Инвесторы во всем мире считают Уоррена Баффета своим кумиром и учителем. Но, к сожалению, Баффетт никогда не публиковал учебников по инвестированию — по крайней мере, в традиционном смысле. Все, что известно о его теоретических принципах, известно благодаря его статьям, публичным выступлениям, но, прежде всего, благодаря письмам. С момента организации своего первого товарищества Buffett Partnership Limited (BPL) Баффетт начал раз в полугодие рассылать партнерам письма, в которых рассказывал о результатах работы и подробно объяснял свои методы инвестирования. Фактически они представляют собой курс заочного обучения, который начался в 1957 году и продолжается по сей день.
В своей книге «Правила инвестирования Уоррена Баффетта» инвестиционный аналитик Джереми Миллер, объединив письма знаменитого бизнесмена по темам, анализирует историю успеха компании BPL с 1956 по 1970 год — периода, по признанию самого Баффетта, с самой высокой доходностью, которую он когда-либо получал. Русский перевод книги Миллера в этом году выпущен издательством «Альпина Паблишер». Ниже «Инвест-форсайт» публикует отрывок из этой книги.
Выяснение мнения публики ни в коей мере не является заменой самостоятельного обдумывания. Следование за толпой является удивительно эффективной стратегией в большинстве ситуаций. Когда вы идете на матч в незнакомом месте, движение вместе с толпой перед началом игры практически безошибочно приведет вас к стадиону. Аналогичным образом, если вы видите, что люди в панике покидают кинотеатр, то лучше всего воздержаться от его посещения. В следующий раз, когда вы увидите группу людей, пристально вглядывающихся в одном направлении, попробуйте не сделать то же самое, держу пари, что вам вряд ли это удастся. Это инстинктивное действие, которое заложено в поведении людей, называют социальным влиянием, и оно чаще всего очень полезно.
Социальное влияние также является важнейшим фактором инвестиционного процесса. Оно заманивает вас комфортом, который приносит принадлежность к толпе, но зато уничтожает все шансы на получение более высоких результатов, поскольку принадлежность к стаду по определению означает отсутствие значительных расхождений взглядов.
Большинству крайне трудно добиться чего-то лучшего, чем среднее. Успешное инвестирование требует самостоятельного мышления и умения идти против толпы. Можно сказать, что хорошие результаты являются, прежде всего, следствием тонкого баланса самомнения и смирения — самомнения должно быть достаточно для того, чтобы считать себя выше коллективной мудрости рынка, а смирения должно быть достаточно для того, чтобы знать пределы своих способностей и быть готовым к изменению курса после признания ошибок. Вы должны оценивать факты и обстоятельства, на основе логики и рассудка формировать гипотезы, а затем действовать, когда факты выстраиваются нужным образом, независимо от того, согласна толпа или не согласна с вашими умозаключениями.
Успешное инвестирование — это движение против природы социального влияния. Оно противоречит инстинктам, которые генетически заложены в нашу сущность. Именно этот аспект делает его таким трудным делом. Говард Маркс, современник Баффетта, известный помимо прочего своим литературным талантом, призывает своих читателей «не стесняться быть выдающимися», если они хотят стать более успешными инвесторами.
По его словам, «реальный вопрос в том, осмелитесь ли вы делать то, что необходимо для величия. Готовы ли вы быть не такими, как все, и готовы ли вы делать ошибки? Чтобы иметь шанс на получение выдающихся результатов, вам необходимо быть открытыми и для одного, и для другого».
На протяжении своей карьеры Баффетт добивался успеха потому, что не стеснялся быть не таким, как все, и редко ошибался. Письма партнерам раскрывают две ключевые идеи, лежащие в основе его строго независимого подхода. Во-первых, консерватизм в инвестировании опирается исключительно на правильные факты и здравую логику. Он может быть традиционным, но нередко является неординарным.
Инвестиция должна иметь для вас смысл, предпочтения толпы не должны преобладать над вашими собственными предпочтениями. В реальности тот, кто последним «присоединяется к толпе», чаще всего является тем, кто платит самую высокую цену. Лучшие покупки совершаются совершенно в другой момент, когда ваше умозаключение идет вразрез с общепринятым мнением или с сильным трендом.
Во-вторых, концентрированный портфель может реально быть более консервативным, чем диверсифицированный портфель, при соблюдении правильных условий. Традиционное, научное мышление нередко расходится с этой идеей. От более качественного вывода по принципу «лучше меньше, да лучше» его уводят кажущиеся убедительными расчеты, которые исходят из ошибочной предпосылки, идеи о том, что бета акции (то есть размах ее колебаний) является хорошим показателем ее рискованности (вероятности безвозвратного убытка). Эта ошибочная связь затем экстраполируется в вывод о том, что портфель с более низкой бетой менее рискован. Поскольку математически добавление еще одной акции понижает общую бету портфеля, поэтапная диверсификация рассматривается как поэтапное снижение совокупного риска. Если А = В, а В = С, то А = С, так ведь? Уверенность в том, что бета = риску, приводила (и продолжает приводить) к туманному инвестиционному мышлению.
Мангер и Баффетт говорят, что это заблуждение так распространено из-за очевидности математических выкладок. Практики, использующие технический инструментарий и расчеты, могут приходить к ошибочным заключениям, несмотря на точность в несколько знаков после запятой. Такая точность дает ложное чувство безопасности. Лучше уж быть примерно правым, чем точно неправым, как любил повторять Кейнс. Баффетт осуществлял высококонцентрированные инвестиции и считал свои действия очень консервативными. Зачем вкладывать что-то в идею десятого порядка (не говоря уже об идее сотого порядка), когда у вас есть возможность покупать то, что находится на первом месте, по привлекательной цене?
Из комментариев Баффетта относительно истинного смысла консерватизма можно очень многое почерпнуть в плане искусства управления риском и затратами на инвестированный доллар. Самостоятельное мышление. Для Баффетта все рациональное является консервативным. Точка. В одних случаях такой подход совпадает с традиционным, а в других нет.
Как говорит Баффетт, «вы оказываетесь правыми во множестве сделок, если ваша гипотеза правильна, факты корректны, а логика безупречна. Истинный консерватизм возможен только при наличии знания и логики».
При инвестировании толпа обычно ошибается. Лучший момент для покупки ценных бумаг наступает тогда, когда страхи толпы достигают пика. Когда даже водители такси рассказывают о своих портфелях акций, разумнее всего воздержаться от покупок. На Уолл-стрит есть старая поговорка: «То, что выглядит как хорошая идея вначале, нередко оборачивается плохой идеей в конце». Баффетт не чувствовал себя увереннее, когда многие соглашались с ним, и вообще не обращал внимания на то, что считают влиятельные люди и авторитеты. Он признавал, что нечто традиционное действительно отвечает критериям консерватизма, когда множество людей согласно с этим, включая «экспертов». При этом, однако, всячески подчеркивал отличие своего взгляда на то, что следует считать консервативным, от общепринятой точки зрения. Опыт товарищества показывает инвесторам, что есть только одно сочетание обстоятельств, при которых вам или кому-либо другому следует инвестировать, — полное понимание всех важных фактов, связанных с ситуацией, и абсолютная ясность характера действия.
Например, в ситуации с Sanborn Баффетт пошел на крупные вложения только тогда, когда понял, что он практически гарантированно заработает на акции, если купит портфель ценных бумаг по 70 центов за доллар с картографической компанией в виде бесплатного приложения. Когда стало ясно, что Dempster продается ниже стоимости одних только запасов, он вложился по полной.
В каждом случае, когда Баффетт был в своем круге компетенции и понимал факторы, определяющие вероятные исходы, он действовал: «Когда мы реально можем расслабиться и улыбнуться, так это в ситуации, которая доступна нашему пониманию, где факты определенны и ясны, а характер действий очевиден. Именно в этом случае — традиционный он или нет, согласны другие с нашим мнением или не согласны — мы действуем консервативно».
Баффетт говорил партнерам, что, конечно, было бы чудесно иметь с полсотни возможностей, каждая из которых с высокой вероятностью обещает превзойти Dow на 15%. Тогда даже в случае ошибки в паре случаев результаты все равно были бы невероятно высокими.
Однако, по его словам, «в жизни так не бывает… мы должны очень много работать, чтобы найти хотя бы несколько привлекательных инвестиционных ситуаций».
Выгоды постепенной диверсификации становятся заметными в основном после добавления в портфель 6-8 некоррелирующих компаний (акций). Здесь мы говорим о диверсификации факторов, определяющих прибыли каждой компании, а не о совпадении движения цен акций или каких-либо других технических показателей. Нейтрализовать массу непреднамеренных ставок можно с помощью всего лишь нескольких идей.
Например, если вы держите ExxonMobil (интегрированная нефтяная компания) и Sherwin-Williams (компания по производству строительных красок), направление движения цены на нефть не будет иметь для вас особого значения. Рост цен обычно хорошо сказывается на прибылях Exxon, но плохо на прибылях Sherwin, поскольку нефть и нефтепродукты приносят львиную долю выручки Exxon и при этом составляют львиную долю производственных затрат Sherwin. Скорее всего, вы купили эти две акции по причине, не связанной с вашими представлениями о направлении движения цены на нефть, и поэтому было бы неплохо нейтрализовать его потенциальное влияние на портфель при прочих равных условиях.
Если вам удастся найти 6-8 разных идей, вы сможете нейтрализовать подавляющее большинство этих непреднамеренных последствий.
Так или иначе, после этой первоначальной группы добавление новых акций сокращает риск все в меньшей мере. Выгоды очень быстро начинают меркнуть на фоне снижения ожидаемой доходности портфеля. Дело в том, что хорошие идеи — низкий риск при высокой доходности потенциальной инвестиционной возможности — встречаются не так часто, как хотелось бы. В большинстве случаев ожидаемая доходность седьмой идеи намного ниже доходности первой идеи.
Баффетт все более убеждался в выгодах покупки большого пакета, когда условия были такими, как надо.
В 1965 году он внес изменение в свои «Основные правила» и включил в них положение, позволявшее вкладывать до 40% капитала BPL в одну ценную бумагу при условии «сочетания чрезвычайно высокой вероятности того, что наши факты и заключения правильны, с очень низкой вероятностью того, что какие-либо события сильно изменят внутреннюю стоимость инвестиции».
Иными словами, когда факты определенны и ясны, характер действий очевиден, а вероятность убытка минимальна, в ценную бумагу можно массированно вкладываться.
В конце 1990-х годов Баффетт дал группе слушателей следующий совет: «Если вы можете идентифицировать шесть превосходных компаний, то это вся диверсификация, которая вам необходима. Вы заработаете кучу денег. И я гарантирую, что покупка седьмой компании вместо вложения дополнительных средств в первую обернется ужасной ошибкой. Мало кому удается разбогатеть на седьмой по счету идее. Вместе с тем многие сделали капитал на своей лучшей идее. Поэтому я говорю, что для любого работающего с нормальным капиталом, кто реально знает компании, в которые он вкладывает, шести вполне достаточно. Я бы, наверное, вложил половину в те из них, которые мне нравятся больше всего».
Тем не менее активных менеджеров, управляющих портфелями из сотни с лишним акций, по-прежнему много, ничуть не меньше, чем во времена существования товарищества.
Баффетт с сарказмом отзывается об этой группе в своих письмах: «Любой, кто держит столько акций, надо полагать, после исследования их инвестиционных достоинств (неважно, насколько престижны их названия), является последователем того, что я называю “ноевой школой инвестирования” — каждой твари по паре. Такие инвесторы управляют ковчегами. Но если Ной действовал в соответствии с определенными испытанными временем биологическими принципами, то инвесторы теряют голову в отношении математических принципов. (Сам я не выхожу за пределы двумерной геометрии и делаю лишь одно исключение — заботливо ограждаю наше товарищество от математиков.)».