ENG
Быстрое развитие коммуникаций, технологий обработки больших данных и облачных вычислений привели к тому, что в экономике крупнейших стран мира начал образовываться полноценный цифровой слой. В digital-среде различные каналы, от голосовой связи до чатов, социальные сервисы и платежные средства оказываются тесно переплетены и связаны. Такая конвергенция происходит везде и всюду: например, в России вы можете легко купить билет на самолет не выходя из банковского приложения, а через «Госуслуги» заплатить за множество сервисов. Но все-таки степень интеграции «всего со всем» еще фрагментарная. Тем не менее есть государства, в первую очередь США и Китай, которые взяли курс на создание цифровых суперплатформ. Такое явление получило название «платформенная экономика».
Что такое платформенная экономика?
Платформенная экономика — это новая экономическая модель, которая предполагает, что вся экономическая и социальная деятельность в стране ведется на основе онлайн-систем и комплексных цифровых платформ. Преимущество в том, что существуют типовые готовые решения для взаимодействия пользователей, будь то государственные служащие, бизнес или частные лица, а также для взаиморасчетов сторон. Примерами таких платформ являются экосистемные сервисы наподобие Alibaba, Amazon, Uber, Airbnb, Baidu и другие. Пример из России — стремительный рост Yandex Go, Ozon и Wildberries.
Контролируют платформы либо государство, либо частные компании с государственным участием. Передача «кровеносной системы» цифровой экономики исключительно в частные руки просто невозможна, так как это противоречит интересам национальной безопасности. Поэтому во всем мире цифровые платформы так или иначе контролируются в государственных интересах, включая Китай, США и Россию. Даже американские частные компании, такие как Tesla или Google, выполняют множество государственных и даже оборонных заказов, так что не являются самостоятельными в том смысле, в котором принято о них думать. В России происходят подобные процессы: пример успешного бизнеса с государственным участием — «Ростех», не говоря уже о таких гигантах, как «Яндекс» или VK, которые тоже работают в интересах страны.
В чем преимущества платформенной экономики? Она способствует ускоренной цифровой трансформации бизнеса, росту экономического благосостояния и развитию общества. Подключаясь к готовым платформам, бизнес экономит время и деньги на запуск собственных сервисов, а государство получает сильный внутренний рынок и имеет возможность контролировать экономику так, что она становится более прозрачной. Пользователи получают доступ к удобным и современным онлайн-услугам, спрос на которые во время и после пандемии продолжает стремительно расти.
Китай vs США
Созданием платформенной экономики занимаются все страны, которые планируют играть сколько-нибудь значимую роль в мировой экономике в ближайшие годы. Это КНР, США, страны Евросоюза, Индия и, конечно же, Россия. Однако универсальной модели не существует, поэтому каждый из регионов прокладывает свою дорогу в цифровое будущее. Формирующиеся модели зависят от многих факторов: политического режима, сильных сторон местного бизнеса, культуры и менталитета, норм регулирования, наличия доступных инвестиций для НИОКР, разработки и многих других аспектов.
В этом плане интересен опыт США и Китая, которые используют максимально непохожие друг на друга модели. В КНР развитие платформенной экономики идет централизованно: есть амбиции правительства по выходу страны в топ цифровых экономик мира, которые подкрепляются огромными средствами. В результате IT-бизнес становится исполнителем госзаказа: так в стране рождаются все конкурентные технологические сегменты, от электромобилей до связи 5G. За каждым из них стоит государство и миллиарды вложенных страной юаней. На «цифру» в Китае посадили все процессы, включая социальную сферу (как она работает и как реализован цифровой рейтинг жителей, мы все узнали во время пандемии).
И если «цифра» в КНР насаждается сильной государственной рукой, то США стараются реализовать процесс «демократически». Подход штатов состоит в том, что рынок максимально открыт для инноваций и венчура. Это привлекает в страну капиталы, не только денежные, но и интеллектуальные, со всего мира. В офисах Силиконовой долины рождаются «звезды»: те, кому предстоит стать новыми Amazon, YouTube и PayPal. Инновации куются в атмосфере максимальной творческой свободы, но не будем наивными: как только новая технология приобретает серьезный удельный вес, она тут же берется под контроль «демократическими» методами. То есть через введение регулирования рынка, установление жесточайших правил и контроля за обработкой данных. Так что вроде бы частная компания оказывается зажата со всех сторон, хотя формально и не бедствует. Яркий пример — Facebook (компания-владелец Meta признана экстремистской и запрещена на территории России): только почитайте, сколько штрафов и на какие суммы компания заплатила за последние годы. Это сотни миллиардов долларов. Ни о какой самостоятельности такого бизнеса речи не идет.
Что выберет Россия?
Для нашей страны создание сильной внутренней экономики — национальная задача, так что платформенная экономика строится не менее активно. Российская модель развивается по своему пути, как среднее арифметическое между американским и китайским подходом. Есть достаточное количество частных разработок: российские социальные сети и банковские супераппы уже объединяют миллионы пользователей.
С другой стороны, государство тоже играет активную роль в цифровизации. Так, стремительное развитие сервиса «Госуслуги» сделало его одним из самых современных и удобных кейсов внедрения услуг «одного окна» и электронного правительства во всем мире. Есть множество поддерживаемых государством инициатив, которые по степени актуальности и удобства для всех пользователей не имеют аналогов: пример — система быстрых платежей (СБП), сервис для самозанятых «Мой налог», цифровое голосование и тому подобное. Я полагаю, в будущем мы увидим формирование частно-государственных инициатив по дальнейшему развитию платформ для цифровой экономики.
Те компании, которые предоставляют коммуникационные сервисы, а это операторы связи, IP-провайдеры, поставщики корпоративных ВКС и мессенджеров, за последние год-два стали развивать решения все активнее. И это развитие движется в пользу создания унифицированных платформ коммуникации. Бизнесу удобно получать все сервисы в единой среде: от электронной почты до возможности сделать звонок по видеосвязи. Поэтому кто-то из игроков, как VK (в прошлом Mail.ru Group), инвестирует в разработку своих решений. А кто-то просто докупает нужные элементы пазла для своей платформ, как МТС, которая недавно приобрела сервис видеокоммуникаций Webinar.
Пока такие экосистемные продукты только формируются, компании проверяют спрос, идут путем гипотез к построению единых платформ. Самый главный вопрос — что станет «ядром» платформы. Для бизнеса сердцем такой системы может стать CRM-система, так как она позволяет интегрировать все каналы коммуникации и данные клиентской базы. Скорее всего, в будущем на рынке будет несколько таких крупных платформ, и у пользователей будет выбор.
Чего удалось достичь? По сути, сделаны первые шаги. На август 2022 года доля платформенной экономики в структуре ВВП России уже превышала 1,5%, а число платформенных работников доходило до 6% экономически активного населения (около 5 млн человек). Все эти люди трудятся в быстро развивающихся секторах — телекоме, IT и финансах, создавая базу для дальнейшего благосостояния страны. Будет ли государство поддерживать развитие таких платформ и их интеграцию с цифровыми платформами электронного правительства? Вероятно, да, хотя сейчас время большой неопределенности для прогнозов любого толка. Время покажет.
