ENGПланировать бюджетные расходы на инвестиционное развитие российских регионов необходимо более качественно, в том числе с учетом региональной специфики, а порядок предоставления мер господдержки в части территорий с особым экономическим статусом нуждается в изменении. К таким выводам пришли участники министерской дискуссии «Эффективность бюджетных расходов на реализацию инвестиционной и экономической политики в субъектах РФ», прошедшей 28 июня в Научно-исследовательском финансовом институте (НИФИ) Министерства финансов РФ.
Об итогах аналогичной дискуссии в разрезе Центрального и Северо-Западного федеральных округов уже рассказывал «Инвест-Форсайт», теперь же диспут касался субъектов Дальнего Востока и Сибири. Модератором дискуссии и докладчиком по заявленной теме выступила руководитель Центра Отраслевой экономики НИФИ Инна Рыкова, которая как раз и остановилась на анализе подходов, и оценке эффективности бюджетных расходов, а также на экономическом и инвестиционном развитии территорий ДФО и СФО.
Некоторые выводы в рамках дискуссии прозвучали довольно категорично — так, под вопросом с точки зрения специалистов НИФИ в принципе остается эффективность расходования бюджетных средств инвестиционного характера вне проектного формата, в том числе звучали такие характеристики как «неконкурентное», «недоходное», «невозвратное». Ситуация, к сожалению, характерна практически для всех отраслей, т.е. существуют формальные процедуры, но при этом эффективность бюджетных расходов вызывает вопросы.
«Для российской системы бюджетных расходов инвестиционного характера складывается ситуация, когда цель — это получить и освоить бюджетные средства», — говорит Инна Рыкова.
Между тем, уточняет она, должно быть ровно наоборот — в проекте должны присутствовать частные инвесторы, которых логично стимулировать мерами господдержки.
При этом, говорит Инна Рыкова, приходится постоянно сталкиваться с «размыванием ответственности» со стороны получателей средств. Также в российской практике бюджетных расходов инвестиционного характера отсутствует, к примеру, проверка на возможность реализации проекта без использования инвестиций со стороны бюджета или с использованием лишь мер косвенной господдержки.
Импортозамещения не случилось
Во многом сенсационными выглядят выкладки специалистов НИФИ относительно промежуточных результатов политики импортозамещения, которая бюджетную поддержку инвестпроектов, как в целом по стране, так и в разрезе заявленных территорий Сибири и Дальнего Востока.
«Если посмотреть в разрезе федеральных округов, мы увидим, что никакого импортозамещения начиная с 2013 года не происходит — если мы проведем сравнение, к примеру, с 1998 годом, с кризисом, когда произошли девальвация рубля», — уточняет Инна Рыкова.
Причем, замечает она, речь идет не о денежных, а о физических объемах.
Основанием для подобного вывода стал анализ динамики индекса зависимости от импорта, понимаемого как отношение объема импорта к объему экспорта по товарным группам и в разрезе стран. Если отталкиваться от его показателей, приходится констатировать, что импортозамещение началось в 1998 г., а влияние санкций на индекс не зафиксировано. Наоборот, в 2015—2016 гг. отмечены отрицательные тенденции в Уральском и Приволжском федеральных округах с точки зрения импортозамещения.
Если посмотреть на зависимость от импорта конкретных субъектов федеральных округов, которые рассматривались в рамках дискуссии (ДФО и СФО), то в 2015—2016 гг. рост индекса был зафиксирован в Чукотском АО, Еврейской АО, Амурской и Магаданской областях. Также индекс показал рост в Новосибирской и Омской областях, Алтайском крае, Республике Алтай и Бурятии. самое низкое значение индекса в Кемеровской области.
Особенно неожиданными оказались данные об импортозамещении в промышленности по России, которые идет вразрез с заявлениями Минпромторга.
«Мы не видим резкого падения импорта, в 2016 году по ряду позиций у нас начинается рост импорта в физическом объеме», — говорит Инна Рыкова.
Исключением не стал агропромышленный комплекс.
«Если смотреть в суммах, все замечательно, импорт снижается, если же смотреть физические объемы, ситуация совершено другая», — говорит Инна Рыкова.
Она приводит в пример ситуацию с импортом свежих яблок, когда по всей стране закладываются фруктовые сады, но Сибирский и Дальневосточный округа не являются их потребителями, а Московская область импортирует яблоки из Молдовы.
На данном фоне из-за госпреференций бюджет не дополучает колоссальные суммы налоговых отчислений — речь идет о налоге на прибыль (применительно к двум федеральным округам). В Дальневосточному ФО по сравнению с 2015 г. сумма недопоступлений выросла с 5,1 млрд руб. до 24 млрд руб., по Сибирскому ФО — с 20,5 до 41,5 млрд руб.
«Наверное, для субъектов это нелишние деньги и нужно смотреть: что, собственно говоря, дают эти льготы и преференции, которые возникают», — уточняет Инна Рыкова.
Эффективность затрат бюджета на поддержку инвестпроектов НИФИ также предлагает оценить по ситуации на рынке АПК, поскольку здесь это сделать проще всего. Показатели также заставляют задуматься. К примеру, по Дальнему Востоку темп роста бюджетных расходов значительно опережает и темп роста производства, и темпы роста налоговых поступлений. А производительность труда в АПК растет только за счет снижения численности занятых и количества организаций.
ТОР — эффективны или нет?
В рамках дискуссии немало внимания было уделено и эффективности работы территорий опережающего развития, инструмента, который был разработан для регионов Дальнего Востока.
Как уточнил научный сотрудник Центра межбюджетных отношений НИФИ Сергей Некрасов, на текущий момент создано 17 ТОР на территории 8 субъектов Дальнего Востока. По данным налоговой службы, которыми оперирует НИФИ, динамика доходов организаций ТОР достаточно оптимистична — по ДФО они превысили 15 млрд руб. (в основном, за счет Хабаровского края). Однако эффективность инвестиций вызывает вопросы и в данном случае.
«Создание дальневосточных ТОР велось по сиюминутному принципу, — уточняет Сергей Некрасов. — Более перспективной была бы привязка территории опережающего развития к приоритетным направлениям экономического развития с учетом региональной специфики».
То есть речь идет о выделении, к примеру, приоритетных задач для ДВФО и проекции ТОР на эти задачи. Такой подход, по словам Некрасова, обсуждается, но пока еще в рабочем порядке.
«Вопрос показателей эффективности ТОР поставлен всерьез и надолго», — уточняет Некрасов.
При этом сегодня существует два противоположных подхода к оценке деятельности ТОР и перспективам их развития. Так, со стороны Минфина было озвучено предложение запретить создание ТОР до полного изменения нормативной базы, которая бы включала установление показателей эффективности и финансовой ответственности, мониторинг финансового состояния ТОР и его сравнение с состоянием других хозяйствующих субъектов. Однако есть и другой подход, который зафиксирован в паспорте приоритетной программы комплексного развития моногородов, где одним из приоритетов является создание 100 ТОР в моногородах до конца 2018 года.
«В ситуации, когда усложняется процедура принятия решения о создании ТОР, когда предъявляются повышенные требования к деятельности управляющих компаний, к деятельности резидентов территории ТОР, и в случае неэффективности ставятся вопрос о их закрытии, для дальневосточных моногородов может быть перспективной ориентация не на большой, а на малый ТОР, в режиме, предусмотренном для моногородов», — говорит Сергей Некрасов.
Это серьезный шанс, которым дальневосточным моногородам стоит воспользоваться в ближайшее время, полагают в НИФИ.
Автор: Ольга Блинова
