ENG

Перейти в Дзен
Инвестклимат, Мнение

«Импортозамещение 2.0»: От лозунгов – к новой стратегии

Дмитрий Евстафьев

Дмитрий Евстафьев

Профессор факультета коммуникаций, медиа и дизайна Высшей школы экономики

Поставленная президентом Владимиром Путиным в послании Федеральному собранию, а затем и в обращении к российскому народу по итогам президентских выборов задача значительного ускорения экономического роста в России обозначила в качестве приоритетного вопрос об источниках экономического роста. В условиях борьбы за глобальные рынки, которая не сразу даст решающий результат, главными источниками роста российской экономики объективно становятся внутренние источники капитала и инвестиций в технологические цепочки, имеющие — как минимум на среднесрочную перспективу — устойчивый сбыт внутри контролируемых на национальном уровне (через прямой протекционизм или иными механизмами) сегментов рынка.

«Импортозамещение 2.0»: От лозунгов – к новой стратегии
Художник: Юрий Аратовский

Основой реструктуризации реального сектора российской экономики стала политика импортозамещения, в рамках которой при прямом стимулировании со стороны государства «закрывались» наиболее чувствительные с точки зрения безопасности и социально-экономической устойчивости страны «лакуны». Будучи выдвинутой изначально как идеологический, в чем-то пропагандистский, лозунг, политика «импортозамещения» переросла базовые узкие рамки. Она стала реальной основой для принятия решений о развитии промышленности, причем во многом определила суть проектного управления в 2014—2017 годах.

Изначально понималось, что механизмы импортозамещения будут не только и не столько рыночными, сколько обусловленными прямыми задачами в области национальной безопасности страны. Данный этап, вероятнее всего, подходит к концу, хотя потенциал импортозамещения полностью не исчерпан.

Президент России Владимир Путин шел против истины, говоря, что импортозамещение стало временной мерой, своего рода особым импульсом, предназначенным для быстрой, почти административной перестройки экономической системы в условиях политического и социально-экономического цейтнота. И оно не может рассматриваться в качестве долгосрочного драйвера экономического развития, особенно с учетом необходимости усиления конкурентоспособности российской экономики на глобальном уровне.

В дальнейшем, на период до 2025 года, экономические процессы в реальном секторе экономики, в том числе импортозамещение, будут развиваться по существенно более сложному сценарию, особенно с точки зрения формирования инвестиционного потенциала.

Остаются четыре принципиально критических направления импортозамещения, где соображения коммерческой рентабельности проектов могут если не игнорироваться, то рассматриваться как второстепенные:

  • Компьютерные технологии и программное обеспечение для промышленности, в первую очередь топливно-энергетического сектора и финансовых коммуникаций. Закрытие «окна уязвимости» по данному направлению является совершенно критическим. Реализация программ импортозамещения в данной области должна быть форсирована, причем на первом этапе, возможно, даже ценой временного качественного отставания, если этот выбор возникает.

Ключевой фактор экономической стабильности — не просто устойчивость в ситуации внешней нестабильности и давления, но способность эффективно встраиваться в перестраиваемое глобальное финансово-инвестиционное пространство, которое все больше трансформируется в пространство цифровых финансовых коммуникаций. Ключевая задача — сохранить и, при возможности, расширить национальную технологическую основу и контроль над форматами этих коммуникаций, глобализируя хотя бы в ограниченном масштабе собственные стандарты и форматы.

Параллельно с развитием импортозамещающих проектов российские цифровые технологии, особенно стандарто- и форматообразующие, должны продвигаться на внешние рынки, тем более там, где это связано с финансовыми коммуникациями. Таким проектом могла бы стать ограниченная глобализация системы безналичных онлайн-платежей (на базе НСПК «Мир»), которая при определенных условиях способна стать основой для комплекса глобализированных финансовых сервисов, альтернативных контролируемым США глобальным платежным форматам. Без политической поддержки и участия государства сделать это практически невозможно.

  • Энергетическое оборудование в плане создания «страховочных» производственных мощностей с производством на национальной технологической и организационной основе по всем ключевым направлениям — как минимум в электроэнергетике.

Значимость страховочных производственных мощностей в некоторых секторах — особенно высокотехнологической продукции — определяется необходимостью обеспечивать устойчивость ключевых отраслей экономики в случае возникновения форс-мажорных ситуаций. Как, например, это случилось после отказа ряда крупных западных компаний от поставок энергетического оборудования для модернизации ТЭК Крыма и Севастополя, что вызвало к жизни сложные схемы получения оборудования. При наличии страховочных производств, пусть даже занимающих незначительный сегмент рынка и выполняющих исключительно государственные подряды вне классической шкалы конкурентоспособности, это существенно облегчило бы положение дел. Следует, впрочем, понимать, что ситуация на мировых рынках не просто не снимает, а скорее увеличивает вероятность повторения подобного в дальнейшем.

Стратегическим направлением, хотя и более долгосрочного характера, которое должно осуществляться на как минимум частично некоммерческой основе и с большим государственным стимулированием, должно стать создание национальной малой энергетики по базовым технологиям и собственности отрасли, включая энергетические технологии на базе альтернативных источников энергии.

  • Продвинутые биотехнологические решения для сельского хозяйства. Значимость направления вполне осознано российской экономической, да и политической элитой, но для полноценного закрытия этого «окна уязвимости» необходимо достаточно длительное время. А главное, сохранение в руководстве страны стабильного понимания необходимости политической и административной поддержки этого направления развития и неиспользования вопросов создания сектора биотехнологий в России в качестве элемента торговли с Западом. Изменение политики по данному направлению крайне легко идентифицируется «партнерами», и полноценная торговля просто может не состояться.
  • Создание национальной производственной базы, также «страховочного» характера, по производству компонентов микроэлектроники. Причем не столько «военного», сколько «гражданского» назначения. В данном случае рубежной стоит считать цифру в 25% внутреннего рынка и некоторое присутствие на внешних рынках в специфических сегментах сверхзащищенных компонентов. Здесь Россия, несмотря на прошедшие с момента анонсирования программы импортозамещения, находится лишь в начале пути. В том числе потому что пока не были найдены оптимальные организационные формы для постоянного инвестиционного проекта. Этим и объясняется приоритетное внимание, которое направлению начинает уделять политическая власть, включая президента России. Это говорит о четком понимании приоритетности развития направления. Хотя оно объективно и является самым сложным.

Компоненты микроэлектроники — единственное направление в «критическом импортозамещении», где конкурентоспособность играет доминирующую, хотя и не решающую роль. Это связано с относительной прозрачностью и манипулятивностью глобального рынка компонентов микроэлектроники и существованием на нем различных схем поставок. Российские электронные компоненты, поставляемые в сферы, не регулируемые напрямую приоритетами национальной безопасности, могут успешно присутствовать на рынке даже при определенной доле протекционизма только при условии относительно высокой конкурентоспособности.

По большинству других направлений оценка осуществляемых в рамках политики импортозамещения проектов должна вестись по критерию стоимость/эффективность. Дальнейшее развитие, тем более «рывок», могут быть достигнуты либо через резкое повышение эффективности производства и управления, либо через выстраивание «длинных» технологических цепочек, в которых монетизация технологий и инвестиций в промышленность будет достигаться за счет реализации продукции на внешних рынках. Но на внешних рынках конкуренция не просто растет, а приобретает новые черты, начиная включать в себя военно-силовые и идеологические компоненты («ценности»). Последнее становится особенно характерно для рынков, где сильны позиции стран Евросоюза.

Крупнейшей задачей в сфере промышленного импортозамещения является воссоздания собственной производственной и технологической базой для нефтегазовой промышленности, в частности, нефтесервисного обслуживания, что является основой для действительного значимого «среднего» проекта. Сочетание частных и иностранных инвестиций, заимствования технологий и создания замещающей технологической базы с нуля. Ключевым фактором является формирование долгосрочной (5-7 лет) инвестиционной основы, которая бы имела надкорпоративный характер.

Конкурентоспособность в условиях «второй углеводородной революции», которая вполне возможна после 2025 года и которая одновременно будет характеризоваться сжатием рынка классической углеводородной энергетики и существенным повышением себестоимости извлечения углеводородных ресурсов, является принципиальной технологической и управленческой задачей общегосударственного масштаба.

И, безусловно, должна организовываться на базе стратегического государственного политического решения, которое бы включало вопросы финансирования и создания механизма централизации принимаемых решений, включая решения по технологическим разработкам. Это направление по всем параметрам является «большим проектом» и должно рассматриваться отдельно в контексте более широкого спектра действий, связанных с организацией и обеспечением инвестиционных проектов в российской Арктике. Создание национальной технологической базы по трудноизвлекаемым углеводородам должно рассматриваться, как особый государственный приоритет.

Наработки 2015—2017 годов, в особенности в сфере проектного управления, и восстановление ранее утраченной в силу различных причин целостности технологических цепочек дают возможность перейти к более сложным формам технологически сложной реиндустриализации.

Одним из свидетельств успешности тактики импортозамещения и постепенного восстановления технологических цепочек стало возобновление выпуска Ту-160, что, даже с учетом наличия советского «технологического задела» по корпусу, является крайне сложным проектом с точки зрения организационного обеспечения, восстановления традиционных связей технологической кооперации и создания новых, замещающих утраченные.

Россия доказала, что при всех проблемах управления реальным сектором экономики она способна создавать/воссоздавать многоэлементные технологические цепочки с высоким уровнем конечной добавленной стоимости, ориентированные не только на внутренний рынок, но и на внешние. Эту парадигму можно было бы условно назвать «Импортозамещение 2.0».

«Импортозамещение 2.0» можно было бы определить как стратегию развития существующих «заделов» в промышленности, осуществляемую на принципах проектного планирования параллельно с созданием «новой» экономики. Подход основан на формировании сложных технологических цепочек с использованием негосударственного инвестиционного капитала, с воссозданием или созданием с нуля производственных циклов с высоким уровнем добавленной стоимости при выводе точек монетизации производственных цепочек на ключевые внешние рынки, где и происходит реализация потенциала рентабельности производства.

Но «Импортозамещение 2.0» не может существовать вне широкой политической, кредитно-финансовой и в ряде случаев военно-силовой поддержки со стороны государства. И не может рассматриваться как чисто коммерческое — если хотите, рыночное — решение, даже несмотря на то, что значение принципов рентабельности и эффективности, а также роль частных инвестиций на данной фазе импортозамещения будет существенно выше.

Магистральным направлением стимулирования промышленного развития объективно является достижение нового качества промышленного экспорта, переход от экспорта отдельных групп товаров к экспорту промышленных комплексов, включающих сервисные компоненты, а от них — к экспорту кластеризованных промышленных пространств, построенных на российских технологических и управленческих стандартах. Здесь недостаточно просто перехода к проектному планированию. Требуется формирование частично автоматизированных методов управления «длинными» технологическими и управленческими цепочками.

Но рынков, которые могут быть рассмотрены в качестве перспективных для освоения Россией в комплексном формате на практике не так много. Это рынки, как правило, развивающихся стран, характеризующиеся не столько платежеспособностью, сколько высокой рисковостью. Их освоение на базе организационно-проектных решений, основанных исключительно на коммерческих критериях, является как минимум затруднительным. Тем более на базе коммерческих критериев невозможно обеспечить реализацию проектов по экспорту кластеризованных промышленных пространств. По сути дела, требуется создание и максимально форсированная апробация новой модели экспорта, которая по модели расчета рентабельности и инвестиционным параметрам должна существенно отличаться от того, что существует в настоящее время. А значит, потребует нового уровня координации и управления, прежде всего для сохранения горизонта общегосударственного планирования и предотвращения ее фрагментации под воздействием узкокорпоративных и узкогрупповых интересов.

Разработка и внедрение в промышленность новых управленческих механизмов нацелена на экономически эффективное завершение процессов импортозамещения по критическим векторам цифровизации, в частности, по замещению импортного программного обеспечения на российское, что, несмотря на все издержки, придется делать хотя бы в силу целого ряда внешнеполитических обстоятельств.

Возможность осуществлять разработку и внедрение в рамках единого государственного подхода с ориентацией не столько на взимание ренты (как, например, это было в проектах ЕГАИС и «Платон»), но на комплексное управление частно-государственными инвестициями в проекты реального сектора, стимулирует возникновение объемного управленческого пространства, которое потребует нового кадрового наполнения.

Если взглянуть на ситуацию с точки зрения стратегической перспективы, нынешний уровень цифровизации страны делает принципиально возможным развертывание полноценной общероссийской системы планирования государственно-частных инвестиций, включая их «портфельный» компонент, вероятно, на первом этапе в приоритетные социально-значимые проекты. Однако при переходе к стратегии «Импортозамещение 2.0» подобный механизм может стать совершенно необходим для концентрации ресурсов на тех звеньях технологических цепочек, которые, с одной стороны, имеют высокую значимость для экономического развития, но, с другой, должны реализовываться с учетом принципа коммерческой рентабельности и рыночной себестоимости продукции.

Следите за нашими новостями в удобном формате
Перейти в Дзен

Предыдущая статьяСледующая статья