ENGКомпания «Брейнисофт» (Brainysoft) с 2002 года занимается автоматизацией деятельности микрофинансовых организаций (МФО) и работает в нескольких странах мира. За это время с помощью кредитного конвейера Brainysoft выдано более одного миллиона кредитов. В 2018 году с помощью Brainysoft микрофинансовыми организациями в России выдано 10% займов для компаний малого и среднего бизнеса. В настоящее время компания является резидентом Фонда «Сколково». О том, как микрофинансовые организации осваивали информационные технологии и об их перспективах развития, о региональной специфике и о глобальной конкуренции, а также о любопытстве как ключевом факторе успеха IT-компании «Инвест-Форсайт» поговорил с генеральным директором Brainysoft Галиной Бахметьевой.
«У Центробанка нет задачи «убить рынок»
— Галина, скажите, как развивается сейчас рынок микрофинансирования?
— Новости хорошие. Хотя число компаний, занимающихся микрофинансированием, сократилось, рынок в целом за прошлый год вырос на 45% в денежном выражении. Таковы официальные данные Центробанка. Рынок растет, а все рассказы о том, что регуляторы его убивают, — лишь досужие разговоры. У Центробанка нет задачи «убить рынок», а есть задача обеспечить значительную часть населения России доступными финансовыми инструментами. Сегодня банки стали выдавать меньше потребительских кредитов из-за того, что у них есть ограничения по рисковой модели. Микрофинансовые организации взяли на себя задачу преодоления «последней мили» для предоставления потребителю необходимых ему финансовых услуг. Центробанк регулирует этот сектор, эту «последнюю милю». Мы видим не только снижение ставок при сохранении уровня просрочки, но и увеличение портфелей наших клиентов. За этот год они выросли совокупно в восемь раз.
— Как развивается IT-составляющая бизнеса в микрофинансовых организациях?
— Первым драйвером, который привел к тому, что МФО стали уделять особое внимание информационным технологиям, стало появление онлайн-кредитования и перемещение пользователя в онлайн. Компании, которые хотели получить больший доступ к большему количеству пользователей понимали, что им нужны совершенно другие технологии для работы с ними. Следующий драйвер — активность регулятора, который начал формализовывать требования к деятельности компаний. Как и любая нормальная IT-компания, мы были этому очень рады, потому что в результате появляется более-менее формализованный бизнес-процесс с формализованными характеристики.
Микрофинансовой отраслью мы занимаемся очень давно, и видели, как постепенно приходило к компаниям осознание значимости информационных технологий. С 2002 года мы работали в странах Средней Азии с Центрально-Азиатским микрофинансовым альянсом (The Central Asia Micro Finance Alliance, CAMFA). Собственно говоря, они были для нас постановщиками задач. До этой работы мы не знали, что такое микрофинансы и с чем их едят. А у CAMFA был совершенно конкретный запрос: им необходима была прозрачность и легкодоступность отчетности. Они еще тогда поставили нам требование использовать технологии, которые сейчас называются облачными, к которым сейчас все привыкли. Эти вопросы начали решаться уже в 2002 году. Проект CAMFA был рассчитан на четыре года, и после его закрытия наша команда ушла в свободное плавание, а в 2008 году у нас появился первый российский клиент.
— Насколько велико различие между среднеазиатским и российским рынками?
— Мы понимали, что рынок России гораздо больше и что здесь есть конкретный запрос на наши разработки. Дело в том, что между рынками было качественное различие: на тот момент рынок России именно в микрофинансовом секторе был развит гораздо слабее, чем среднеазиатский. Почему? Потому что здесь не было иностранных фондов и их требований, здесь никто не давал гранты. Рынок развивался естественным способом. Когда мы вышли на российский рынок и начали говорить о наших продуктах, мы даже встретили непонимание: а зачем? Зачем нужны такие сложности, когда есть 1С, и она решает все эти вопросы?
Запрос на информационные технологии формировался постепенно. Естественно, и тогда были инновационные компании, которые понимали, что это тренд. Мы начали работать с ними и в 2013 году пришли к необходимости создания именно SaaS-платформы. Это технологическое обеспечение мы создавали совместно с фондом «Сколково».
«Сейчас потребность в IT возросла в разы»
— А что с IT-технологиями для МФО происходит сейчас?
— Сейчас потребность в IT возросла в разы. Если когда-то 10% компаний говорили, что не могли расти без IT, теперь это относится к 100% компаний. В чем особенность текущей ситуации на рынке МФО? Раньше свои грехи микрофинансовые организации могли поместить в маржу, которую зарабатывали. Сейчас Центробанк сильно закрутил ставки. Управленческие грехи и недоработки по IT-технологиям — скорость взаимодействия, недостаточность информации, медленный доступ к информации — в марже уже перестали помещаться. Нужно понимать: у IT есть входной барьер. Разработать, а главное — поддерживать потом хорошее решение, стоит очень дорого. Это могут позволить себе только крупные компании. А если компания нанимает себе одного-двух программистов, она в любом случае упрется в потолок. Потому что не получится сказать: мы наконец решили все проблемы. Завтра что-нибудь выстрелит — и придется начинать все с начала.
Для тех компаний, у которых нет больших бюджетов на IT, мы стали партнером, с помощью которого они могут конкурировать с крупными организациями. Об этом нам сейчас говорят клиенты. Мы сохраняем конкуренцию на рынке, потому что компании, которые работают на нашем программном обеспечении, фактически получают инструмент, соизмеримый с тем, который имеют MoneyMan или «Быстроденьги». Мы поняли, что становимся для таких компаний технологическим партнером. Сегодня 30% наших клиентов работает по модели revenue sharing («распределение доходов»). Мы заинтересованы в таком взаимодействии, потому что партнеры позволяют нам увидеть, какие доработки необходимы и наиболее востребованы.
— Насколько специализированы задачи, которые решает ПО в микрофинансовых организациях? Например, если сравнить IT-практику в МФО и банках.
— Главное отличие в том, что МФО и банки существуют в различных временных потоках. Скорость и частота принятия решений у этих организаций сильно различаются. В банке сидит большой штат аналитиков, которые в начале года оценивают результаты работы банка и создают рисковые модели на предстоящий год. Образно говоря, они прокладывают рельсы, по которым банк, как железнодорожный состав, будет идти целый год. Возможно, у них существуют какие-то стрелки на этом пути и промежуточные контрольные точки, но это все равно поезд. А работа микрофинансовых организаций — по своим рисковым моделям, по количеству принимаемых решений, по умению реагировать на изменения внешнего рынка — больше похожа на движение автомобиля по серпантину. Поэтому МФО и скорость принятия решений нужно иметь совершенно другую. У них нет банковской подушки безопасности, которая позволяет посмотреть на год назад и проложить рельсы на год вперед. В МФО надо принимать решения в моменте, здесь и сейчас.
Если микрофинансовые организации запускают новый кредитный продукт, они его даже месяц не могут тестировать. Они должны его выдать, неделю пораздавать, а потом прекратить выдачу и посмотреть, как будет вызревать портфель. В то же время если банк запускает какие-то кредитные продукты, он начнет их оценивать в лучшем случае через полгода. Поэтому скорость принятия решений и доступность информации, которая необходима МФО, с банком вообще несравнима.
«Технологии развиваются быстрее, чем готовность компаний их использовать»
— Как быстро меняются технологические решения, используемые в работе МФО?
— Этот вопрос касается информационных технологий в целом. Почему IT-сектор вообще считается инновационным? Потому что существует очень много технологий, которые к тому же быстро видоизменяются. Поэтому сам поиск и подбор новой технологии, которая будет оптимальна для решения той или иной задачи, становится исследовательской работой. Собственно говоря, с точки зрения IT мы не считаем себя суперинновационными, но мы научились хорошо и быстро исследовать возможность применения новых технологий для решения конкретных задач. Мы собираем стек всех новых технологий и применяем их для микрофинансовой отрасли.
Причем технологии развиваются быстрее, чем готовность компаний их использовать. Вы знаете, я SaaS-платформу свою собиралась запустить в 2005 году. И когда я рассказывала об этом на конференции в Алма-Ате, на меня смотрели директоры МФО и смеялись мне в лицо: «Галина, ты что, с ума сошла? Эти сервера в землю зарывают, кто тебе их отдаст в облако?» С другой стороны, многие люди и компании сейчас думают, что вот быстренько что-нибудь сделают и окажутся впереди. Все уже давно изменилось. Уже невозможно оказаться впереди, если не меняться ежедневно.
— А как дальше будут развиваться информационные технологии в МФО?
— Следующий шаг — создание интеграционной платформы, с тем чтобы сторонние разработчики могли внедрять в нее свои сервисы. Давайте я приведу пример. Компании необходимы внешние источники информации для принятия решения. Очевидное решение — кредитные бюро. Кроме этого, компании используют различные государственные источники информации. В частности, по закону, они обязаны проверять заемщика в Росфинмониторинге. Опять же, это обязательные и очевидные источники информации. А есть неочевидные сервисы, например: сервисы, которые осуществляют скоринговую оценку. Так работают SCORISTA и Double Data. Интеграционная платформа предоставит компаниям доступ к различным сервисам, а разработчикам — ко всем пользователям этой платформы.
«От иностранных конкурентов надо отстраиваться»
— Вы работаете не только в России, но и за рубежом. Помимо Казахстана, это Польша, Объединенные Арабские Эмираты и другие страны. Как происходит географическая экспансия компании?
— Стратегических планов выхода в другие страны у нас тогда не было. На эти рынки выходили компании, для которых мы являемся технологическим партнером, и мы двигались вместе с ними. Это самый простой и наименее затратный способ экспансии. Сейчас у нас есть конкретный план на выход в Индию. Точнее, есть различные варианты: план А, план Б, план C. В зависимости от того, какая модель полетит.
— Насколько отличаются бизнес-практики в различных странах?
— С точки зрения кредитного конвейера, который мы создали и развиваем, особой разницы нет. Существует исламское финансирование, при котором не дают деньги в рост и не берут проценты, но наше ядро это поддерживает. С исламским финансированием мы умеем работать. В любом случае, география сейчас не главное. Есть еще культурная специфика, есть еще уровень развития технологий. Эти вещи намного важнее, чем местоположение страны на карте. По крайней мере, в IT.
— И все-таки: что дает компании и вам лично опыт работы на различных рынках?
— Главное — это изменение картины мира. Если ты живешь замкнуто в своем рынке и не смотришь по сторонам, то потом, когда ты всё же оглянешься, то обнаружишь, что давно находишься в глобальной экономике, которая имеет свои собственные тенденции развития. И сразу становится понятно, что если ты сейчас не перестроишься и не начнешь двигаться в общем мировом тренде, то столкнешься с тем, что твой рынок просто станет частью какой-то глобальной истории. И всё. Вот сейчас мы как-то изолированы, у многих есть такое ощущение изолированности. Но с IT-технологиями это точно иллюзия.
— Вы сталкиваетесь с конкуренцией со стороны зарубежных компаний?
— Да, конечно. В том-то и дело, что мы находимся в глобальной конкуренции, а не страновой. То, что мы еще не сталкивались с зарубежными компаниями нос к носу в тендерах, ничего не значит. Каждая IT-компания имеет свою долю рынка, которую может съесть. Если иностранные компании к нам не идут, значит, у них сейчас есть дела поближе. А так, язык или культура в IT-сфере давно не являются сдерживающими факторами. От иностранных конкурентов надо отстраиваться. Надо продавать в других странах, искать новых клиентов. Фактически мы уже находимся в глобальном пространстве. А находясь в глобальном пространстве, ты по-другому выстраиваешь свой продукт. Ты сразу делишь его на те части, которые являются общими, и части, которые являются частными, специфическими — если брать географическое или другое распределение.
«Система должна сильно измениться»
— Завершая разговор, спрошу про будущее. Как, по вашему мнению, будет развиваться финтех в течение ближайших 3-5 лет?
— С будущим сложно. Дело в том, что мы являемся резидентом фонда «Сколково», и мне здесь очень нравится, потому что эта среда не просто питательная, она очень концентрированная. И мы принимаем ее за норму. А потом выходим во внешний мир и обнаруживаем, что там дырка. Не дырка, конечно, а, так скажем, пониженная концентрация. Возможно, поэтому мы часто опережаем события. Нам в нашей среде кажется, что уже все произошло. А потом мы обнаруживаем, что вовне ни сном, ни духом еще никто ничего об этом даже не думал. А прогноз простой. Вы знаете, у экономистов есть такое хорошее правило: всегда предсказывай кризис — и будешь в конце концов прав.
— Чем будет вызван этот грядущий кризис, что он принесет с собой?
— Очевидно, финансовые технологии изменились настолько, что сейчас их сдерживание осуществляется законодательно. Какое-то время, я думаю, будут существовать две реальности: законодательная и, так скажем, пренебрегающая законами. Кто-то будет уходить в пренебрегающую, потому что это дешевле. Возможно, сформируются страновые коалиции, где финансовые новации будут разрешены. Но вы же понимаете, что когда набирается критическая масса изменений, тогда закон меняется.
Я полагаю, финансовая система должна очень сильно измениться. Причём настолько сильно, что мы сейчас себе плохо представляем масштабы этих изменений. Может быть, все произойдет в глобальном масштабе, может быть, все произойдет в страновом масштабе. Может быть, это сначала произойдет в локале, а потом — в глобале. А может быть, сначала — в глобале, а потом докатится до нас. Не берусь я предсказывать, я не экономист. В любом случае это будут сильные изменения.
Беседовал Сергей Жигарев, партнер компании «Максима Консалтинг»
