ENG

Перейти в Дзен
Инвестиции, Интервью

Валерий Золотухин: Прежде всего мы инвестируем в таланты

В 2020 году на фондовый рынок пришли почти 5 млн частных инвесторов, объемы торгов на Мосбирже побили все рекорды. Россияне начали интересоваться инвестициями, а не просто делать вклады в банках. Как итог — акции и биржевые индексы во всем мире растут. Валерий Золотухин, основатель инвестиционной компании IMPACT Capital, инвестирующей в быстрорастущие компании и недооцененные активы, рассказал, куда стоит вкладывать деньги, почему он не стал развивать традиционный инвестиционный фонд и какой уровень риска ожидает инвесторов при работе через IMPACT Capital.

Валерий Золотухин, основатель инвестиционной компании IMPACT Capital

Про идею IMPACT Capital и партнерские отношения с инвесторами

— Вы уже более десяти лет занимаетесь инвестициями. Это было ваше осознанное решение уйти в эту сферу или так сложилась судьба?

— Да, это был осознанный выбор, мне очень нравится сфера инвестиций. С одной стороны, ты можешь очень гибко регулировать свою нагрузку. Бывает, что в инвестициях лучшее, что ты можешь –– просто ждать. Ты получаешь свободу и время, а это единственный невосполнимый ресурс нашей жизни. С другой стороны, если посмотреть на богатейших людей мира, можно заметить, что все они инвесторы. А это о многом говорит в плане выбора направления деятельности и понимания важности инвестирования.

— Как появилась идея создать IMPACT Capital?

— Изначально я хотел создать инвестиционный фонд, но обычно фонд оказывает услуги инвесторам. Они дают деньги, фонд берет 2–5% от суммы за управление и еще 10–35% за успех. Это вознаграждение, если активы выстрелили и фонд из них благополучно вышел. Срок существования или жизни фонда — 7–10 лет, после чего все активы распродаются, он закрывается, появляется новый. Я же хочу построить компанию на века. В идеале она должна пережить и меня, и будущее поколение. Я не хотел иметь ограничения, сколько сидеть в активе и что через пять лет надо продать. Была цель — владеть хорошими компаниями всегда и быть с инвесторами на равных. Сейчас у нас 130 инвесторов, и мы их рассматриваем как партнеров.

Мы изучаем опыт лучших в мире. Когда-то я узнал, что Уоррен Баффет инвестирует не через фонд, а через C-corporation, зарегистрированную в Делавере, — это акционерное общество. Я задался вопросом, а есть ли в России кто-то известный, кто инвестирует через подобную структуру? Я ознакомился с АФК «Система» Владимира Евтушенкова и группа «Сафмар» Михаила Гуцериева, отличные примеры гениальных российских инвесторов и предпринимателей! Поэтому я решил сделать IMPACT Capital в форме АО. Была идея сразу идти в Делавер, но пока мы маленькие, бизнес-процессы не отлажены, лезть в другую страну глупо. Нужно в России все отточить и потом строить глобальную инвестиционную компанию.

— С какими сложностями вы столкнулись, когда основали компанию в 2019 году? Было ли это легко, учитывая ваш большой опыт в управлении?

— В 2019 году было сложно. Во-первых, мы не понимали, где взять деньги, чтобы построить команду. Обычно фонды берут комиссию за управление, а мы нет. У фондов, даже с сотнями миллиардов в год, очень маленькие команды, состоящие из нескольких человек. А мы хотели строить и операционный бизнес. Анализируя разные подходы, я выбрал подход Варданяна, когда он строил «Тройка Диалог». Я вычитал, как делал Голдман. Они развивались по партнерской модели, объединяли сильных экспертов в разных отраслях, были самодостаточны и работали на успех. Таким путем пошел и я, договариваясь с людьми, собирая их в команду. По мере того, как я находил сильных людей, становилось легче.

Про первые активы и выбор портфельных компаний

— Какие организации стали первым активом вашей компании?

— Самая первая инвестиция в сеть умных киосков оказалась неудачной. Компания закрылась в пандемию. Инвестировали мы совместно с Mail.ru и «Сбером» и потеряли деньги. Но это важный опыт — там была гибкая бизнес-модель, которая классно себя показывала: киоски, мобильное приложение, около 40–50 тысяч клиентов. Однако во время пандемии в офисах стало некого кормить. Ребята закрыли проект, списали деньги, основатели не стеснялись платить себе высокие зарплаты. Меня это сильно печалило как акционера. Я искал способы выйти из ситуации, например переставить эти холодильники в подъезд, но в итоге никто из команды проекта не стал брать на себя ответственность и спасать проект. Инвесторы, которые потеряли там деньги, от меня лично получили акции IMPACT Capital.

После этого была инвестиция в рынок фермерских продуктов, здесь мы получаем примерно 20–25% годовых. Потом я переоформил те активы, которые висели на мне — «Додо Пицца», Yogurt Shop: частная инвестиция в производство йогуртов в Сочи, скоро появятся в Москве, ведем переговоры о выходе в Германию, инвестиционный капитал за 2 года составил x10. Сформировался портфель на публичном рынке, мы начали покупать компании с малой капитализацией. Появились клиенты на привлечение, для которых мы начали закрывать раунды.

— Среди портфельных компаний IMPACT Capital основу составляют три сектора: технологии, производство и банки. Почему именно такой выбор?

— Мы не специализируемся на каких-либо секторах, а смотрим на текущую ситуацию. Сейчас у нас в портфеле действительно есть банк, а сырьевая компания «Мечел» занимает существенную часть. Но прежде всего мы инвестируем в людей, ищем таланты и пытаемся их поддерживать. Если вкладывать в правильного человека, он добьется своей цели рано или поздно. Наша стратегия для многих может быть сложной, но мы в нее верим.

Да, кто-то говорит, что это неправильно и нужно иметь отраслевую специализацию. Но в конечном итоге у нас миноритарные доли в компаниях. Мы начинаем вмешиваться, только если с проектом все крайне плохо. Наша выручка от частных компаний в среднем растет на 5% в месяц. Поэтому, когда все идет по плану, мы просто поддерживаем их притоком инвестиций, чтобы они масштабировались, и стараемся не мешать.

— Для основы портфеля вы выбрали небольшие быстрорастущие компании. Не является ли это рискованным вложением для инвесторов?

— Это более рискованная затея, нежели «голубые фишки» или недвижимость. Но каждый должен найти нишу, где он умеет зарабатывать деньги с достаточной нормой доходности. Я знаю людей, которые ежегодно получают 50–100% на капитале в недвижимости. При этом они просто берут излишек из того, что заработали, и тратят на жизнь, путешествия, отдых. У них есть определенный рабочий капитал, например полмиллиона долларов, и каждый год они его крутят и делают из него 50–100%.

Про инфляцию, недвижимость и контроль рисков

— Недвижимость считают стабильным вложением более 50% россиян. IMPACT Capital предлагает инвесторам вложения в недвижимость?

— Недвижимостью мы не занимаемся — там есть потолок доходности. Да, 50–100% можно заработать на единичных кейсах, но не на большом капитале. Люди, которые оперируют большими цифрами в недвижимости, имеют скромную доходность 8–10% и часто рублевую. А у тех, кто неправильно инвестирует, она отрицательная долларовая.

Для нас важно время. С недвижимостью каждый раз приходится возиться. Если ты вложил и получаешь полностью пассивный доход, значит есть еще управляющая компания, которая себе забирает процент и делает твою прибыль меньше. Если ты сам купил объект или квартиру, чтобы ее сдать, будь готов, что зароешься в микропроблемы и звонки на тему «перегорела лампочка, что делать».

Акции компаний на публичном рынке мы можем купить и продать через приложение. Неважно, где я и что делаю, я могу заработать. На карантине я сидел на даче с друзьями, смотрел аналитику, находил интересные бизнесы, покупал. Акции для нас гораздо интереснее: они оставляют гораздо больше свободы, не нужно заниматься микроменеджментом, нет потолка по заработку. Найдя хорошую компанию, можешь посидеть в ней 5–10 лет и легко заработать 10–20 «иксов» (большая прибыль от многократного роста актива. — Ред.).

— У экспертов нет однозначного ответа на вопрос, будет ли продолжаться рост инфляции. Такое состояние неопределенности всколыхнуло рынок. Это как-то отражается на вашем бизнесе? Увеличились ли риски для инвесторов?

— Обычно, когда разгоняется такая инфляция, капиталы ищут, где защититься в сырье. Сейчас мы видим рост сырьевых компаний: уголь, алюминий, дерево и металл уже в космосе по ценам. Еще до выхода отчетности этих компаний можно понять, что происходит с сырьем. Исходя из этого, несложно понять, что случится с их акциями. Мы это используем и зарабатываем деньги.

Есть такая метрика, как совокупный доход — сумма прибыли роста стоимости публичных компаний и чистой прибыли, полученной в результате монетизации: продажи активов, дивидендов, комиссионный доход, продажа франшиз. Мы развиваемся по франшизе, у нас сеть партнеров в регионах. Все эти совокупные доходы на текущий момент за этот год позволили нам показать совокупный доход в районе $3,5 млн.

— В своих проектах вы говорите, что «контролируете риски» инвесторов. Как осуществляется этот контроль?

— Наш контроль рисков — прежде всего проверка основателя. Он должен быть порядочным, с нормальной кредитной историей. Второе — смотрим на уставные документы компании, на защиту прав миноритариев. Часто, когда компанию создают, не делают корпоративный договор, а в уставе просто стандартные формулировки. Мы вносим изменения в устав, подписываем корпоративный договор. Делаем все, чтобы защитить себя от размытия, от недобросовестности, навешанных кредитов, ситуаций, когда основатели взяли себе большую зарплату, бонусами забирают всю прибыль.

Также у нас есть служба внутреннего аудита. Это люди, которые проверяют компании, злоупотребления или расхождения в цифрах. Иногда это бывает даже просто из-за неграмотности. Например, в одной из компаний, которая занимается роботами, мы выявили активные закупки роботов за рубежом и импорт в Россию. Бухгалтер меняла валюту по банку, теряла на курсе по 50–100 тысяч, в итоге за год потеряно 2 млн. Основатель фокусировался на продажах и развитии, поэтому даже не думал, что такое возможно. Когда мы это выявили, он был благодарен, сразу открыл брокерский счет на компанию, чтобы менять деньги по биржевому курсу. Подобных примеров много.

Мы антивенчур. Не любим проекты, когда деньги неконтролируемо палятся и нанимается куча людей, нередко случается, что чуть стоит компании споткнуться, в нее уже никто не хочет инвестировать, следующий раунд поднять не получается и приходится закрываться. Мы выбираем более стабильные и прибыльные бизнесы, которые тем не менее за год могут вырасти на 50–200%. Например, в 2019 году мы вложились в TECHNORED, за два года наша доля выросла более чем в 11 раз, примерно как и выручка компании, которая достигла 30 млн рублей в месяц.

Про развитие и прогнозы рынка

— Как планирует развиваться IMPACT Capital в ближайшие годы?

— Относительно новый проект IMPACT Capital — построение сети инвестиционных брокеров, собственных партнеров в регионах. Мы это делаем по модели франчайзинга: даем партнерам систему, доступ к аналитике, инструменты для работы с базой инвесторов, поддержку и обучение всем нашим технологиям.

Условия: 750 тысяч — паушальный взнос, 150 тысяч — фиксированное роялти. Когда мы запустили этот продукт, получили более 150 заявок. Пообщавшись с людьми, отобрали только четырех из 50. Это те, с кем мы стартуем, а дальше будем смотреть. Смогут ли они в регионах найти потенциальных инвесторов, таланты для нас. Нам интереснее работать с мотивированными предпринимателями, мы не хотим нанимать на зарплату и контролировать. Сейчас будем искать таких партнеров и надеемся, что через пару лет их окажется не менее 300 человек в разных городах и странах.

Будем открывать офисы на ключевых рынках, где сосредоточен мировой капитал: в первую очередь это Нью-Йорк, Лондон, Дубай, Сингапур, Гонконг. Если говорить про мелкие страны, как Чехия или Польша, там будут партнеры, которые ищут проекты и инвесторов. Если все будет идти как сейчас, в следующем году достигнем отметку в 1 млрд рублей активов. Рассчитываем иметь 4–5 млрд капитализации.

— Что вы можете посоветовать читателям? Куда стоит вкладывать деньги в 2021–2022 году?

— Инвестировать в то, в чем вы разбираетесь. Не пытаться спекулировать — это ведет к бедности. Вкладывать долгосрочно. Люди, которые хотят быстро разбогатеть, как правило теряют деньги. История про Баффета и Мангера: у них был третий человек, которого звали Риф или Ринг, он не стал миллиардером. А когда Баффета и Мангера спросили: «Почему?» — оказалось, что дело было в том, что они были готовы ждать и накапливать капитал стратегией снежного кома, он скакал и прыгал, хотел быстро разбогатеть.

Если конкретно, то сейчас начали восстановление упавшие китайские бумаги. Сырьевые компании сильно выросли, и будут еще расти — что в нефтедобывающей отрасли, что в металлургии. Потому что денег напечатали много, люди спасаются от инфляции. Несмотря на то, что сейчас идет бум электрокаров, еще много лет люди будут использовать бензин, значит себя будут хорошо чувствовать нефтяные компании.

Из базовых принципов: полезно иметь диверсифицированный портфель на частное и публичное. Это дает человеку максимальный доход из возможного. Но это для тех, чья цель — преумножение капитала. Тем, кто хочет его сохранить, подойдет недвижимость, «голубые фишки» на фондовом рынке: по 10% можно зарабатывать. Для консерваторов максимальный процент вложения в то, чем мы занимаемся, от 5 до 10%. Человек, нацеленный приумножаться, может вложить и 30, и 50% в наши классы активов. Больше 50% не стоит вкладывать, все равно нужна ликвидность, поэтому минимум 50% должно лежать в публичных компаниях.

Беседовала Кристина Фирсова

Следите за нашими новостями в удобном формате
Перейти в Дзен

Предыдущая статьяСледующая статья