ENG
Составлять аналитические обзоры по состоянию национальных экономик в постковидный период весьма сложно. До начала пандемии «неопределенность» была применима скорее при анализе теоретических общемировых экономических процессов. В настоящий момент она может смело использоваться при оценке практически всех участников экономической деятельности на всех уровнях.
Ожидаемые результаты (ВВП, объемы капиталовложений и инвестиций, рост доходов населения) — вот основной эпитет экономического анализа сегодня. Аналитические прогнозы больше напоминают тревожные предсказания.
Преодоление пандемии COVID-19 основными игроками мировой экономики только ожидается. Но это почему-то категорически не относится к анализу современного состояния экономики Китая. И Всемирный банк, и Международный валютный фонд, и аналитические агентства типа Bloomberg начиная с этого года радостно трубят о преодолении Поднебесной кризисных явлений. С их точки зрения уместен следующий образ: локомотив мирового роста, постояв немного на ковидной платформе, устремился вперед, волоча за собой все мировое экономическое пространство.
Однако столь поспешное восхищение достижениями Пекина не может не вызывать удивления. Прежде всего из-за того, что для составления победных реляций по оздоровлению его экономики используют только факты, представленные правительством и государственными учреждениями. Налицо излишняя утопичность в оценке реальных экономических достижений Пекина.
Во внимание не принимаются триггерные ситуации на фондовом рынке, на рынке инновационных инвестиций и обслуживающем его банковском секторе, состояние кредитной системы. А их состояние очень непростое. Его с трудом можно назвать «фантастично успешным». Так что же происходит в экономике «белого лебедя, тянущего на себе рост всего мирового пространства»? И какова реальность мифа о восстановлении его экономики?
Начнем с положительных факторов. Зная особенности китайской статистики и если принять условие, что данные соответствуют действительности, результаты КНР по постковидному оздоровлению национальной экономики действительно впечатляют. Государственное статистическое управление КНР 18 января 2021 г. опубликовало отчет об основных достижениях национальной экономики. Рост ВВП по итогам 2020 г. составил 2,3% (около $15,42 трлн). Это, по оценке Bloomberg, самый высокий показатель роста национальной экономики в 2020 г. Объем капиталовложений в промышленный сектор увеличился на 2,9% по сравнению с 2019-м. Инвестиции в высокотехнологичные услуги выросли на 9,1%, а в высокотехнологичное производство — на 11,5%. Создано почти 12 миллионов новых рабочих мест, причем 45% приходится на высокотехнологичный сектор. Удельный вес добавленной стоимости третичного сектора экономики в ВВП достиг уровня 54,5%, что соответствует росту на 0,2% в годовом исчислении.
В 2020 г. закончена, впервые в истории Китая, социальная реформа, направленная на создание системы социального страхования и пенсионной системы. На сегодня система социального страхования охватывает почти 95% населения: 1,36 млрд человек. Это крупнейшая в мире система социальной защиты граждан. Пенсионная система охватывает свыше 1 млрд человек и гарантирует им ежемесячные выплаты. Для справки: это треть от мирового населения, охваченного пенсионной системой. Социальная реформа начала готовиться еще в 2009 г. Ее основная цель — трансформировать стратагему поведения широких слоев населения КНР. Ожидается, что ее реализация позволит переориентировать его от накопления в сторону увеличения потребления. По оценкам специалистов на социальную реформу правительство намерено тратить более $1,5 трлн ежегодно. Очевидно, такие деньги у Пекина есть.
Достаточно оптимистичным с точки зрения преодоления кризисных явлений стало начало 2021 г. Подтверждением служат экономические показатели, предоставленные государственными органами за первый квартал. Так, по данным Министерства промышленности КНР, рост промышленного производства за первые два месяца 2021 г. составил 3,5% по сравнению с аналогичным периодом 2019 г.
Рост прибыли промышленных предприятий малого и среднего бизнеса Китая за первые два месяца 2021 г. составил 72,1%, по сравнению с аналогичным периодом 2019 г. Прибыль крупнейших государственных корпораций к концу I квартала показала рост в 31,1% по сравнению с докризисным периодом 2019 г.
Положительная динамика восстановления экономики наблюдается и по ряду косвенных признаков. Потребление электроэнергии в первом квартале выросло на 21,2%, причем в основном за счет промышленных предприятий малого и среднего бизнеса (МСП). Рост экспорта российского газа через трубопровод «Сила Сибири» вырос в 3,2 раза в годовом выражении. В марте — по заявлению Государственного статистического управления — практически полностью восстановился объем внутренних авиаперевозок.
С начала 2021 г. компании Китая установили новый исторический рекорд по объему сделок M&A. Он, по данным Refinitiv, составил небывалую сумму в $77,5 млрд, что почти в три раза превышает их уровень за аналогичный период 2020 г. Обращает на себя внимание, что подобное поведение совсем не типично для китайских компаний. Как правило, начало года — не самый активный период для китайских M&A.
Основная активность сделок M&A приходится на высокотехнологичный сектор, медицину и логистику. Активность в высокотехнологичном секторе и в медицине ожидаема. Она опирается на стартовавшую стратегию импортозамещения, направленную на ослабление зависимости высокотехнологичного сектора от зарубежных технологий и борьбу с последствиями пандемии COVID-19. Это, безусловно, восходящие тренды китайских M&A-сделок на долгие годы. В свою очередь рост количества сделок в сфере логистики — новая тенденция национальных M&A.
Примером служит недавнее поглощение Kerry Logistics китайской курьерской службой SF Holding. Объем сделки составил $2,3 млрд. Не менее впечатляющим является поглощение CJ Rokin, старейшей логистической компании Китая, частной инвестиционной фирмой Fountain Vest Partners со штаб-квартирой в Гонконге, за $2,1 млрд. Рост M&A-сделок в сфере логистики, скорее всего, обязан стремительному и масштабному росту популярности электронной торговли в период пандемии.
Определенной неожиданностью для экспертов стало заметное увеличение M&A-сделок в строительных компаниях. Так производитель цемента Xinjiang Tianshan поглотил четырех региональных конкурентов за 98 млрд юаней ($15 млрд). Не очень, правда, понятно, почему это стало таким неожиданным: начиная со II квартала 2020 г. развитие национальных инфраструктурных проектов признано Пекином одним из основных триггеров оздоровления экономики. Уже к III кварталу аналитики из CCID Think Tank Electronic Information Institute, государственного аналитического центра и Haitong Securities, крупной китайской компании по ценным бумагам, оценили государственные инвестиционные портфели, связанные с новыми инфраструктурными проектами, в $1,43 трлн. Ожидается, что к 2025 г. сумма вырастет до $2,51 трлн. В развитии инфраструктурных проектов активно задействованы 25 провинций, реализующих собственные локальные планы. Самым впечатляющим является план Шанхая, установившего общей целевой показатель инвестиций на ближайшие три года в размере $38,7 млрд. Невольно возникает вопрос:
«Откуда правительство Поднебесной возьмет столь колоссальные финансовые средства?»
Ведь, по данным Министерства финансов КНР, доходы бюджета в 2020 г. упали на 3,9%, а это $2,8 млрд. В том числе налоговые поступления частных лиц сократились на 2,3% ($1,7 млрд). Поступления от налога на добавленную стоимость, основного источника дохода бюджета, упали на 8,9% (до $6,4 млрд), налог на потребление — на 4,3% ($3,1 млрд). Да, конечно, можно очередной раз включить печатный станок. Воспрепятствовать этому не смогут ни государственные финансовые регуляторы, ни Центральный банк, которые не играют самостоятельной роли. Но печатать юань до бесконечности невозможно. Его уже начиная с 2015 г. и так излишне много.
Результатом непростой экономической ситуации стал небывалый рост государственного долга Поднебесной. К концу 2020 г. он составил 58,7% от ВВП. Долг нефинансового сектора (промышленность + государство + домохозяйства) достиг уровня 280,3% от ВВП, что вплотную приблизилось к аналогичному показателю США. А ведь существует еще и так называемый «скрытый долг» — локальный долг государства, висящий на балансе государственных финансовых учреждений. Финансовые регуляторы оценивают его величину в $12,9 трлн. При этом почему-то аналитики пророчат экономике Китая процветание, а экономике США — скорую гибель.
Возможно, на помощь Китаю опять придут мировые лидеры экономического роста. Прежде всего экономика США и немного страны EC, которые, несмотря на очевидные трудности, начинают преодолевать кризисные явления.
Торговый баланс — традиционно важный фактор для китайской экономики. Доходы от экспорта с начала экономических реформ Дэн Сяопина являются краеугольным камнем роста. Долгие годы стабильность Китая опиралась на экспорт, а тот — на масштабное производство сначала дешевого и не очень качественного ширпотреба, а затем — среднекачественной продукции высокотехнологичного сектора. Пандемия COVID-19 нанесла урон основным покупателям китайской продукции. Только за два первых месяца 2020 г. внешний товарооборот Китая упал на 11% ($591,9 млрд). И вот пришло спасение для плана Пекина по оздоровлению экономики. По данным Госстата КНР, в I квартале наблюдается резкий рост объема внешней торговли. Он достиг показателя в 41,2%, что соответствует $834 млрд. За весь 2019 г. он составил $662 млрд.
Наблюдается определенное восстановление и внутреннего спроса, прежде всего за счет роста объемов онлайн-торговли. Только в I квартале он превысил $1,81 трлн, что на 10,9% больше аналогичного показателя докризисного уровня. При этом в секторе офлайн-торговли ситуация пока не так оптимистична. Падение в 12%, случившееся в 2020 г., пока не отыграно. Прежде всего вследствие проседания продаж автомобильной и электронной промышленности. С автомобилями, пожалуй, все ясно: куда поедешь путешествовать при перманентной возможности объявления очередного ковидного локдауна? С проседанием же продаж электронных гаджетов при всепоглощающей любови населения Китая к их покупке вопрос открытый. Все ли в порядке с финансами у населения «оздоровившейся» экономики?
Странно на том же фоне смотрится хлопковая торговая война, охватившая внутренний рынок Поднебесной. Бойкот покупки текстильной продукции H&M, Converse, Adidas и Calvin Klein вследствие их отказа использовать синьцзянский хлопок излишне масштабно поддерживается государством. Может, таким образом правительство пытается замаскировать очередное падение продаж на внутреннем рынке.
Тем не менее рост торгового баланса оказал положительное влияние на состоянии экономики в целом. Как упоминалось ранее, в I квартале появились положительные изменения в промышленном секторе Китая. Наблюдается значительный рост притока прямых инвестиций, прежде всего в высокотехнологичный сектор. В первом квартале он составил 4%.
Тут первую скрипку играет фондовый рынок США. Можно сказать, ситуация на нем в отношении китайских компаний носит ажиотажный характер. В первом квартале 2021 г. рост инвестиций в компании из Поднебесной составил 440% по сравнению с 2020 г. Это без малого рекордные $11 млрд. Невольно возникает вопрос:
«Что это — признак уверенности американских инвесторов в завершении технологического противостояния двух стан на фоне преодоления Пекином постковидных экономических трудностей?»
Очевидно, что нет. Противостояния пока никто не отменял. Джо Байден продлил действия, принятых администрацией Дональда Трампа в мае 2020 г. изменений в Foreign Direct Product Rule (правила контроля за товарами, произведенными за рубежом, но имеющие компоненты, технологии или программное обеспечение американского производства). А это продолжение и закрепление удара по китайскому производству, прежде всего изделий полупроводниковой базы.
Мечта Пекина стать в 2030 г. мировым центром по развитию искусственного интеллекта остается под ударом. И утопическая вера американских инвесторов в способности Пекина первым преодолеть трудности в экономике тоже вовсе ни причем. Однозначно, это следствие беспрецедентной накачки экономики США новыми траншами правительством Байдена, начавшейся с нового года. «Байдономика» — так аналитики определили этот стиль преодоления экономических трудностей; достаточно унизительное для первой экономики мира определение. Впрочем, это проблемы руководства США, и на первый взгляд к теме нашего исследования не имеют отношения.
Однако так ли это? В Китае очень тревожная ситуация на фондовом рынке, на рынке инновационных инвестиций и обслуживающем его банковском секторе, тревожит и состояние кредитной системы. К I кварталу 2021 г. капитализация фондового рынка Китая достигла 5-летнего максимума. Ее рост составил 318% от ВВП. Это колоссальная сумма, 85% которой являются частными инвестициями. Налицо повторение ситуации 2008 г. Правда, тогда рост составил «всего каких-то» 140% ВВП. В 2008 г. Пекин смог залить перегретость фондового рынка ничем не обеспеченными юанями. Сейчас же ситуация совершенно другая. В 2021 г. мы наблюдаем не просто перегретость. «Пузыря» такого масштаба не было в истории мировой экономики никогда.
Откуда берутся средства, питающие этот «пузырь»? Да все оттуда же. Только выделяет их правительство Си Цзиньпина. Пекин для посткоронавирусного оздоровления направил в экономику $785 млрд. Часть из них должна была пойти на помощь промышленным предприятиям и банкам, а часть — на указанное ранее развитие инфраструктурных объектов. Похоже, практически все они ушли на разогрев фондового рынка. Так, может, поможем аналитикам-предсказателям и введем новый термин, характеризующий современное состояние экономики Китая, — «Сицзиньпиноэкономика»?
Осложняет ситуацию история с частными кредитами. Только в 2020 г. китайские банки выдали их на $3 трлн, причем 20% пришлось на инклюзивное финансирование, включая кредитование малого и среднего бизнеса. С учетом предыдущих займов общий уровень закредитованности китайской экономики достиг $30 трлн. Большая часть этих денег и просочилась на фондовый рынок Китая. Усложняет ситуацию то, что основная часть средств принадлежит неквалифицированным инвесторам и относится к краткосрочным кредитам. Направляются они не на развитие реального сектора экономики, а на краткосрочные аукционные спекуляции, которые из политкорректности именуют «портфельными инвестициями». Именно эти деньги подогревают «пузырь», поддерживая безумно перекупленные и раздутые котировки акций китайских компаний. Игрой на фондовом рынке увлечены все слои населения Китая. В ожидании быстрой прибыли в инвесторы ринулись и студенты, и пенсионеры. Если волна банкротства накроет экономику Поднебесной, трудно представить уровень социального взрыва, который охватит ее.
А банкротства уже начались. Так, крупнейший HNA Group Co., Ltd, конгломерат, которому принадлежит Hainan Airlines, четвертая в мире авиакомпания, в феврале 2021 г. объявила о нем. Правительство приложило невероятные усилия для приостановки процесса. Следующим ударом было совпавшее с началом Всекитайского собрания народных представителей падение на фондовом рынке показателя CSi 300 на 14%. Не очень удачный момент. Пекин опять залил инцидент деньгами. Но если банкротства начнут сыпаться постоянно, печатный станок юаня может не выдержать. И единственным способом преодоления социального взрыва остается запуск правительством секторального банкротства.
Что оно выберет? Социальный взрыв, масштаб которого трудно даже представить, или потерю лица в мировых отчетах об успехе экономики Китая? Являются ли подобные перспективы признаком выздоровевшей экономики? Наверное, не совсем.
Так что же с вопросом о полном восстановлении экономики Поднебесной? Очевидно, этот миф очень далек от реальности. Китай однозначно находится только в начале пути. Если вернуться к образу локомотива, ему пока есть дело только до себя. Тянуть всю мировую экономику, как было в 2008 г., он пока не может.
