ENG
На Западе «общество потребления» далеко не процветает. Идет его деформация, тогда как эстафета в развитии этого явления переходит к новым центрам. В 2013—2014 годах многим на Украине виделось несложным попасть в «общество потребления». Казалось, достаточно поскакать на Майдане, изгнать «тирана» — и вы в раю западноевропейского уровня жизни. Ранее сходные ожидания привели в движение городскую молодежь Египта, Туниса и Ливии. В начале 2019 года они воскресли в Судане и Алжире. Да и на Украине выборы президента прошли на волне мечтаний о неких чудесных либеральных реформах, которые неминуемо приведут в потребительское общество высоких доходов, а не к недоступному среднему гражданину товарному изобилию.
Все эти грезы и спекуляции политиков игнорировали эволюцию «общества потребления». О нем говорили не как о явлении, возникшем благодаря особым причинам, не как о феномене особых зон мира. Между тем это чудо имело двух родителей — Великую депрессию 1929—1933 годов и Вторую мировую войну. Кризис выявил, а крах фашизма в войне подтвердил: в индустриально развитых странах основным потребителем объективно является рабочий класс, и если он может покупать, то экономика растет. Вывод для 1950—1960-х годов был прост. В странах центра глобального капитализма массовый спрос надо было стимулировать. Это означало поощрять рост экономики и прибыль фирм.
Так возникло «общество потребления» — реальность с массовым производством товаров народного потребления при массовом их поглощении населением.
За «золотым веком» западного потребительского бума началась его медленная деформация. В 1970-е годы мир накрыла кризисная эпоха. Глава СССР Леонид Брежнев тогда не раз перечислял беды «загнивающего капитализма». Среди них была высокая инфляция и растущая безработица. На этом фоне жизнь в странах Восточного блока и вставших на путь модернизации бывших колониях казалась не столь плохой. Запускались новые предприятия, молодежь получала хорошее образование и с оптимизмом смотрела в будущее. Правда, виделось ей там не столько прекрасное далеко социализма или национального успеха, как в Ираке, быстро развивавшемся в то время, а «общество потребления».
Кажется, основоположник миросистемного анализа Иммануил Валлерстайн первым указал — ничего из этого не выйдет. Надежды осыпались. Рассыпались и погрузились в хаос целые зоны мира, а «общество потребления» осталось на Западе. Тому были такие причины… Во-первых, из индустриального сердца глобального капитализма эта зона превратилась в его корпоративно-управленческое и финансовое ядро. Во-вторых, периферия стала индустриальной или осталась аграрно-сырьевой. Ее элиты старались выводить деньги в офшоры или прямо на Запад, где скупали недвижимость и ценные бумаги, акции международных компаний и облигации правительств. Даже офисы они старались открывать там, где гнездилось «общество потребления».
Но как бы ни процветал Запад в новом, созданном финансовой глобализацией качестве, «общество потребления» деформировалось тут, не успев развиться в других зонах планеты. Деформировал его — не убивая при этом — доступный и популярный кредит. В долгах к роковому 2008 году погрязли правительства, корпорации и более всего домашние хозяйства. Они десятилетиями были потребительским хребтом экономики. Увы, уход промышленности в страны периферии (в ряде случаев обретшие к 2020 году четкие черты новых центров капитализма), появление сильных не западных корпораций и точек притяжения капиталов ухудшило ситуацию на рынке труда. А ведь был еще вызванный притоком денег высокий курс резервных валют.
В конечном итоге на родине «общества потребления» неэффективными стали государственная машина, крупные компании и даже наемные работники. Что касается автоматизации производства, сервиса и транспорта, то его начали проводить и в бывшей периферии, где все работало эффективней. Несмотря на шок Второй волны глобального кризиса (2013—2016 годы), вызвавший обвалы на фондовых рынках и девальвации многих товарных валют, тут возникли свои центры потребления. Особенно успешен был Китай. Власти не скрывали, что принялись заботиться о внутреннем потребителе не от хорошей жизни. Но так или иначе им пришлось познакомить того с «обществом потребления».
В России все сложилось не столь радужно. Даже после провозглашения импортозамещения и важности внутреннего покупателя внешний рынок остался в приоритете, а домашние хозяйства — под тяжестью налогов. В КНР есть необлагаемый налогами минимум доходов (практика социал-демократов в Европе), в России его нет. Однако со временем властям придется более тепло относиться к внутренним массовым покупателям. Связано это, вероятно, будет с дальнейшей деградацией «общества потребления» в США, Канаде, Японии и ЕС. Обеднение домашних хозяйств там будет продолжаться еще и потому, что с точки зрения финансовой элиты они стали покупателями чужих товаров. Связь обобщенных в государстве производителей и рабочего класса нарушена. Производители перешли в международных кредиторов и спекулянтов, если говорить о капитале обобщенно, а рабочий класс оставил станки и опутан кредитами. В старой зоне «общества потребления» достигнут предел его развития. Вершины развития экономики пройдены, происходит деградация старого центра — «общество потребления» здесь сталкивается с атакой правительств. Они вводят новые налоги, демонтируют социальные и трудовые гарантии, повышают пенсионный возраст. Во Франции Эмануэль Макрон прямо заявил, что проблема в эффективности. Обстоятельства таковы, что эксплуатация рабочей силы стала в старых индустриальных странах слабовыгодной. Сделку с рабочим классом пытаются постоянно пересматривать, но нельзя отменить главного — дороговизны жизни в ЕС и Северной Америке. А о девальвациях боятся и подумать. Они грозят правящим финансовым кругам колоссальными потерями. Потому случатся они спонтанно и не сразу.
Паралич экономик Запада является также болезнью «общества потребления». Лечить ее нечем. Даже девальвации евро и доллара ничего не изменят: рынки-соперники ответят ростом протекционизма; там извлекли уроки кризиса гораздо больше. Дальше развитие «общества потребления» пойдет в новых центрах, хотя этот процесс не будет простым. Слишком велик соблазн использовать спрос выглядящих более состоятельными покупателей Запада, а на своих потребителей не обращать внимания. Но со временем ситуация изменится: не один Китай будет прилагать усилия к наращиванию покупательской активности домашних хозяйств. А это означает вхождение в более зрелое «общество потребления», идея которого — кто производит, тот покупает.
Деформация «общества потребления» в одних частях мира дополняется его становлением в других частях. Мы в самом начале процесса, который растянется на 25 лет (промежуток между регулярно чередующимися большими кризисами) и окончательно оформит новые центры капитализма. Для русского общества это неплохой сценарий, но едва ли блага сами упадут сверху — по воле властей и экономических обстоятельств, без борьбы за прогрессивную налоговую и социальную политику. Особенность момента в том, что старый центр мировой экономики остается главным рынком сбыта, являясь при этом плохим конкурентом для новых индустриальных центров. Потому логика здесь скорее неомеркантильная, направленная на использование внешних рынков.
Мечтающие о приходе «общества потребления» в свою страну скакали и будут скакать под началом финансируемых США и ЕС лидеров. Этот процесс никак не приблизит их государства к экономическому процветанию, так как они будут лишь обслуживать интересы чужих центров, а общество не получит желаемого. Дорога, ведущая к потребительскому процветанию, существует, и движение по ней возобновляется, только процесс этот не столь прост.
