ENG
Развитие экономики России в последние годы выявило ряд проблем, ограничивающих потенциал экономического роста. Одной из них является относительно низкое качество российского экспорта, тогда как при всех значительных возможностях импортозамещения в промышленности и локализации производства иностранных компаний важнейшим фактором, обеспечивающим высокие темпы экономического роста, остается расширение экспортных возможностей. Хотя в последние годы и были достигнуты значительные успехи в повышении качества и структурной диверсифицированности российского экспорта, включая высокотехнологичный сегмент.
Александр Астафьев / РИА Новости
Заметный рост отмечается в экспорте средств наземного транспорта, оптического оборудования, электрического оборудования, медицинского оборудования, специальных сплавов. Стабильно высоким является экспорт вооружения и военной техники, являющийся важнейшим направлением экспорта высокотехнологической продукции России.
Проблема в том, что экспорт несырьевых товаров из России не носит стабильного характера и часто зависит от успешности выполнения крупных разовых контрактов, в том числе с политически проблемными клиентами. Нынешнего объема технологического экспорта (в зависимости от конъюнктуры цен на сырье — от 12% до 15% в стоимостном выражении) недостаточно для перехода российского реального сектора экономики в новое, более динамичное качество за счет экспорта. А это выводит на первый план проблему масштабов и особенностей потенциальных рынков для постоянного и циклического несырьевого экспорта.
Емкость рынков, которые реально и потенциально контролируются Россией на институциональном уровне, относительно мала, чтобы гарантировать устойчивое развитие реального сектора российской экономики на среднесрочную перспективу, то есть на период после 2021-22 года. Вопрос не в том, что следует стремиться резко нарастить количественные параметры контролируемых рынков. Целесообразно подумать о новой структуре присутствия на ключевых рынках.
Россия интрузивно способна контролировать рынки объемом 130 млн человек и потенциально еще 30 млн в случае активизации политики взаимодействия в рамках ЕАЭС и развития политики агрессивного импортозамещения на Дальнем Востоке. Этого объема достаточно для обеспечения устойчивого, но «безрывкового» поддержания нынешнего цикла реального сектора экономики России в условиях регионализации мировой торговли и как минимум частичного перехода к принципам организации производства в формате «Четвертой промышленной революции». Для устойчивого развития ключевых отраслей промышленности России требуется наличие контролируемых внешних рынков в 320-330 млн человек, что эквивалентно численным и пространственным параметрам СССР с сателлитами.
В современных условиях системное наращивание полностью контролируемого Россией экономического пространства, вероятно, является невозможным или нецелесообразным. Россия не готова к этому ни с организационной, ни с экономической точки зрения, поскольку не является в полном смысле слова промышленно самодостаточной экономической системой. Более эффективным может стать контроль отдельных технологически значимых сегментов ключевых платежеспособных рынков, что возможно с учетом наблюдаемой нами сейчас фрагментации глобального торгового пространства, нарастанием его мозаичности. Контроль всего объема национальных рынков со стороны одной страны или группы стран (например, ЕС или АСЕАН) будет скорее исключением, нежели правилом. Даже развитые и зарегулированные национальные рынки могут начать становиться более «мозаичными». Это создает для России, которая по объективным причинам не способна действовать в формате «мировой фабрики», определенные условия.
Величина потенциально интересных для формирования новых экспортных систем сегментов рынков может быть различна. Например, для продукции машиностроительной отрасли России объем потенциального рынка не имеет принципиального значения, поскольку для России главное сейчас — восстанавливать «референтность» присутствия на мировых рынках и нарабатывать опыт успешных экспортных решений. Ситуация, естественно, выглядит несколько по-иному в случае с отраслями, ориентированными на потребительский рынок. Но в целом интерес для России представляют сегменты от 10 млн потребителей, если рынок не связан уже с российским. При наличии прямой увязки рынка с российским рынком товаров и услуг или с рынком ЕАЭС количественные параметры не имеют принципиального значения.
Примером такой ситуации является, например, Монголия в части продовольственных и промышленных товаров. Главным вопросом в этом и подобных случаях является степень платежеспособности и возможность исключить в определенных сегментах возможность неэкономических форм конкуренции со стороны других стран.
Присутствие на ключевых внешних рынках связано прежде всего с решением комплексных управленческих и политических задач, только после чего возникнут условия для инвестиционной деятельности. Попытка перейти на инвестиционную модель экспорта в современных управленческих форматах может привести к тяжелым последствиям, причем как коррупционного плана, так и политическим.
Модель «Экспорт 3.0» подразумевает транзит от экспорта товаров и сервисов, связанных с их обслуживанием, к экспорту технологических цепочек и стандартов: технологических, коммуникационных и потребительских. Положение на рынке в такой модели будет обеспечиваться за счет в том числе внеэкономических (некоммерческих) методов стимулирования. Нужно возвращение к комплексным системам присутствия на динамично развивающихся рынках в рамках углубленного частно-государственного партнерства.
Главная особенность модели «Экспорт 3.0» — ориентация на инвестиционную сторону взаимодействия и переход к планированию рентабельности в среднесрочной перспективе. Сырьевая же составляющая экспорта России должна не столько резко сокращаться, что нецелесообразно по многим соображениям, но трансформироваться в фактор стимулирования технологического экспорта и инструмент хеджирования рисков по ключевым промышленным контрактам, что будет стратегически диктовать изменение основных векторов экспорта углеводородов.
Но инициирование политики «расширенного экспорта» («Экспорт 3.0») не может быть достигнуто только на основе принципов чисто коммерческой рентабельности, даже несмотря на использование проектного принципа управления.
России как государственной системе и российским экспортерам следует быть готовыми к участию в мелкосерийных (мелкооптовых) схемах, которые потребуют более объемного видения экспортного технологического и операционного пространства, нежели это присутствует у «эффективных менеджеров», особенно в том, что касается возможностей системного и долгосрочного присутствия на глобальных внешних рынках. Речь идет о новой системе экспорта, когда государство, и именно оно, должно стимулировать, в том числе с использованием политических и иных инструментов, экспорт не отдельных товаров, а комплексных промышленно-инвестиционных решений, которые не всегда на первом этапе могут быть оценены с позиций чисто экономической выгоды и рентабельности. В результате возникает парадокс: важнейшее направление российской экономической политики и инвестиционной деятельности, чтобы стать успешным, должно утратить часть своего экономического содержания, во всяком случае в том виде, в котором «экономические приоритеты» понимались в России ранее.
Для развития системы экономического управления Россия должна обеспечить постепенный и недестабилизирующий переход к «пакетному» принципу экспортных решений — как с точки зрения продвижения товаров и услуг на внешние рынки, так и с точки зрения последующего осуществления соответствующих проектов.
Создание Российского экспортного центра является шагом в правильном направлении, фиксируя политическую необходимость централизации усилий по продвижению товаров и услуг на внешние рынки. Потребуется найти оптимальное сочетание иерархических систем поддержки экспорта с условно «сетевыми» на базе уже институционализированных достижений в сфере частно-государственного партнерства.
Общая глобальная военно-политическая обстановка будет способствовать росту экспорта высокотехнологичной продукции российских предприятий: прежде всего вооружения и сопутствующей техники.
Россия имеет возможность за участие в программах обновления вооруженных сил различных государств требовать от стран-получателей вооружения или его арендаторов «связанных» закупок и гражданской техники или услуг. Задача, однако, выполнима исключительно в увязке экспортных решений в единый проектный комплекс с едиными стандартами качества, сроками исполнения и финансовыми условиями. Причем стандартами, которые соответствуют мировым. Это возможно только при условии формирования единых экспортных «проектных пакетов» на основе преодоления ведомственных и отраслевых противоречий.
Экспортный «проектный пакет» должен быть основан прежде всего на единых принципах управления, бюджетирования и финансирования отношений с поставщиками компонентов и услуг, возможно, в рамках «внешнего управления», что гарантированно предотвращало бы в первую очередь сбои по срокам в выполнении заказов, что является традиционной проблемой российских поставщиков и производителей на внешних рынках.
Экспортный «проектный пакет» обеспечит естественную реализацию функции единого заказчика и единого подрядчика, причем если не в формате «полного жизненного цикла», то как минимум на среднесрочную перспективу. Развитие «пакетной» системы экспорта резко упрощается при использовании технологий распределенного реестра (блокчейн).
Реализация крупных пакетных многономенклатурных торговых соглашений невозможна при сегодняшней системе управления. Такие действия можно осуществлять только в рамках проектного планирования, причем планирования не только операционного, но и инвестиционного. Последнее является наиболее сложным обстоятельством: расширение экспортного присутствия России на платежеспособных рынках может быть связано только с реализацией относительно сложных и пролонгированных кредитных схем. А главное, с взятием Россией на себя минимум части инвестиционных и операционных рисков, связанных с закупкой той или иной страной российской продукции, оборудования и технологий. Необходимы изменения традиционной для российских компаний-экспортеров точки монетизации прибыли, которая может быть отдалена от поставки (формального завершения экспортного контракта) по времени и, возможно, пространству.
Не исключено, что целесообразно попытаться возродить такую форму организационного обеспечения экспортных операций, как «торговый дом».
«Торговый дом» является форматом организации торгово-логистических операций разнородными товарами и услугами по относительно ограниченному географическому направлению деятельности в условиях целевой (самостоятельное инвестиционное решение) или вынужденной (санкции, блокада, наличие конфронтации с развитыми странами) замкнутости финансово-инвестиционного цикла и доступа к ликвидности на мировом рынке. Пресловутая Ост-Индская компания была классическим развитым торговым домом, выросшим за свои естественные пределы в условиях ослабления центральной власти.
Требуется создавать организационные ядра, ориентированные на управление экспортом разнородных товаров и услуг в рамках «длинных» торговых цепочек. Причем экспортные цепочки должны быть кастомизированы под нужды конкретных экономических регионов (иногда захватывающих несколько стран), а главное, включать разнородные платежно-компенсационные механизмы. Развитие клиринговых систем расчетов, которые могли бы включать в себя в качестве элемента бартерные поставки продукции российского производства, могло бы служить элементом хеджирования экспортных и инвестиционных операций. Торговые дома способны были бы выступить необходимым буфером между государством и участниками экспортных операций и соответствующих процессов, что очень важно в условиях санкций.
Другая проблема — краткосрочность экспортных решений российских частных компаний, которые традиционно испытывают большие проблемы с ликвидностью. Существенное расширение системного присутствия российских товаров может быть достигнуто только при как минимум частичном переходе к среднесрочному планированию. Причем не только производственной части, но и инвестиционной составляющей экспортной деятельности. Это потребует нового качества управления, а не только и не столько объемов кредитной поддержки. Вызрела необходимость формирования обновленной — прежде всего в плане управления — системы разумной кредитной поддержки российского экспорта при введении элементов валютного контроля.
В рамках этой системы в обмен на получение облегченного доступа к государственным кредитным ресурсам (целевой ликвидности на осуществление экспорта) крупные и средние компании соглашались бы на более высокий уровень транспарентности в финансовой деятельности и использование полученных в результате экспортной деятельности средств.
Фактором, определяющим возможности перехода к новой системе экспорта, является переформатирование системы управления экспортными решениями и управление экспортом на основе интегрированного общегосударственного индикативного планирования. Экспортные решения надо начать воспринимать как часть общегосударственной инвестиционной политики, которая должна формироваться в рамках единого и относительно прозрачного вектора. Это противоречит той экономической практике, которая доминировала в России последние 20 лет и была построена на максимизации темпов оборота капитала. Для российского бизнеса изменение такого подхода неминуемо станет серьезным вызовом.
Одновременно Россия в реализации своей политики на внешних рынках будет объективно все меньше связана с теми ограничениями, которые добровольно брала на себя в рамках диалога со странами Запада. Это касается главным образом возможностей финансово-инвестиционной поддержки российского экспорта и используемых для нее финансовых инструментов.
Россия могла бы гибко использовать механизм временного и секторального приостановления действия отдельных решений в рамках ВТО, минимизируя политические последствия этих решений и избегая формирования «единого фронта» противостоящих России экономических игроков.
Исключение должны составлять отношения России с партнерами по ЕАЭС, в которых Москве действительно стоит проявлять максимальную кооперативность, но в рамках прагматически понимаемых национальных интересов. Однако и в данном случае переход на инвестиционную модель торговых отношений становится неизбежным, хотя понадобятся и иные формы взаимодействия.
Существует, тем не менее, риск утраты горизонта экономического планирования и перехода к принятию решений на основе политических факторов и обстоятельств. Как это и было в советское время, когда экспорт, который на практике обеспечивал загрузку промышленности, был во многом, если не во всем, подчинен идеологическим и политическим соображениям и постепенно утрачивал коммерческую составляющую, становясь источником структурных диспропорций и сдерживающим фактором для изменения социальной модели. К 1980-м годам это стало одним из факторов, которые привели к утрате советской промышленностью своей конкурентоспособности и рентабельности. Промышленность и экономика не могут действовать только в расчете на освоение новых рынков, вползая в инвестиционно-экспортную пирамиду. Гарантией от превращения данного риска в неконтролируемый является развитие систем управления, основанных на новых информационных технологиях, которые дают возможность обеспечивать устойчивое управление горизонтом экономического планирования и постановкой задач.
