ENG
Гражданская война в Афганистане продолжалась около 45 лет. Сейчас можно предположить, что она приближается к концу. Запрещенная в России и многих других странах как террористическая организация «Талибан» пришла к власти. Она формирует свое правительство и делает заявления, поражающие пока корректностью и взвешенностью. Многие ожидали от нее насилия и беззакония, выдаваемого за идеальный порядок, спущенный непосредственно с неба. Но пока более всего видно стремление лидеров «Талибана» воссоздать бюрократию государства и нащупать компромиссы с обществом, особенно с женщинами.
Вопрос стоит так: либо руководство талибов будет определять, что можно и что нельзя в Афганистане, что соответствует Корану и что нет, обеспечив порядок и нормальную повседневную жизнь людей для функционирования экономики, либо командовать начнут различные муллы, полевые командиры, самопровозглашенные лидеры этносов и территорий. Во втором случае о новой экономике Афганистана говорить не приходится — как и об окончании гражданской войны. Однако все больше наблюдателей заявляют: за 20 лет руководство талибов многому научилось и многое узнало о мире.
Это и делает возможным обсуждение новой модели экономики Афганистана.
Во-первых, экономика будет функционировать в реалиях идеологической власти исламской религии в обществе. Но сама религия должна будет в этом случае находиться под контролем прагматичного руководства страны. Здесь должен быть применен принцип герцога Альба, испанского католического политика и военного XVI века, который гласит: божья воля — это не то, что мне говорят священники, а то, что я им приказываю. Все это должно касаться законов и их применения (талибы обещали вернуть законы шариата) и современных общественных норм, которые необходимо учитывать. Права для женщин, включая высшее образование, были гарантированы руководством талибов. Если новые власти не будут слишком активно воевать с повседневной жизнью горожан, они смогут получить поддержку женщин и образованных слоев общества.
Все это крайне важно для функционирования экономики, в которой должны будут развиваться: горная добыча, первичная переработка извлекаемого из недр сырья, строительный сектор (включая развитие коммуникаций), легкая промышленность, где традиционно трудится много женщин, сфера услуг, где женский труд может быть крайне важен, если только «слабый пол» не будет заперт в домах под угрозой смерти или насилия, и сельское хозяйство.
В отношении сельского хозяйства новые афганские власти столкнутся с классическим противоречием между экономическим интересом и правами владельцев земли. Известно, что укрупнение производства, например развитие производства фруктов, зачастую требует наступления на крестьян. Так, производство мандаринов в Марокко началось с выдворения крестьян с земли. Это привело к восстаниям и даже кровопролитной войне.
Нужно понимать: сельский мир Афганистана крайне архаичен. Эту архаику нужно будет потеснить в походе за ресурсами недр, а в дальнейшем (это стоит предполагать) создание крупных фруктовых или оливковых садов, например, потребует освобождения территорий от мелких земледельческих хозяйств. Если талибы учитывают такую перспективу, они должны будут объявить землю собственностью не людей, но божества или государства, обеспечив право владения всем лицам, её обрабатывающим, что при необходимости позволит их перемещать. А необходимость может возникнуть в процессе разработки месторождений уже в ближайшие годы.
Новые власти имеют репутацию некоррумпированных, что в контексте мягких мер можно считать мощным ресурсом. Опираясь на доверие в обществе, можно совершить многое даже в рамках очень консервативной культурной повестки. Но это только если доверие удастся получить и не растерять какими-либо зверствами и дикостями, например расстрелами демонстраций в защиту старого государственного флага или распределением женщин между боевиками (о чем тоже уже сообщает пресса). Понятно, что имитации демократии от новой власти на данном этапе ожидать не стоит. Однако если она покажет городу и сельской местности, что действует честно и наказывает за злоупотребления своих «героев», это может обеспечить ей нечто вроде легитимности.
Афганистан нищая, но потенциально очень богатая страна. Финансы талибов на подконтрольных ранее территориях формировались из пожертвований, налогов в торговле и транспортировке товаров, добычи полезных ископаемых, сборов от производства и вывоза опиумного мака. США (по слухам) сами переправляли военными самолетами героин в ЕС; афганские и европейские власти закрывали на это глаза. Теперь талибы обещают покончить с наркотиками, производством и вывозом героина. Это логично, если они хотят развивать нормальную экономику, удерживать власть и обеспечивать защиту инвестиций.
Запрет на ссудный процент и списание долгов ничего здесь не меняет. Страна будет жить с исламским банкингом: кредитование будет работать не с процентами, а с долями от прибыли — это может приносить кредитору намного больше, чем дали бы проценты, но соответствует специфическому пониманию справедливости. В сущности, это те же проценты. Впрочем, на данном этапе едва ли Афганистан ожидает развитие кредитования. А вот формой включения государства или его банка в проекты иностранцев это быть может. Вообще, стоит ожидать развертывания совместных проектов в горной добыче.
Афганистан располагает небольшими запасами каменного угля, который может быть применен и для генерации электроэнергии. Имеется немного железной, марганцевой и медной руд, гипса, свинца, цинка, золота, серы. Подлинным сокровищем является газоносный бассейн на севере страны. В недрах провинции Газни были обнаружены огромные запасы лития, столь необходимого для производства аккумуляторов в Китае. Все это способно приносить миллиарды долларов ежегодно. Нынешний ВВП Афганистана в $20 миллиардов может быть удвоен, если только позволит инфраструктура и будет иметься порядок для её восстановления и расширения.
Дел очень много — и выгоды от них огромны. Однако чтобы их взять, нужно иметь эффективную — некоррумпированную — бюрократию и построить очень государственную модель экономики, во всяком случае первоначально. То есть вопрос стоит в формировании из победившей силы диктатуры развития, как принято называть жесткие постколониальные администрации. Какова их эволюция, вопрос отдельный. На первом этапе они могут творить в экономике чудеса. Талибы уже приказали всем служащим вернуться на рабочие места. Они хотят восстановить бюрократическую машину, а затем, вероятно, попытаются ее морально и физически улучшить. Не ошибутся ли? Все ли поймут?
Посмотрим, смогут ли талибы двинуться описанным путем. Одно ясно: им будут подсказывать и помогать те, кто помог им выгнать США.
