ENG
Визит Владимира Путина в Иран в июле 2022 года ознаменовал новые перспективы рубля как валюты для прямых международных расчетов со странами-партнерами. Что потенциальная рублевая валютная зона означает для российской ИТ-отрасли?
Зона ожидает напряженно
О переходе на рубли в качестве средства расчетов летом сообщили главы Турции и Ирана. По мнению многих экспертов, страны ближневосточного региона лишь начинают переходить на широкое хождение рубля. Помимо расчетов с Москвой, два ведущих региональных игрока при стабилизации потенциальной валютной зоны смогут в стратегической перспективе использовать рубли для ведения дел друг с другом.
Пока до этого еще далеко, но для стабильной международной торговли в любом случае придется использовать резервную валюту, и доллар с евро тут вряд ли помогут по известным причинам, а у рубля есть для этого все шансы при грамотной политике нашего ЦБ.
Если такой переход состоится, он будет означать долю российского рубля РФ в корзине резервных валют стран БРИКС в размере около 19%. За Тегераном и Анкарой по логике последуют Ирак, Ливан, Сирия; далее, возможно, Египет. Этого будет достаточно, чтобы национальная валюта получила статус резервной.
Это событие прямо повлияет на экономику России благодаря расширению потенциальных рынков сбыта отечественной продукции, в том числе в сегменте информационных технологий.
Существуют теории, согласно которым валютная зона обеспечивает население современными технологиями при условии, что в экономических активных группах будет не менее 500 миллионов человек. По некоторым оценкам, этот уровень начинается уже с 300 миллионов.
Столько людей нужно, чтобы получить уровень разделения труда, необходимый, с одной стороны, для качественного выполнения работ, а с другой — для гарантированного потребления и обеспечения низкой себестоимости выпуска сложной технологической продукции.
Только при рынке сбыта в 300+ млн человек появляется возможность окупать производство в хайтек-сегменте.
Идем на Восток
На мой взгляд, России необходимо заключать партнерства именно с ближневосточными странами. Дело в том, что Индия и Китай полностью независимы в этом отношении с собственной валютой, развитым ИТ-сектором и населением более миллиарда в каждой стране.
В России же живут 147 миллионов человек. Однако сумма потенциальных участников рублевой валютной зоны составляет уже искомые 500+ млн человек: Россия (147 млн), Иран (87 млн), Египет (107 млн), Турция (86 млн), Ирак (40 млн), Сирия (22 млн), Ливан (8 млн). Также важны страны СНГ, которые так или иначе исторически находятся в сфере влияния Москвы.
У всех этих стран отрасль высоких технологий находится не в самом развитом состоянии, а где-то полностью отсутствует. У всех, кроме России, которая может торговать своей ИТ-продукцией с ними за рубли.
При рынке сбыта в 500+ млн человек вечная и очень болезненная «песня» про «золотые российские процессоры» уйдет в прошлое. Они как минимум станут «серебряными» в плане себестоимости производства, а при должном уровне поддержки со стороны, скажем, Китая, возможно достижение еще более приемлемого ценообразования.
Планировать и развивать производство станет гораздо проще, что позволит разрабатывать продукцию, сравнимую с китайскими и индийскими аналогами, а также активно разрабатывать свои новинки.
Дефицит чипов можно преодолевать за счет Китая и Индии (конкуренции здесь не будет за счет огромных собственных рынков сбыта этих стран). Нельзя исключать и запуска собственного производства в РФ: при любом сценарии высокотехнологичная продукция, чувствительная к количеству выпускаемых партий в плане себестоимости, становится более выгодной с точки зрения окупаемости.
Платежеспособный спрос населения в странах-партнерах по рублевой зоне не должен смущать. Тот факт, что Тегеран или Дамаск не являются стереотипным «потребительским раем», не значит ровным счетом ничего.
Высокотехнологичную продукцию потребляют различные отрасли промышленности, например энергетика, инфраструктура которой работает на серверах, сетях, СХД и ПО. Сюда же относится транспорт, добывающая промышленность и любая другая сфера, нуждающаяся в опоре на базовую ИТ-инфраструктуру.
Потребительский сектор в ИТ — не первостепенный. Вопрос не столько в том, сколько может платить население, а в том, как развиваются потребности в инфраструктуре и сколько за это готовы платить правительства.
Поэтому главный вызов на первых порах развития такого сотрудничества будет стоят в том, сколько российской ИТ-продукции останется на экспорт на фоне удовлетворения своих потребностей.
Потребительский спрос вполне может быть закрыт китайской продукцией — по традиционной схеме, поскольку Китай и так производит ее примерно для половины населения планеты. Далее, если от него «отвалятся» рынки США и ЕС, то Пекин легко переориентируется на рублевую зону на Ближнем Востоке.
Время — вперед
Однако не стоит очаровываться и подсчитывать «быстрые деньги». Процесс старта подобной трансформации в реальном мире достаточно медленный. Сегодня мы находимся в фазе запуска производства в ИТ для внутреннего потребления. И результаты этого этапа мы увидим лишь через несколько лет.
Должен появиться кластер по выпуску высокотехнологичной продукции, который далее можно будет масштабировать для удовлетворения спроса новой валютной зоны.
Важно не упустить момент сейчас: «набить руку», получить мощности и опыт, на основе которых далее будет проще быстро развернуть производство под новые внешние потребности.
Иран находится под санкциями уже очень много лет, выкручиваясь из ситуации с помощью параллельного импорта. Можно предположить, что эта страна станет первым потребителем ИТ-продукции из России, и первые поставки нашей техники пойдут именно туда.
Мы в своей практике уже видим всплеск интереса к российским ИТ-решениям из этого региона, и потому некоторая стагнация стимулирования ИТ-производства в России через льготы и меры господдержки вызывает озабоченность.
Только запуск и отладка механизмов внутреннего инвестирования и планирования сбыта помогут охватить новые рынки в будущем. Пути назад у российской ИТ-отрасли нет. Экспортный потенциал — это явная перспектива роста. В нее нужно вцепиться обеими руками и развивать.
Перемен требуют наши сердца
Этот вектор развития уже осознан властью. Минпромторг не так давно огласил планы по развитию промышленности в рамках новой парадигмы импортоопережения. Она предполагает агрессивные инвестиции в науку, образование, разработку и производство.
Все это — в целях заблаговременного создания необходимых технологий, до наступления дефицита и во избежание модели «догоняющего развития».
Задача непростая: нужно менять систему управления и подход к распределению ресурсов. По каждому промышленному сектору должны быть созданы профильные органы прямого, а на некоторое время чрезвычайного, управления, которые «отвечают головой» за свою отрасль и имеют для этого достаточно полномочий.
Помимо этого, правительство РФ озвучило цель по насыщению российской радиоэлектроникой местного рынка на 70% к 2030 году. Сейчас этот показатель составляет 12% рынка.
Амбиция достижима, но для этого нужно гарантировать внутренние инвестиции и обеспечить рынок сбыта. Как видим, первое условие напрямую связано с комплексом мер по поддержке ИТ после 24 февраля, а второе прекрасно укладывается в парадигму стимулирования рынка через внешние рынки сбыта в рамках рублевой зоны.
Технологический суверенитет, о котором также любят говорить в последнее время, достигается только через умение масштабировать предложение производства до уровня актуального спроса.
