, но помогает расследовать инцидент утечки. DLP-системы прекрасно «справляются» с перемещением информации внутри информационного периметра, но пасуют, если документ выводится на экран или распечатывается на принтере — так его может сфотографировать или просто унести кто угодно.
- Системы видеонаблюдения — редкое явление в российских компаниях. Они помогают тотально следить за тем, что происходит во всех уголках офиса вплоть до проходной. В случае утечки записи могут быть использованы офицерами безопасности при расследовании. Однако есть два существенных минуса. Во-первых, для хранения записей нужна колоссальная ИТ-инфраструктура. Во-вторых, многие сотрудники не готовы работать в условиях тотальной «слежки».
- Системы класса ILD. Это довольно новая технология, которая позволяет дополнить DLP-систему в компании и защитить образы документов, которые выводятся на печать или монитор. Ее суть состоит в том, что каждый сотрудник, работающий с конфиденциальным документом, получает его индивидуальную копию. Изменения в ней не видны глазу — однако стоит документу появиться в СМИ, анализ сразу покажет, кто именно стал источником утечки. Сочетание двух систем (DLP и ILD) с вероятностью 100% гарантирует, что сотрудник, продавший или потерявший документ, будет найден. Как показывает практика, этот простой факт позволяет сократить количество утечек в компании до нуля.
