ENG
Нассим Николас Талеб. Рискуя собственной шкурой. Скрытая асимметрия повседневной жизни. (Skin in the Game: Hidden Asymmetries in Daily Life). — М.: КоЛибри, 2018. — 384 с. ISBN 978-5-389-14168-1
Имя Нассима Николаса Талеба обычно ассоциируется с выдвинутой им концепцией «Черного лебедя» — труднопрогнозируемого или вовсе непредсказуемого события, которое оказывает масштабное влияние на ход истории. Что примечательно, уже свершившееся такое событие легко находит объяснение — и то, что казалось невозможным, начинает казаться закономерным.
Считается, что громкий — свыше трёх миллионов проданных экземпляров, перевод на более чем тридцать языков — успех одноименной книги обусловлен тем, что в ней был предсказан финансовый кризис 2008 года и названы причины, которыми он был вызван. Действительно, в «Черном лебеде» Талеб писал о том, что модели управления рисками, используемые в финансовых учреждениях, не соответствуют сложной действительности, а финансируемые правительством компании (такие, например, как ипотечное агентство Fannie Mae) сидят на пороховой бочке, готовой взорваться от малейшего потрясения. Однако это лишь частный — хотя заметный, даже выдающийся — случай, который иллюстрирует воззрения Талеба на природу риска и его, риска, значение для цивилизации, в прошлом и в будущем.
В следующей книге, «Антихрупкость», он изложил собственный подход к минимизации рисков и их влияния на сложные системы, в том числе на человека и общество. Вот и новая книга Талеба посвящена его излюбленной теме. На сей раз речь идет о соотношении риска и ответственности в современном мире.
Основой для книги стали дневниковые записи — иначе говоря, заметки из блога автора. Такой формат влечёт за собой не только фрагментарность повествования, но и открытость суждений, и язвительность высказываний. Талеб нарочито пристрастен, значительная часть его грозных инвектив направлена в адрес профессоров экономики и нобелевских лауреатов.
Например, в адрес Ричарда Талера, разработавшего теорию «подталкивания» экономических агентов к решениям, выгодным обществу или государству, и получившего Нобелевскую премию за работы по поведенческой экономике. В своем отношении к экономистам Талеб не одинок. Как известно, сам Нобель экономистов тоже недолюбливал; сейчас, строго говоря, вручается лауреатам по экономике не Нобелевская премия, а премия по экономическим наукам памяти Альфреда Нобеля, учрежденная государственным Банком Швеции.
В чем же причина пренебрежительного отношения Талеба к академическому миру и его ученым мужам-экономистам?
Писатель, сделавший успешную карьеру как биржевый трейдер, обвиняет профессоров в том, что те витают в оторванных от реальной жизни экономических моделях, неверно представляют себе и другим процессы принятия решений и обескураживающе слабо ориентируются в математической статистике. В качестве примера Талеб указывает на различия между вероятностью по ансамблю и вероятностью во времени (в первом случае описывается группа людей, во втором — один человек во времени). Традиционно при расчете шансов выиграть в казино или составлении прогнозов, основанных на долгосрочной доходности рынка, эти различия, согласно Талебу, не учитываются. Между тем одновременный проигрыш тридцати человек из ста и тридцать проигрышей одного человека, растянутые во времени, в жизни будут иметь различные последствия. Для интересующихся математической стороной дела в конце книги приведено специальное приложение, изобилующее формулами и расчетами.
Однако профессорами экономики Талеб не ограничивается. Его справедливое негодование обрушивается на так называемое экспертное сообщество и тех «профессионалов», кто дает советы, но заведомо отказывается от принятия какой-либо ответственности за свои рекомендации и не сталкивается с последствиями собственных решений. Вторжение в Ливию, свержение «диктаторских» режимов на Ближнем Востоке — яркие примеры принятия безответственных решений. Талеб, православный выходец из Ливии, негодующе упрекает Билла Кристола, Томаса Фридмана и других интервенционистов, которые действуют «из загородного дома с регуляцией теплового режима, гаражом на две машины, собакой и маленькой игровой площадкой, на которой растет трава без пестицидов, чтобы сверхзащищенным 2,2 ребенка, не дай бог, не был нанесен какой-либо вред», в том, что своими рецептами они привели к возникновению Аль-Каиды и появлению на парковках Ливии невольничьих рынков.
Согласно Талебу, эти эксперты совершили три большие ошибки. Во-первых, они оценивали ситуацию в статике, а не в динамике. И это не позволило им даже предположить, как могут развиваться события. Во-вторых, они не смогли понять, что имеют дело со сложными системами, которые устроены сложнее, чем одномерные причинно-следственные связи. И в-третьих, они не смогли оценить, как будут развиваться силы, которые первоначально были поддержаны с целью свержения режима, — словами Талеба, они мыслили в «терминах действий, а не взаимодействий».
Дело, однако, не столько в склонности «твердящих о демократии и поощряющих головорезов» экспертов ошибаться, сколько в их безответственности. «Шкура на кону» — вот ключевое понятие книги. Лишь тому, кто «поставил на кон собственную шкуру» и взял на себя сопутствующие риски, можно доверять принятие важных решений, считает Талеб. И наоборот: того, кто ничем не рискует, нельзя допускать к принятию решений. Действительно, значительную часть человеческой истории люди рисковали и своим имуществом, и собственной жизнью. Вожди и полководцы сами шли в бой и участвовали в сражениях, да и принцип талиона («око за око, зуб за зуб») понуждал граждан быть ответственными в поступках.
Со временем положение дел стало меняться. Появление страхового дела, которому способствовало развитие статистики, позволило переносить риски с одних участников экономических взаимоотношений на других, а значит, в какой-то степени управлять ими (об истории «укрощения риска» рассказывается в увлекательной книге Питера Бернстайна «Против богов»). Одновременно с этим усложнение социальной действительности и процессов производства, следовательно, управления в компаниях и организациях привело к появлению профессиональной страты «веберовских» бюрократов, для которых характерна установка не на решение проблемы в конкретной ситуации, а на неукоснительное следование процедурам. Таким образом, принятие решений делегируется от сотрудника нормоустанавливающим документам: регламентам, инструкциям, etc. Ответственность же при этом обезличивается и словно растворяется в организационной структуре. Сегодня предельным выражением такого делегирования становится передача полномочий на принятие решений алгоритмам хорошо обученных машин. Вопрос с ответственностью за последствия таких решений повисает в воздухе. Хотя он становится все более и более актуальным, например: кто должен (и кто будет?) нести ответственность, когда беспилотный автомобиль собьет пешехода? Механизмов, отделяющих человека от последствий его действий и решений, возникает всё больше. Проявит себя в этом и виртуальная реальность…
Все эти факторы приводят к «растаскиванию» решений и ответственности по разным углам боксерского ринга. Система разбалансируется из-за нарушения принципа справедливости — этической матрицы, которая, согласно Талебу, и позволила человечеству выжить. В подтверждение своих взглядов он выстраивает историческую последовательность от «принципа талиона», зафиксированного в законах Хаммурапи тридцать восемь столетий тому назад до «золотого правила» (поступайте с людьми так, как хотите, чтобы они поступали с вами) и формулы всеобщего закона Канта. Применительно к решениям и рискам это означает, что не следует заставлять других платить за ваши ошибки и навязывать другим собственные риски.
Однако сегодня система функционирует ровно обратным образом: жители Ливии расплачиваются за решения «интервенционистов из загородного дома». Способом исправить ситуацию Талеб считает децентрализацию принятия решений — так уменьшится число тех, кто принимает решения и не зависит от последствий. В противном случае система сама восстановит симметрию — вот только произойдет это по плохому или даже катастрофическому сценарию.
К сожалению, похоже, глобальные рецепты Талеба носят утопический характер — на его долю выпадала участь немногим лучше той, что досталась Кассандре: он способен предсказывать кризисы и обучать тому, как справляться с ними персональным образом (этому, в частности, посвящена «Антихрупкость»). Такой подход роднит размышления Талеба со столь ценимой им античной философией, рассказывающей об искусстве жить. Вот только на сей раз это философия, вооруженная математическими формулами.
Автор: Сергей Жигарев
