ENG
Производители зерна, покупатели и правительства готовятся к высоким ценам. Немало аналитиков обещает их в 2021–2022 годах.
Однако все идет к тому, что зерно, кукуруза и другие продовольственные товары будут оставаться дорогими гораздо дольше. Настает эпоха повышенных цен.
В 2020 году Россия увеличила экспорт продукции сельского хозяйства до $30,4 млрд. На протяжении года цены на пшеницу увеличивались, а вывоз из России подстегивался спросом на китайском рынке. После провала в начале 2020 года мировые цены на пшеницу поднялись на $100 за тонну; рост продолжился в 2021 году, что побудило власти России ввести ограничения на вывоз зерна. Став устойчивой политикой, это может создать внутренний ценовой климат, но мировой тенденции, конечно, не изменит.
Нестабильность рынков в эпоху большого кризиса 2008–2020 годов приучила многих не заглядывать далеко вперед. Пока популярен прогноз восхождения цен к максимуму в 2022 году, и его нельзя назвать нереалистичным ожиданием. Ведь в минувшем году двигалось вверх не только зерно, но также кукуруза (рост в цене $120 за тонну), соя (прибавила почти $200 за тонну) и другие продовольственные товары. Несомненно, тенденция продолжится: дорожать будут мясо, молочные продукты и многое иное. Причем там, где правительства станут ограничивать вывоз зерна, сена и других нужных для развития скотоводства товаров, будет увеличиваться производство мяса.
Повышение мировых цен на продовольствие не стоит сводить к оживлению в мировой экономике во второй половине 2021 года. На процесс влияет фактор отложенного спроса, накопленного за время застоя, когда в апреле-июне санитарно-эпидемиологические меры сконцентрировали экономический спад, но заставили многих подождать с тратами.
Более значимым является перезапуск роста экономики КНР. Он был произведен после паузы в первой половине 2020 года. Рост китайского спроса, как и в 2016 году, потянул за собой мировую торговлю и цены на все важнейшие товары, включая продовольствие. Китай выступил здесь новым глобальным локомотивом.
Вопрос о том, следует ли уже передать первое место в мировой экономике от США к Китаю, может еще долго оставаться открытым. Академические или аналитические споры можно продолжать бесконечно, факта это не меняет. Факт состоит в том, что Китай тянет процессы в мировом хозяйстве, а США их лишь вынужденно поддерживает, так как решись Вашингтон действовать иначе, он обрушил бы еще раз собственную экономику. Потому денежная эмиссия в США работала и будет работать на рост мировых цен, пусть даже это уже произведенная в 2008–2020 годах эмиссия — ее достаточно.
Инфляция долларовых активов, таким образом, выступает одним из факторов, работающих на рост мировых продовольственных цен. Но почему влияние этого фактора будет долговременным? Вопрос чрезвычайно важен для понимания перспективы цен. Во-первых, антикризисная доктрина США долгие годы и до самого конца мировой турбулентности (если только можно уже считать её законченной) строилась на сохранении имевшейся экономической модели: Соединенные Штаты должны были выйти из кризиса такими же, какими в него вошли, только без признаков нездоровья, характерных для 2007–2008 годов. Рекомендуемые кризисом лекарства от старых болезней, одним из коих была девальвация доллара, никто в США не принимал.
Второе является продолжением первого: ФРС смогла добиться равновесия на фондовом рынке, тогда как по естественной логике кризиса он должен был рухнуть в 2020 году и повлечь за собой лавину банкротств. Лавина должна была бы включить в себя крупные банки, ведущие корпорации, средние и малые фирмы (в меньшей степени). Но такая лавина была невозможна из-за развития того, что в учебниках экономики часто называют регулированием. Чудом антикризисной невнимательности и наивности был уже обвал биржи в марте 2020 года. Прояви ФРС больше разумности, его бы в таком выраженном виде могло и не случиться. Он случился — и американские регуляторы произвели новые, на много триллионов долларов, денежные вливания.
В ближайшие годы все это сработает на изменения ценового баланса: биржевые бумаги по отношению к бутылке молока и булке хлеба в США будут снижаться. Материальное — самое элементарное — будет дорожать. Будет оно расти в цене и на мировом рынке. Причем когда новый экономический подъем станет фактом, этот процесс еще усилится. Но это расчет только на один средний, торгово-промышленный или деловой, цикл. А значит, это не весь расчет, так как есть еще большая цикличность в экономике — и она определяет куда больше.
Кризис 2008–2020 годов являлся рубежным. Длинная волна 1982–2007 годов этим событием завершилась, подготовлялась новая волна. Оживление во второй половине 2020 года есть выражение ее зарождения. Она продолжится, вероятно, до 2040–2045 годов и завершится новым большим кризисом. О том, какие особенности будет иметь эта длинная волна, можно узнать в моей книге «Капитализм кризисов и революций» (2019), но коротко об этом нельзя не сказать.
Начинается повышательная волна по Николаю Кондратьеву. С нею приходят интенсивное инфраструктурное и жилищное строительство, в новых индустриальных странах будут расти средние слои и массовое потребление.
Все это определит устойчивость повышенных мировых цен на зерно и другие продукты питания, что аналитики пока обещают нам лишь на 2021–2022 годы. Зерно будет дорожать волнами, падая в цене во время средних кризисов (средний цикл продолжается примерно 5–8 лет), а может быть, даже и это будет происходить не всегда — таков урок 1950–1960-х годов: кризис не всегда означал снижение цен на продукты питания.
Следует быть готовыми к такому развитию событий, ибо восхождение цен на пшеницу, кукурузу, соевые бобы, семена подсолнечника, мясо всех сортов, фрукты, овощи и многое иное нам еще предстоит наблюдать. Здесь ограничителем роста цен могут выступать меры правительств и торговые соглашения между странами. Но ограничивать или локально влиять — не то же самое, что перебить мировую тенденцию. Пока условия повышения цен на продовольствие созданы более кризисом, чем зарождающимся новым подъемом. Но придет и фактор роста экономики.
