ENG
Я живу и работаю в долине уже больше трех лет. Слежу за стартапами из России и СНГ. И я заметил огромную разницу в менталитете и восприятии реальности. Деньги здесь заканчиваются быстро: долина не просто дорогое, а очень дорогое для жизни место. Покорить её с наскока не получится, многие приезжают на 2-3 месяца в надежде быстро привлечь денег и добиться успеха, а это не работает. Здесь нужно жить, впитывать всё вокруг, понять, по каким правилам работают основные механизмы, обзавестись связями и конкурировать с местными, которые тут выросли и учились в местных университетах, чувствуют себя как рыба в воде.
Тем не менее если вы хотите создать успешный стартап, вы обязаны быть тут. На западном побережье США лучшая в мире бизнес-среда для проектов, которые меняют мир. В чем же заключается притягательность и магия этого места? И может ли «Кремниевая долина» появиться у нас, в России?
Трудности продаж
Стартап — продукт, который требуется произвести и затем продать. Для производства нужны компоненты: люди, финансы, технологии и рынки сбыта готовой продукции. С продажей есть два варианта: либо стартап поглощает другая компания, либо он выходит на IPO (Initial Public Offering). На этом этапе жизненный цикл стартапа заканчивается. Бывает, что некоторые компании даже после IPO продолжают называть себя стартапами (например, Uber). Такая терминология некорректна, поскольку искажает смысл понятия.
По оценкам различных экспертов, более 70-80% российской экономики национализировано. По сути, единственный возможный покупатель стартапов — государство в том или ином «амплуа». ВТБ, «технологичный» Сбербанк или «Роснефть» — все это грани одной сущности с общей идеологией и образом мышления. То есть спектр стартапов, которыми они потенциально могут заинтересоваться, очень узок. Кроме того, большинство госкомпаний создают свои дочерние технологические компании.
В долине же присутствует не только частный бизнес США, но и огромное количество компаний со всего мира, которые хотят и способны покупать дорогие стартапы. Работают и различные государственные программы. По статистике, средняя цена покупки стартапа колеблется в пределах $50-100 млн. Редкий российский бизнес способен заплатить такую сумму. Для сравнения, один только Apple, капитализация которого не так давно перевалила за $1 трлн, стоит дороже, чем все российские компании вместе взятые.
Для продажи стартапа необходимо довести его до определенного уровня: найти рынки сбыта и платежеспособных покупателей. В последние годы Россия активно взяла курс на самоизоляцию, что очень сильно сужает доступ к иностранным инвестициям, в первую очередь, и к иностранным рынкам сбыта, во вторую. Может показаться, что внутреннего потребления будет достаточно, ведь Россия — это примерно 1,8% ($1,5 трлн) мирового ВВП (по данным Всемирного банка на 2017 г.). Это внушительная цифра, но она не в полной мере отражает потенциал спроса. По данным Credit suisse за 2016 год, капитал в стране распределяется крайне неравномерно: 89% всех активов сосредоточены у 10% населения, и в этом году ситуация ухудшилась. Только они могут покупать дорогие товары или услуги, в то время как более 20 млн человек находятся за чертой бедности и могут тратиться только на предметы первой необходимости. При этом средний класс — главный потребитель товаров и услуг — активно сокращается. Может показаться, что более перспективен сектор B2В. Но, увы, государственные монополии предпочитают «проверенных поставщиков». На свободном рынке желание модернизировать свое производство тоже невелико — риски и издержки постоянно растут, спрос падает. Единственный способ выжить бизнесу — начать продавать более дешёвые и низкокачественные товары и услуги. Однако вырасти хотя бы до 500 млн рублей можно.
Доступ к деньгам и технологиям
Другой важный момент. Бизнесу нужен доступ к длинным деньгам, венчурным инвестициям на 10-15 лет. В России невозможно найти частные инвестиционные компании с таким горизонтом планирования, который напрямую связан с бизнес-климатом в стране. В долине же в последние годы финансирование стартапов стало доходить до безумия: если 5-7 лет назад средний размер seed-раунда (самый первый раунд привлечения инвестиций) был в среднем около $500-700 тыс., то в последние два года это уже около $3-5 млн (раньше это был размер A-раунда).
Кроме того, высокотехнологичному стартапу требуются высококвалифицированные кадры и доступ к последним технологиям. Вот тут у нас не так все плохо. На текущий момент в России есть два сильных конкурентных преимущества, которые могут послужить стартовой точкой для создания своего центра передовых технологий. Наши вузы выпускают отличных специалистов; качественное техническое образование — одно из неоспоримых преимуществ. В силу разных причин его качество постепенно снижается, но процесс еще можно обратить. Чтобы химики и физики не шли работать менеджерами в банки, не уезжали за границу, надо создать им среду для работы, профессиональные рабочие места. И второе — низкая стоимость рабочей силы. Средняя зарплата программиста в Кремниевой долине около $140 тыс. (8,5 млн рублей) в год. В России — примерно 1,7 млн рублей. В других отраслях разница еще больше. Сейчас мы можем выигрывать на этом поле даже у Индии и Китая, привлекая в перспективные проекты лучшие кадры.
Большой путь предстоит пройти до того времени, когда в России появится своя Кремниевая долина. Основатели стартапов должны ясно осознавать свои возможности, комплексно оценивать проекты, рассчитывать на широкие рынки сбыта. С другой стороны, только государство может стимулировать развитие здоровой конкурентной экономики, финансовой сферы, развивать программы поддержки технологических отраслей.
