ENG
Переработка собственных ресурсов становится все более важным условием промышленного развития России. Пережив две волны глобального кризиса, экономика нащупывает новый путь, на котором рука государства должна устранить все мешающее неомеркантильному развитию. Как и почему это стало необходимо и возможно, и почему одной невидимой руки рынка мало?
В 2008—2009 годах «развивающиеся экономики» пришли на помощь терпящим бедствие старым центрам капитализма, прежде всего самим США. «Большая двадцатка» в те годы работала с энергией пожарной команды в момент страшного бедствия. Это на время помогло: рынки были стабилизированы и возобновился рост ВВП. Но когда в 2013—2016 годах вторая волна кризиса накрыла экономики БРИКС и меньшие страны, старые центры никому не пришли на помощь. Наоборот, они выставляли бедствующим державам счета за «неверную» политику, «агрессивность» или «излишнюю» рыночную экспансию. Когда волна отхлынула, мир открылся не таким, каким был прежде.
Наступила эпоха новых правил, где уже не было взаимного доверия между старыми центрами и «развивающимися экономиками», на деле зачастую являвшимися новыми центрами капитализма. К ним в Евразии можно уверенно отнести Китай, Россию и Индию, а также менее крупные государства: Турцию, Иран, Пакистан. Здесь за десятилетия глобализации вырос и окреп местный крупный бизнес.
Мир до кризиса держался на правилах «Вашингтонского консенсуса». Суть их состояла в том, что правительства не должны ограничивать свободу движения финансовых капиталов и товаров. Однако плохое поведение Запада, вторая волна кризиса с девальвациями многих валют Евразии, включая рубль, создали новую ситуацию. Отныне все более сознается: правильно поощрять национальное производство и защищать его всеми разумными средствами. Выгодно также расширять вывоз товаров, а на своем рынке замещать импорт. С друзьями надо обмениваться квотами, а остальных ограничивать необходимым обменом продуктами, каковых вы в своей экономике создать не можете.
Подобная политика может быть названа «неомеркантилизмом», или «новым меркантилизмом». Термин был введен в оборот с подачи нашего института. Неомеркантилизм есть курс развития национального производства с использованием механизмов государственной поддержки, включая разумный протекционизм, стимулирование внутреннего спроса и смелое продвижение экспорта на чужие рынки. Все это напоминает меркантилизм классический, о невероятном успехе которого в XV-XIX веках так не любят рассказывать студентам либеральные профессоры. То была рыночная стратегия, но вовсе не свободная торговля. Рядом с невидимой рукой рынка орудовала рука государства.
Правда состоит в том, что капитализм возник не сам собой, а был во многом создан усилиями государственной руки в экономике. Ее сила убавилась в 1982—2008 годах, но изменение условий вызвало ее резкое усиление в России и других странах. Началось новое экономическое время. В логике этого времени и нужно рассматривать успехи российской экономики в 2017—2018 годах. Конечно, чиновники и близкие к правительству экономисты говорят о бурном росте. Однако имело место скорее усиливающееся оживление, а сильный рост еще нужно будет создать. Одно из важнейших его условий — прекращение беспорядочного вывоза из страны ценнейших ресурсов: тех, что уже сейчас могут массово перерабатываться и вызывать развитие индустрии. Сейчас это еще не нефть, а, прежде прочего, лес и металлический лом.
2017 и 2018 годы оказались весьма неплохими с точки зрения запуска новых промышленных предприятий. Надо учитывать, что эпоха глобального кризиса еще не завершена: оживление экономики России в последние два с половиной года — еще не устойчивый подъем. Тем не менее 2017 год дал 164 фабрики, а 2018 год — 215 фабрик. Ежегодные инвестиции в новую промышленность при этом составляли примерно 210 млрд рублей. В массе открытых в минувшие годы предприятий лидирует машиностроение и металлообработка (71 завод). Еще 30 относятся к химической промышленности, а 38 — к строительным материалам и ремонту. Дальнейшее развитие индустрии (особенно машиностроения) при одновременной реализации государством инфраструктурных проектов, поощрении строительства и замещении импорта будет увеличивать потребность экономики в стали.
Уже сейчас металлурги сталкиваются с нехваткой самого ценного сырья — лома. Он активно вывозится из России, тогда как его цена за тонну в последние годы взлетела с 10 до 17,7 тысяч рублей. В итоге страна это сырье и ввозит, так как свой лом уходит за рубеж. Если представить такое развитие событий с лесом (если его вывоз не будет запрещен), мебель в России будут делать дороже и из импортного материала, так как свой лес будет вывозиться, не говоря уже о разбойничьем способе его вырубки. Это поднимет цены. Впрочем, себестоимость части стальной продукции уже поднялась на 15-25% — сказался дефицит лома. Потому эксперты и чиновники все чаще говорят о запрете на вывоз сырья, в котором есть повышенная потребность внутри страны.
В разгар повышения цен на бензин в 2018 году глава правительства Дмитрий Медведев вдруг пригрозил запретить вывоз нефти. Многие восприняли это как чрезмерность, даже как абсурд. Однако по мере развития переработки нефти ее вывоз со временем будет серьезно ограничен. Недавно глава Совета Федерации Валентина Матвиенко предложила запретить вывоз леса, переработка коего на 100% должна и может производиться в России. Наш институт примерно в это же время подготовил исследование по металлическому лому и индустриальным задачам страны; вывод — необходим запрет на вывоз лома. Все это согласуется с рядом государственных программ и майскими указами (2018 года) президента Владимира Путина, которыми, в частности, дана задача нарастить к 2024 году экспорт несырьевых и неэнергетических товаров до $250 млрд в год.
Все громкие призывы строить индустрию и замещать импорт можно было бы списать на обычные для «нулевых годов» благие пожелания, если бы условия оставались прежними. Однако сырьевые цены нестабильны, многие привычные торговые партнеры сделались агрессивными, а значение внутреннего рынка как опорного увеличивается. Все это будет толкать экономику вперед на новый меркантильный путь, даже если в 2019—2020 годах мы переживем еще одну волну кризиса из-за фондового рынка США и индустриального пузыря в КНР.
