Совместный прогноз экономического развития России на 2017—2018 годы, подготовленный специалистами РАНХиГС, Института экономической политики им. Е. Гайдара и Академии внешней торговли, предсказывает ненулевые, но довольно низкие темпы роста в ближайшие два года. По мнению авторов презентованного 17-го апреля прогноза, рост ВВП России в 2017 году может составить 1,2%, в 2018 году — 1,8%. В целом, прогноз не противоречит заявлению министра экономического развития России Максима Орешкина о том, что рост достигнет 2%. По словам одного из авторов прогноза, научного руководителя Института Гайдара Сергея Дробышевского, 2% — верхний предел возможного роста в ближайшие годы.
Хотя авторы прогноза, как водится, создали наряду с базовым сценарием еще и альтернативный, эти сценарии не различались ни по уровню государственных расходов, ни по гипотетическим реформам, которые будет проводить российское правительство. Госрасходы были приняты на том уровне, который зафиксирован в законе о госбюджете, что же касается реформ, пока что нет причин предвидеть, что те состоятся: ни одна экономическая программа еще не приобрела определенности и не принята в качестве «программы действий».
В условиях, когда на серьезные экономические реформы нет надежды, все обсуждают политику Центробанка и валютный курс. Именно поэтому авторы прогноза в своем альтернативном сценарии выступили с предположением, что действительно реализованы пожелания тех многочисленных групп (от Столыпинского клуба до Финансового университета), которые требуют смягчения денежной политики и ослабления курса рубля. Если валютный курс упадет до 65-70 рублей за доллар, это приведет к снижению импорта и улучшению российского платежного баланса, что может чуть-чуть подхлестнуть рост в нынешнем году — на две десятых процента, до 1,4% ВВП. Однако уже в следующем году за это придется заплатить снижением инвестиционных возможностей, инфляцией и ростом банковского процента, так что темпы роста упадут по сравнению с базовым сценарием на полпроцента — до 1,5%.
Впрочем, альтернативный сценарий разработан скорее в качестве эффектного хода в публичной полемике. По словам Сергея Дробышевского, вообще нет причин ожидать действительно сильного снижения рубля. Во-первых, нет причин ожидать сильного падения цен на нефть. Во-вторых, Центробанк придерживается политики таргетирования инфляции, эту политику поддерживает президент, так что нет оснований ждать, что ЦБ бросится ослаблять рубль сверх меры.
Для России, по мнению Дробышевского, редкая удача, что Центральный банк действительно проводит именно ту политику, которую декларирует: он действительно может обуздать инфляцию в запланированных пределах. Именно поэтому стоит ожидать, что в будущем году вслед за уменьшившейся инфляцией уменьшатся и ставки по банковским кредитам — предположительно те упадут до уровня 8-8,5%. Такими в постсоветской истории они были только раз — в лучшие годы российской экономики, накануне кризиса 2008 года.
Хотя некоторого ослабления рубля Дробышевский не исключает. Это может произойти, во-первых, из-за небольшого падения цен на нефть (примерно с 55 до 50 долларов за баррель) и из-за того, что снижение инфляции приведет к снижению ставки ЦБ, а значит, Россия станет менее привлекательной для спекулятивных инвестиций из-за рубежа. Вследствие этого курс национальной валюты может упасть к концу года до 57-59 рублей за доллар — но вряд ли более.
Вообще, как отметил ректор РАНХиГС Владимир Мау, все идущие сегодня споры о валютном курсе и ставке ЦБ — чистая спекуляция, экономический рост зависит не от макроэкономчиеских показателей, а от экономических реформ. Макроэкономические параметры могут ухудшить условия для роста, но не могут породить рост. В Европейском союзе макроэкономические параметры противоположны российским, а темпы роста вполне сопоставимы.
Владимир Мау особо отметил, что часто меры, пригодные для достижения краткосрочного роста, противоположны долгосрочным решениям. Можно залить экономику деньгами, улучшить показатели в течение пары лет — а затем прийти в долгосрочную рецессию.
«Задача в том, чтобы экономический историк в 2030 году сказал, что последние 15 лет в России экономика росла быстрее среднемировых значений», — заявил Мау.
Поскольку в России уменьшается численность населения в трудоспособном возрасте, практически единственным источником роста становятся технологические обновления. Однако Владимир Мау подчеркнул, что для их стимулирования государству не требуется концентрировать внимание на технологической модернизации как таковой. Главным источником модернизации является спрос на технологические инновации, который автоматически появляется на базе здорового экономического роста.
Что касается масштабных технологических проектов, для них есть еще одно препятствие.
«Мы находимся на таком технологическом этапе, когда эффективными могут оказаться только краткосрочные проекты», — отметил ректор РАНхигГС.
По его словам, если мы строим скоростную железнодорожную магистраль, то рискуем потратить на нее «десятки и сотни миллиардов» — а между тем, к моменту ввода в строй эта магистраль, по словам Владимира Мау, окажется «безумно устаревшей технологией».
Сегодня российская экономическая политика находится в странном «межеумочном» состоянии — понятной программы реформ нет, денег на мегапроекты нет, международное сотрудничество замерло по формуле «ни мира, ни войны», а экономические дискуссии идут по кругу, осуждая курс рубля, ставку ЦБ и уровень налогов. В этих условиях все экономические прогнозы оказываются чем-то скучным и рассказывают о колебаниях «около нуля», рассуждения же о долгосрочных задачах оказываются чистой теорией.
Автор: Константин Фрумкин