ENG
Перейти в Дзен
Интервью, Технологии

Андрей Аникин: «Интернет вещей порождает дефицит микросхем»

Удивительно, но Россия будет экспортировать микросхемы в Китай. Зеленоградский завод «Ангстрем Т» (главным собственником которого СМИ называют экс-министра связи Леонида Реймана) заключил двухлетний контракт с китайской компанией Zhejiang Sirius Semiconductor Co., предусматривающий поставки до 10 тысяч пластин в месяц на общую сумму 36 млн долларов США. Стоит отметить, что «Ангстрем-Т» — очень давний проект, на реализацию которого в свое время был выделен кредит ВЭБ в объеме 815 млн евро. Еще в 2007 году в Германии было куплено оборудование для производства транзисторов. Однако кризис 2008 года вынудил свернуть проект, так что первую продукцию завод дал только в прошлом году. И в нынешнем году компания получила крупный экспортный контракт с китайцами, который сегодня дает более 80% выручки завода. Продукция предприятия будет расширяться, но его руководство планирует, что и в будущем экспортные контракты составят не менее 70% портфеля заказов предприятия.

Сегодня завод готов производить транзисторы с затворами диаметром 250, 130 и 90 нанометров с перспективой перехода до 65 нанометров. В конце прошлого года году по требованию Минпромторга и ВЭБа на «Ангстреме Т» экспертами сингапурской микроэлектронной компании Canvas Technologies был проведен технологический аудит, подтвердивший актуальность технологий и оборудования.

О текущей ситуации на предприятии «Инвест-Форсайту» рассказывает генеральный директор АО «Ангстрем-Т» Андрей Аникин.

— Андрей Владимирович, ваше производство уникально для России?

— Да, на сегодняшний день наше производство является уникальным. Мы первое микроэлектронное предприятие, работающее по модели Foundry, и таких площадок, можно сказать, в нашей стране нет (Foundry — производитель, разрабатывающий продукцию совместно с заказчиком — ред.). Второе: наша уникальность — в специфике технологии. У нас есть уникальная IBM-технология low power. У нее есть свои достоинства с точки зрения энергопотребления, с точки зрения аналого-цифрового преобразования, с точки зрения высокочастотности. Также уникальность в том, что это первый в России завод, предназначенный для массового производства микросхем такого класса. В России нет производств такой мощности. Это первое серийное производство. Другая культура, другие подходы к производству. Ни в Советском Союзе, ни в России таких масштабов не было. По сравнению с нами «Ангстрем» и «Микрон» — относительно небольшие предприятия.

— Когда его только строили, не было того китайского заказчика, который сегодня покупает вашу продукцию, еще не разработали то изделие, которое сегодня имеет спрос. Когда создавался этот проект, на что была надежда, почему считали, что можно в России запустить производство микросхем, которые буду пользоваться спросом за рубежом? 

— Я на этом предприятии работаю два года, а проект запускался в 2007 году. Но наш продукт — не то, что можно пощупать. Наш продукт — это технология для разработчиков микросхем, для разработчиков приборов, куда пойдут эти микросхемы. Технология, которая позволяет создавать уникальные микросхемы и дальше их применять. Изначально бизнес строился как Foundry. Вот вы — дизайн-центр, я говорю вам: у меня есть такая-то технология, если она вас устраивает, вы берете мои правила проектирования и по ним мне делаете схему. Я беру у вас заказ, делаю и отдаю вам пластину с кристаллами, которые спроектированы вами, и что вы с ней сделаете — дело ваше. Если сравнить с печатным делом, мы, наверное, типография, печатный станок.

— И все-таки, можете предположить, в каких конечных изделиях будет работать ваша продукция?

— У нас несколько направлений. В первую очередь это телеметрия, связь. Вообще, заказчик вправе разместить микросхемы где угодно. Это и автомобильная промышленность, и бытовая электроника, и авиастроение, и космос, особенно наземный космос. Для полетов в космос к микросхемам еще предъявляются спецтребования по радиационной стойкости и т.д. 

— На первый взгляд, в том, что вы сейчас сказали, есть такая маленькая нестыковка. С одной стороны, вы говорите, что ваша сила — уникальность технологии, которую вы предоставляете дизайн-центру. С другой стороны, мы знаем, что технологии и оборудование закуплены за рубежом. Как, работая на заимствованиях, можно добиться уникальности?

— Я бы сказал, что это для России уникальная технология. Конечно, в мире есть такие гиганты, как TSMC, которые обладают 8-9 заводами с гигантскими объемами выпуска и гигантским набором технологий.

— Запуск этого проекта означает, что не только в Китае, но и вообще в мире есть дефицит мощности по производству микросхем?

— Дефицит мощностей наблюдается последние несколько лет. Это связано с активацией процесса интернета вещей. Сейчас бум. Мы это видим, маркетинговые агентства это подтверждают. Плюс идет процесс повсеместного чипирования всего и вся, даже в России: шубы, ботинки, древесина, паспорта, животные, алкоголь, сигареты и так далее — запускается процесс создания цифровой экономики. Это требует больших ресурсов.

— Правильно ли я понял: вы не только завод, который получает задания от дизайн-бюро заказчика, но у вас есть и собственные разработки? 

— Да, у нас на сегодняшний день в штате порядка 130 человек сотрудников, которые находятся в блоке R&D. Их задача — разработка библиотек. Любому дизайн-центру, когда он приходит на завод, интересны библиотеки, то есть наборы конструкторских элементов, исходя из которых он может сделать свою микросхему. У нас есть блок разработчиков по библиотекам. Мы уже разработали порядка 60 так называемых IP-блоков. Из них половину на 90 нанометров и половину — на 250 нанометров. Те, что на 90, мы все проверили в Америке на технологии аналогичной нашей. Те, что на 250, проверили у себя в кремнии. Все работает. Мы эти 60 IP-блоков предлагаем заказчикам. Выбрали наиболее востребованные, поэтому новым заказчикам они интересны. У каждого заказчика есть своя уникальность, поэтому для нас как российского производителя задача создания IP-блоков является такой важной. Мы для этого подключаем и дизайн-центры, с нами сотрудничают и другие предприятия, создающие собственные IP-блоки. Они у нас их проверяют, мы данные об этом блоке вывешиваем в облаке и всем говорим, что этим блоком пользуемся, а компания-разработчик получает роялти. Понятно, что у нас в России объемы не такие большие, чтобы озолотиться на этом роялти, но мы соблюдаем принятые международные нормы.

Мы купили лицензии на технологии 90 и 130 нанометров, но технология 250 — полностью нашей разработки. Да, мы позаимствовали у IBM какие-то вещи, и все-таки мы сами поставили процесс с нуля за год и три месяца. Это очень быстро. И сейчас мы выходим на коммерческий уровень доходности по производству пластин с кристаллом.

Какие-то свои разработки вы еще и патентуете?

— Мы патентуем в Роспатенте, пока получаем только российские патенты. Надо задуматься об иностранных.

— Могут ли санкции как-то коснуться тех технологических цепочек, которые уже включены в ваше производство, расходных материалов и т.д. ? Я спросил у вас в цеху, часто ли приезжают представители поставщиков оборудования, мне сказали: «До санкций часто приезжали». 

— Да, до санкций часто приезжали. У нас до введения санкций в сентябре 2016 года, в принципе, весь запуск оборудования-то и проводили основные производители этого оборудования. После санкций все уехали. Но мы нашли выходы из ситуации. Нашли людей, которые могут наше оборудование запустить. Конечно, проблемы есть, ведь все оборудование импортное, запчасти к нему импортные, химия сверхчистая — импортная. Да, некоторые газы, которые мы потребляем, мы сами очищаем, приводим в соответствие со спецификацией, жидкую химию берем в России. Но большинство материалов импортные. Фоторезисторы импортные. Никуда не уйти! Шаблоны для изделий мы тоже заказываем за границей. У нас просто физически нет этих производств. Поэтому санкционные ограничения ввели нас в определенную нехорошую ситуацию. Но мы на моменте старта успели найти альтернативных поставщиков. Это европейцы и тот же Китай. На их материалах мы аттестовали наш процесс. Сейчас у нас долгосрочные контракты по поставкам материалов, пластин, фотошаблонов. При том сейчас уже практически по каждой номенклатурной позиции у нас есть альтернативный поставщик. Почему говорю «практически» — не все еще аттестованы. Это долгий процесс. Мы пытаемся себя подстраховать всячески. Понимаем, что завтра европейцы могут опустить шлагбаум, и что нам делать? Соответственно, работаем над тем, чтобы сделать какой-то маневр.

— Удивительно, что есть альтернативные поставщики запчастей для уникального оборудования?

— Надо помнить, что мы купили завод AMD в Дрездене в 2007—2008 году. Тогда это был лучший завод по микроэлектронике. Мне рассказывали, его хотели назад купить через два года, но его уже не продали. Это к тому, что оборудованию, в принципе, уже 10 лет, даже побольше. Запчасти довольно-таки ходовые. Да, у нас есть узкие места, но мы через тех же самых китайских друзей их завозим. Есть сложные позиции, но мы их отрабатываем, а так в основном у нас поставки идут ритмично и по запчастям, и по расходным материалам, и по материалам для производства. Мы пытаемся выйти на «Микрон», чтобы сделать совместную кооперацию, потому что один в поле не воин, одному хорошо, а двум легче. Чтобы совместно работать над аналогичными проблемами. С «Ангстремом» мы также тесно работаем, хотя у них уровень технологий довольно-таки старый, но где-то мы сможем пересечься.

— В связи с тем, что есть мода на интернет вещей, ожидаете ли вы, что в России появляется промышленность, которая может быть потребителем вашей продукции?

— Такое ощущение есть, хотя и не очень сильное. Я думаю, у нас дизайн-центры интересуются именно того уровня технологиями — 90 нанометров для интернета вещей. Но у дизайн-центров еще нет конкретного понимания, сколько чего нужно. Однако мы плотно работаем с «Миландром» (АО «Миландр» — производитель микросхем, Зеленоград — ред.), знаем, что у него есть ряд крупных проектов, и эти проекты будут частично реализовываться у нас. Это, в принципе, хорошая загрузка для завода. Мы ощущаем, что мы очень нужны нашему гражданскому сегменту.

Беседовали Константин Фрумкин, Сергей Никулин 

Следите за нашими новостями в удобном формате
Перейти в Дзен

Предыдущая статьяСледующая статья