Коронаэкономика: Мир станет другим, но выживет

Мы в новой реальности. Не сказать, чтобы она была очень уютной. 

Население Земли — около 7,8 млрд человек. Если, предположительно, оно все станет жертвой пандемии со смертностью 3% — погибнет более 230 млн человек. Это почти в 20 раз больше, чем умерло землян с начала года. Это примерно 5-я страна в мире по количеству населения. Это все население Франции, Испании, Италии и Великобритании, вместе взятых.

Инфицировано было пока, к счастью, всего 0,0015% населения — это считая умерших и выздоровевших или «выздоровевших». Такая статистика несколько утешает. Как ни складывай большие цифры, выжившие будут в абсолютном большинстве. Но вот чтобы погребальный налог с человечества взят был с сотен тысяч человек, а не с миллиардов, мир принимает жесткие меры. И жизнь этих самых миллиардов круто меняется на глазах.

В этом году несколько миллиардов землян проведут по одному, а некоторые по несколько, двухнедельных сроков в положении хикикомори — добровольных или полудобровольных карантинных затворников. И если в Японии, где это движение зародилось, оно поначалу трактовалось всего лишь как одна из молодежных субкультур, то сейчас в глобальном масштабе это одна из наиболее популярных и вполне рациональных стратегий поведения экономических агентов. Первые приходящие в голову экономические последствия этого.

Со стороны спроса:

• изменение паттернов потребления в виде отказа от физического контакта с продавцом (онлайн-заказ продуктов, бесконтактная курьерская доставка потребтоваров);
• индивидуализация потребления прежде «групповых» товаров и услуг (онлайн-кинотеатры, киберспорт);
• ускорение замещения наличных всеми видами бесконтактных и дистанционных платежей;
• оживление спроса в специфических секторах (лекарства, медицинские изделия, антизомби-дома и т.д. ).

Со стороны предложения:

• блокада, изоляция, автаркизация географических областей, стран и целых регионов;
• упадок, вплоть до полного коллапса, систем производства товаров и услуг, связанных с коллективным физическим присутствием работников;
• тромбирование, приостановление действия, разрушение логистических цепочек;
• разорения и банкротства в целом ряде отраслей (авиаперевозки, индустрия гостеприимства, ресторанный бизнес);
• прогнозирую беспрецедентный рост нагрузки на суды, государственные фонды медицинского страхования и страховой бизнес (что считать форс-мажором, где грань между прямыми и косвенными убытками и кто за что платит?).

Со стороны государства:

• ощутимое снижение доходной базы бюджета;
• общественный заказ на резкую дигитализацию массовых госуслуг (онлайн-образование в Китае, заработавшее в масштабах полуторамиллиардной страны в полуторамесячный срок, будоражит воображение);
• публичные заседания органов госвласти («сессии парламента») наряду с другими традиционными формами совместного коллективного присутствия (церковная служба, матч на стадионе, заводской цех, концертный зал, университетская аудитория, зал для голосования и т.д. , и т.п. ) оказываются эпидемиологически небезупречными, и возникает общественный заказ на некую их технологическую модификацию (где альтернатива в виде приостановления работы — как минимум сильно хуже);
• пострадавшим налогоплательщикам нужна господдержка (ее формы могут быть весьма разнообразны: так, в Южной Корее это 20 000 тестов на коронавирус в день и развернутая государством сеть драйв-ин центров тестирования по стране, в Гонконге это прямые выплаты $9 млрд населению, беспрецедентные льготы по НДФЛ и налогу на прибыль и т.д. );
• новое рождение дирижизма в госуправлении в рамках мобилизационной экономики (ты, директор завода медпрепаратов, обязан по госзаказу обеспечить миллион доз вакцины к сентябрю, ты, хозяин ритейловой сети, не смей задирать цены на медицинские маски выше предписанных на этот месяц, вы, руководство авиакомпании, с завтрашнего дня вот в эти страны не летаете, и т.д. ).

Со стороны рынка труда:

• похоже, «Юрьев день» закончился надолго, трудовые мигранты (а, скажем, в одном только Китае их внутри страны было более 220 миллионов человек!) «закреплены» за местами своего временного пребывания;
• структурная перестройка: привычный к дистанционке фрилансер не заметит перемены на своем виртуальном рабочем месте, тогда как продавец без привычного прилавка или рабочий без станка окажутся более уязвимы экономически, если медицинский локаут продлится.

Со стороны прав человека: не до жиру, быть бы живу. Тотальная идентификация личности как благо и спасение. Отслеживание ее траектории перемещения и контактов ради наших же детей и стариков. Временное ограничение ее свободы передвижения в изоляторах временного содержания… Приостановка свободы собраний… Борьба с паникерами и фейковыми информстрашилками… Я, правда, не уверен, что каждый из этих шагов, взятых поодиночке, не полезен и даже не необходим. Но я вижу и яму, куда свалится общество в результате уверенной и логичной траектории этих шагов!

Это не специфически российская проблематика. У мира в целом нет суперспособностей и мегамудрости, чтобы оптимально решить некоторые юридико-этические проблемы, преподнесенные новой реальностью. Ограничусь тремя известными кейсами.

1. США принимают решение эвакуировать с круизного лайнера своих граждан, выразивших на то свое согласие. Все эвакуируемые — условно чистые. Поскольку всех пассажиров с подтвержденным диагнозом уже увезли на берег, в японский госпиталь. В момент, когда вся группа уже в аэропорту и должна заводиться в автобус и отвозиться непосредственно к самолету, приходят свежие анализы. В составе группы — 14 человек с диагнозом. Что дальше? Дальше, насколько знаю по американским СМИ, два часа в закрытом автобусе сидит вся группа, в Вашингтоне идет жаркая рубка, карантинное ведомство, не в силах переубедить чиновников, снимает свою подпись под общим коммюнике, чиновники настаивают: ввозим в страну всех. Не извещая остальных пассажиров, за пластиковой перегородкой в самолете перевозят и 14 бедолаг. На родине у двоих еще и диагноз не подтвердился.
2. В крупном американском мегаполисе местные врачи (наверно, это неважно, но обратил внимание на типично китайскую фамилию одного из них) еще в начале февраля просят начальство (у нас это был бы городской департамент здравоохранения): позвольте нам перепроверить анализы больных гриппом за последний месяц на коронавирус. Запрос вылеживается. Врачи их инициативно начинают перепроверять и находят множество случаев «мискодинга»: ошибочно был диагностирован грипп вместо коронавируса. Это сильно меняет картину и, по идее, должно повлиять на формирование системы мероприятий в масштабах всего многомиллионного города. Но как раз в это время приходит ответ из департамента врачам. Смысл ответа: не смейте перепроверять, а если начали — прекратите. Пациенты не давали согласия на этот вид тестирования (подтекст — их адвокаты затаскают депздрав по судам).
3. В Южной Корее мобильное приложение сообщает о новых выявленных кейсах заражения с кратким описанием территориальных признаков и перемещений пациента. Их персональные данные не сообщаются, но публичные чаты, возникающие после каждого такого случая, пестрят желающими получить фото или точный адрес лица. Стал публичным случай одной женщины, фамилию которой обнародовал лично мэр ее городка. Она через «Фейсбук» попросила не распространять эту информацию.

«Какбычегоневышлисты» — это ведь наш, советский поэт Евгений Евтушенко такое слово придумал? И дурно понятую «честь мундира» иностранные чиновники (во втором кейсе) порой не менее рьяно готовы защищать… Если б не ценой человеческих жизней… Причем как в морально-этическом, так и в сугубо экономическом аспекте проблемы. Так ведь и толпа из третьего кейса, орущая «распни его», не имеет географической и временной привязки.

Мы, слава Богу, пока что все с Вами живы, уважаемый читатель. Давайте научимся и в новой реальности вести себя адекватно, не теряя человеческий облик и трезвый ум. Этика и экономика созидания, а не разрушения — прежде всего.

Мы продолжим следить за событиями. Берегите себя!