ENGРоссийская Арктика — сложный узел проблем и надежд. Освоение Арктики — будущее России, так, во всяком случае, принято считать. Однако население Арктической зоны уменьшается, а судьба многих арктических проектов (начиная с грандиозного Штокмановского месторождения) под вопросом. С генеральным директором экспертного центра «Проектный офис развития Арктики» (ЭЦ «ПОРА») Александром Стоцким мы беседуем о работе его структуры и о проблемах, которые сопровождают российское присутствие в арктической зоне.
— Александр, первый вопрос: что, собственно, такое «Проектный офис развития Арктики»? Как он был создан и для чего?
— ЭЦ «ПОРА» мы создали в 2017 году. До этого я долго жил и работал на Севере, в Ненецком автономном округе, сначала в нефтяной отрасли, а затем заместителем губернатора НАО. Когда же вернулся в среднюю полосу и поработал некоторое время не на арктической стезе, почувствовал, что Север все равно не отпускает. Тогда вместе с моими товарищами по общественным движениям мы решили создать организацию, которая придерживается принципов устойчивого развития и по мере сил претворяет их в жизнь.
Цели и функции экспертного центра очень просты: популяризация знаний об Арктике для всех «заинтересованных лиц». Это и госорганы, и население, и бизнес, и общественные структуры, в том числе организации коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока.
Мы стоим на позициях антропоцентричного подхода в устойчивом развитии. Наш принцип — устойчивое развитие для людей, а не люди для устойчивого развития. При этом необходимо учитывать и интересы природы, и потребности экономики. То есть рассматривать устойчивое развитие как совокупность многих факторов, которые позволили бы сохранить природу сейчас и получить в перспективе экономический рост без ущерба для природы и в интересах людей. Это почти взаимоисключающие вещи, как вы понимаете. Где экономика — какая экология? Ведь нужно при минимальных затратах получить максимальную прибыль. Где социалка — какая экономика? Нужно все потратить, никто не зарабатывает. Вот эти проблемы и создают напряжение. Их можно и нужно решать комплексно.
— Какие же именно проекты вы сегодня реализуете?
— Их очень много. Но я бы прежде всего назвал наш ежегодный рейтинг «Полярный индекс», в котором ранжируются арктические регионы и компании, работающие в Арктике. Разрабатывали индекс совместно специалисты ПОРА и ученые-экономисты кафедры экономики природопользования экономического факультета МГУ — доктор экономических наук, профессор Сергей Никоноров и его команда. Рейтинг раскрывает соответствие регионов и компаний принципам устойчивого развития.
Вместе с Минвостокразвития и заместителем министра Александром Крутиковым, который тогда в министерстве курировал Арктику, мы также занимались подготовкой Стратегии развития Арктической зоны России до 2035 года. Идея наша была необычной — не доверять написание стратегии лишь научным институтам или аппарату министерства, а обсуждать проект стратегии открыто: с участием людей, местных руководителей и жителей. Александр Викторович согласился на этот риск. С участием замминистра у нас были проведены стратегические сессии во всех арктических регионах. В Карелии, например, обсуждение превратилось в настоящую планерку, когда многие проблемы решались прямо при нас. Вторая сессия, где я лично присутствовал, состоялась в Воркуте. Там 5500 квартир стоят пустые. При этом их нельзя отключить от коммуникаций, так как они существует не отдельно, сами по себе, а находятся в реальном жилом фонде, где продолжают жить люди. Непонятно, как подходить к проблеме. Квартиры брошенные, а город вынужден ими заниматься. Это обходится в полмиллиарда рублей в год. Таких труднорешаемых вопросов много было поднято на стратегических сессиях в разных регионах. Во многом по результатам этих сессий и появилась стратегия.
Кроме того, на специально разработанный сайт жители прислали около 600 предложений, которые также вошли в стратегию. По итогам этой большой работы мы решили издавать ежеквартальный журнал «Арктика 2035». Его будущий 4-й номер посвящен международным вопросам взаимодействия в Арктике, потому что сейчас Россия возьмет на себя председательство в Арктическом совете.
Зачем Арктика России?
— Многие десятилетия к Арктике было «сталинское» отношение: на Севере создаются форпосты, туда людей посылают делать что-то важное, поддерживать порты, добывать уголь, рубить лес, но все это держится за счет «большой земли», которая их посылает, их финансирует, содержит. Если стратегический интерес «большой земли» к арктическим форпостам исчезает, происходит отток населения, люди возвращаются в более комфортные для жизни регионы.
— Да, есть такое. В арктических регионах довольно долго было ощущение брошенности: «выживайте как хотите». Я был в Ноябрьске в 1997–1998 годах и там рассказывали страшные истории. Например, про то, что в бараке ванна провалилась и упала со второго этажа на первый, к соседям. Но постепенно ситуация все же меняется. В Арктической зоне живет 2,5 миллиона человек — это население среднего российского региона. Мы и считаем Арктику одной большой «губернией», только она «широтная», протянувшаяся по всему Северу нашей страны.
Надо учитывать, что у западных арктических стран нет таких северных городов, как у нас: Мурманск, Архангельск, Северодвинск, Новодвинск. Только в Архангельской агломерации живет более 500 тысяч человек, и это в Арктике, где полгода — полярная ночь. Выживание, адаптация людей — нетривиальная социально-психолого-экономическая задача. Должны быть какие-то поистине грандиозные цели, чтобы держать людей там и дать им уверенность в завтрашнем дне.
— Эти цели понятны?
— О них надо спрашивать прямо у премьер-министра и президента. А мы пока занимаемся «малыми делами». Вот в Норильске у нас работает просветительский центр «Белый мишка», содержим там преподавателя, двух методистов. Это классная комната, туда приходят дети, им рассказывают, что такое белый медведь и как устроены арктические экосистемы, учат их лучше относиться к природе.
Есть у нас лингвистические проекты. На Таймыре живут энцы, 200 с лишним человек, у них до недавнего времени не было утвержденной письменности. Нам пришлось предпринять организационные усилия, чтобы вышел энецкий букварь. Теперь при помощи букваря энецкие дети могут попробовать сохранить родной язык, который сегодня знают 40 человек, а разговаривают на нем и вовсе только 10.
Есть у ПОРА грантовая программа. В ее рамках выделяются небольшие деньги, 50 000–100 000 рублей, которые помогают человеку решить какую-то научную или творческую задачу, связанную с Арктикой: издать книгу, собрать музейную коллекцию, провести мероприятие. Есть даже грантовый проект по признанию ненецкой оленегонной лайки национальным достоянием. Ведь это уникальная северная порода собак, ее тоже надо сохранить.
Как вы помните, недавно был разлив топлива в Норильске. ЭЦ «ПОРА» совместно с Ассоциацией коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока и специалистами из Федерального агентства по делам национальностей разработали концепцию и провели этнологическую экспертизу: местные представители коренных малочисленных народов считают, что они пострадали от разлива, но как это измерить? Мы привлекли ученых, которые брали пробы грунта, воды, рыбы для проведения независимой экспертизы. Была разработана программа помощи местным жителям, помимо прямых компенсационных выплат. Ведь полученные деньги быстро кончатся, а людям нужно чем-то постоянно зарабатывать, тем более если сократились возможности рыбной ловли, которая там основной источник дохода. Мы надеемся, ситуация изменится со строительством визит-центра для развития туризма, созданием оленеводческого хозяйства, новым зарыблением нескольких озер. Есть еще несколько проектов, которые мы продумываем. Это все очень важные вещи.
Арктика в глобальном измерении
— Если говорить не о ваших проектах, а о федеральных, что самое интересное сейчас происходит, делается в Арктике?
— Строится ледокольный флот. Есть атомная передвижная установка «Академик Ломоносов», которая может подойти к берегу и снабжать электричеством целый город. Конечно, «Сабетта» — это был прорывной проект. Однако он смог реализоваться только благодаря налоговым преференциям. То есть точечная активность возникает, но нужно, чтобы крупных, глобальных проектов стало больше.
Например, Северный морской путь — проект, который мог бы быть локомотивом развития Арктики, потому что для него нужна береговая структура, порты и так далее. Пока же те 30 млн тонн, которые были перевезены по СМП за год, — в основном сжиженный газ, произведенный на Ямале в Сабетте. 30 млн тонн — это мало, ведь через один только Суэцкий канал ежегодно перевозится миллиард тонн самых разных грузов. Впрочем, шаги по развитию Севморпути в последнее время активно предпринимаются. Например, в Санкт-Петербурге создан Комитет по делам Арктики, с которым у ПОРА соглашение о сотрудничестве и который аккумулирует компетенции петербургских предприятий. Не будем забывать, что Санкт-Петербург — исторический крупнейший центр судостроения и судоходства, его участие в освоении Арктики должно только нарастать.
— Чувствуются ли последствия международной конкуренции в Арктике?
— Про нее больше разговоров, например про то, что пока мы толкаемся плечами с Америкой, Китай как «мудрая обезьяна» сидит на горе и выжидает своего часа. Американцы на самом деле заволновались и заложили новый ледокол. Китайцы тоже их строят, у них объявлена концепция «Северного шелкового пути» в рамках доктрины «Один пояс — один путь». Но по большому счету, все эти шаги — пока тестирование: так сказать, расстановка флажков, все хотят показать «мы тоже здесь».
Скандинавские страны исторически опасаются России. Однако до событий 2014 года с ними было много соглашений на разных уровнях, особенно когда открыли Штокмановское газовое месторождение. Потом случилось некоторое охлаждение. Но мне не нравятся разговоры про то, что Америка руками скандинавских стран эскалирует напряженность в Баренц-регионе… Все это полуправда. Мне-то лично хотелось бы продолжения прежней дружбы. Как показывает мой опыт работы в Ненецком округе, связи были отнюдь не конфронтационные, а перспективы международных проектов — большие: например, Северный Морской путь мог бы связать Мурманск с норвежскими портами.
— Последний вопрос о ваших мечтах и планах: чего бы вы хотели от российской Арктики? В каком направлении стоило бы двигаться?
— Знаете, недавно нас ознакомили с футуристическим проектом: строительство дороги под специальным куполом. Стоит, кажется, около 1,5 трлн рублей. Мы всерьез обсуждали реализуемость этого в Норильске. Там дорога от аэропорта идет волнами из-за подвижек вечной мерзлоты, зимой ее заносит снегом. То есть даже такие, казалось бы, фантастические проекты выходят на практический уровень.
Арктика — это космос на земле, ведь для человека что минус 70, что минус 230 — экстремальный холод. Она требует от нас максимального напряжения. Может быть, Арктика — своего рода ступенька для превращения человечества в настоящую космическую цивилизацию.
Беседовал Константин Фрумкин
