ENGКраудфандинговые платформы становятся все более важной составной частью финансового сектора России. Об их развитии и роли в инвестиционном процессе мы беседуем с управляющим партнером инвестиционной платформы «Поток» Юрием Поповым.
Со студенческой скамьи
— Юрий, для начала расскажите о себе. Чем вы занимались до «Потока»?
— Я родился и вырос в Москве, окончил Финансовую академию (ныне Финансовый университет. — Ред.). Когда я туда поступал в 1993 году, считалось, что для выпускника Финакадемии будущее предопределено: работать в банке, чтобы заработать там много денег. Я спросил совета у своего декана, он порекомендовал сначала узнать про банки побольше, поработав банковским аудитором. Так на пятом курсе я оказался в Pricewaterhouse (впоследствии — PWC. — Ред.), где с перерывами проработал до 2004 года: аудит, управленческое консультирование, оценка банков, инвестиции. В 2004 году я пришел в «Ренессанс Капитал», в подразделение по прямым инвестициям. Сделки были очень разные: от хабаровских лесов и сельхозземель на Украине до африканских банков. В 2007 году у моих коллег появилась идея создания фонда прямых инвестиций: так родился Renaissance Private Equity, который затем стал называться «Эльбрус Капитал», поднял около $1 млрд от инвесторов и вложился во множество известных бизнесов (Mail.ru Group, HeadHunter, ЦИАН).
— Как же вы вышли в самостоятельное бизнес-плавание?
— Private Equity — стандартный инвестиционный инструмент, он работает по четкой схеме: купить доли в частной компании и через несколько лет вместе с другими акционерами продать ее стратегу, другому фонду или сделать IPO. Как правило, такие фонды не имеют определенного отраслевого фокуса. Мне же хотелось фокусироваться на сегменте финансовых услуг: там начали появляться быстрорастущие технологичные компании с прибыльными бизнес-моделями, в росте которых инвесторы могли бы поучаствовать, если б имели более широкий набор финансовых инструментов. Поэтому после ухода из «Эльбруса» в 2016 году я с партнерами создал Fintech Capital, чтобы финансировать бизнесы небанковского кредитования через их долговые инструменты.
Начали мы работу с микрофинансовых организаций, которые к тому моменту уже давно и активно кредитовали население, но достаточно быстро перефокусировались на работу с организациями, которые кредитуют малый бизнес. Так сложилось в России, что большая часть средств на финансирование малого бизнеса вне банков размещается через так называемые «краудфандинговые платформы». На краудфандинговых площадках финансирование малого бизнеса идет напрямую от инвесторов к заемщикам. Постепенно у нас выстроились, по сути, партнерские отношения с несколькими площадками.
— То есть вы были просто клиентами этих платформ?
— Да, инвесторами. Другое дело, что мы на тот момент были, возможно, самыми крупными инвесторами некоторых из этих платформ. Поскольку у нас были идеи, в какую сторону развивать бизнес, мы доносили это видение до их руководителей и собственников. Постепенно у нас сложились, по сути, партнерские отношения с ними.
От инвестфонда к инвестплатформе
— Как вы из статуса инвестора перешли в статус акционера платформы?
— Одной из инвестиционных платформ, с которой мы работали в качестве инвесторов, был «Поток». В 2019 году его акционер, Альфа-Банк, задумался над дальнейшим стратегическим развитием своего актива. Поскольку мы плотно работали с «Потоком», то предложили руководству банка свое видение, и с конца 2018 года и до осени 2019-го готовили наши идеи по дальнейшему развитию платформы, а также сделку по нашему вхождению в ее капитал. В октябре 2019 года мы с моим партнером Антоном Еременко купили часть долей (40%) «Потока» у Альфа-Банка.
— Купили вы лично?
— Да, лично. После вхождения в капитал «Потока» мы отказались от дальнейшего использования бренда Fintech Capital и в целом сфокусировались на развитии «Потока» как нашего единственного бизнеса, поскольку в 2019 году стали не только акционерами, но и управляющими партнерами платформы.
— В этой связи какова ваша роль как инвесторов? Я имею в виду, располагает ли «Поток» и вы как его совладельцы собственными средствами для инвестирования в портфель?
— Инвестиционная платформа — это отдельное юридическое лицо, которое оказывает, по сути, агентскую услугу инвесторам и заемщикам, организуя их встречу между собой. В законе есть определенные требования к платформам, в том числе к их минимальному капиталу — это 5 млн рублей. И хотя капитал «Потока» в разы больше, платформа не должна совершать инвестиционные операции, сопряженные с риском. Поэтому мы как акционеры «Потока» инвестируем в портфель платформы: нам кажется важным, чтобы акционеры были прямо заинтересованы в результатах инвестирования вместе с инвесторами.
Тут важно помнить, что мы пришли в «Поток», уже некоторое время инвестируя через различные платформы и поэтому понимая основные «боли» инвесторов; у нас были определенные представления о том, что мы хотим поменять. Например, в «Потоке» нам не хватало качественной и легкодоступной статистики — сделок на платформе очень много; чтобы адекватно управлять своим портфелем, без информации не обойтись. Мы в первую очередь бросили ресурсы на это направление и построили довольно мощную систему сбора, хранения и анализа информации. Нам не хватало инструментов инвестирования — мы запустили ручное инвестирование, которое позволяет инвесторам самостоятельно принимать решения, выбирать конкретного заемщика и самостоятельно определять сумму займа. Нас не устраивала работа с просрочкой — мы полностью перестроили работу по скорингу и коллекшену. Надеемся, рано или поздно все изменения оценят инвесторы-клиенты «Потока», потому что мы сами, будучи инвесторами и не прекращая инвестировать в портфель и в кризис, их уже давно оценили.
Как и кого кредитовать
— Кто ваши заемщики?
— Это малый бизнес, которому нужно финансирование. Как правило, компании, которые ценят скорость (в банках не так быстро) или гибкость (мы не требуем открыть у нас счет и перевести обороты — ведь мы не банк). В основном это торговые компании, транспортные и строительные компании, компании из сегмента бизнес-услуг (IT-компании, рекламные и маркетинговые агентства).
— Когда вы выявляете перспективные объекты для кредитования, имеет ли для вас большое значение отрасль, в которой они работают? Какие отрасли наиболее перспективны?
— Больше половины нашего портфеля — торговый бизнес. Ему подходит краткосрочное кредитование без твердого залога, поскольку он финансирует свой оборотный капитал. Взяли у нас деньги, купили товар, продали, получили выручку, вернули нам займ, а себе оставили прибыль. Торговля в кризис пострадала незначительно — не так сильно, как другие сегменты малого бизнеса, которые просто были закрыты большую часть времени. Сейчас мы видим больше спроса у бизнесов, которые подстегнул кризис. Это, например, онлайн-торговля и все, что обслуживает ее по цепочке — от рекламы до доставки.
Кредиты или инвестиции?
— Почему вы себя называете инвестиционной платформой, в то время как вы, в общем-то, занимаетесь кредитованием?
— Термин взят из законодательства: мы являемся инвестиционной платформой в соответствии с федеральным законом №259-ФЗ. Но вместе с тем видим нашу роль на рынке достаточно широко. С одной стороны, на рынке есть обладатели денег, с другой стороны — те, кому нужны деньги в малом бизнесе; мы помогаем им находить друг друга. Эта роль подразумевает хорошее понимание малого бизнеса, его кредитных рисков. Также надо уметь давать техническую и юридическую возможность инвесторам принимать на себя риски, размещать свои средства в бизнесе. Инвесторам нужна помощь, во-первых, в том, чтобы найти такие компании, которым нужны деньги. Во-вторых, им нужно помочь оценить, кому можно давать деньги, сколько давать и каким именно образом это делать. Ведь можно дать деньги через займ, через факторинговую сделку, через лизинговый контракт, через покупку облигации. Можно также собрать займы или облигации в портфель и продать их инвесторам в виде паев инвестиционного фонда и облигаций — через механизм секьюритизации. То есть это уже юридическая механика, в которой нам тоже нужно быть специалистами. В этом — наша третья роль.
Все эти роли платформа сможет успешно осуществлять, лишь стоя на твердом фундаменте собственной качественной инфраструктуры, о которой я говорил только что: система сбора и хранения информации, система оценки и управления риском, система работы с просрочкой, система управления ликвидностью.
— Скажите, могут ли такого рода платформы, как ваша, играть роль в финансировании стартапов — технологических стартапов или новаторских сервисов, тех, которым предстоит год, два, три разрабатывать свою идею без прибыли?
— Для этого, в принципе, на рынке существует продукт, который называется venture debt. Смысл продукта в том, чтобы добавлять к венчурному капиталу, на текущем раунде или между раундами, некоторое количество долговых денег — они все равно будут дорогие, но все же не столь дорогие, как акционерный капитал, не размывающие доли основателей. Эти деньги нужны, чтобы дотянуть до следующего раунда, который состоится через год-два. В таких случаях инвестор редко когда рассчитывает на то, что сам бизнес будет генерировать достаточно денег, чтобы вернуть долги, — это, по сути, бриджи до следующего раунда венчурного финансирования. В России, мне кажется, такого финансирования как системы сейчас нет. Думаю, если такой продукт появится на рынке (будет достаточное количество и проектов, и инвесторов), инвестиционные платформы вроде нашей смогут стать для них необходимым инфраструктурным звеном.
— И последний вопрос: как в этом году изменился характер заявок на финансирование?
— Если вы имеете в виду ситуацию, связанную с коронавирусом, то в результате того, что происходило в стране с марта 2020 года, мы увидели несколько изменений. Во-первых, заявок на получение займов в целом стало меньше. Это вполне естественно — обычно деньги требуются на расширение бизнеса. Во-вторых, заявки, которые есть, как ни контринтуитивно это звучит, оказались гораздо более высокого качества, чем до кризиса. Это мы видим по платежной дисциплине заемщиков — сейчас она принципиально другая, заемщики очень четко выполняют свои обязательства. С точки зрения структуры спроса мы видим больше спроса у бизнесов, которые подстегнул кризис. Это торговля в онлайне и все, что там по цепочке. Это и производство одежды, которая в дальнейшем продается в онлайне, сервисные бизнесы, которые могли переключиться на онлайн. Кризис принес нам больше качественных заемщиков еще и за счет того, что банки в целом сужали свои аппетиты по их кредитованию.
Беседовал Константин Фрумкин
